Но в один из особенно тяжелых дней, когда снова сломался транспортер и мы полдня провели по плечи в невероятно вонючей жиже, уставший до полусмерти, чумазый Ивар приложил гармошку к губам, и вместо череды фальшивых нот выдал незатейливую, но чистую мелодию.

От удивления я даже забыл, что до этого мечтал поскорее оказаться в стерилизаторе и что у меня чешется все тело от пота и грязи. Ивар, пораженный не меньше меня, с опаской посмотрел на гармошку, будто та вдруг зажила собственной жизнью, и снова принялся играть.

Уже назавтра я скрипел зубами, в сотый, если не в тысячный раз слушая одну и ту же песенку, но через неделю Ивар разучил еще одну. А потом еще и еще. А уже через полгода он идеально повторял любую услышанную мелодию.

Конечно, самую обычную, простую. Какую-нибудь великую классику он, конечно, не сыграет, а вот что-то навроде «Пастушки Мэри» – запросто.

У нас все получилось. Когда в арсенале набралось пять песенок, Ивар дал первый «концерт» и заработал сразу три литра. Три! Черт побери, о таком оглушительном успехе мы и мечтать не могли! Вовсе не потому, что он играл так уж здорово – и сбивался, и фальшивил. Даже не знаю, отчего народ веселился больше: от возможности потанцевать или от его оплошностей. Но, как бы то ни было, разошлись все довольные, не забыв поблагодарить начинающего музыканта. Наверное, нужно было найти ту вдову и сказать ей спасибо, потому что задолго до того, как наши лошади снова стали спокойными и безмятежными, у нас уже был неплохой капитал.

Какое-то время нам удавалось скрывать от приемных родителей наш бизнес, но потом им донесли. Или кто-то из парней проболтался. Разговор был не очень приятный, но тут нас здорово выручила любовь Ивара к сладкому. Он готов был котлету на лишнюю ложку варенья поменять, чай всегда с синтетическим подсластителем пил… А если бы Билл расщедрился на настоящий, наверное, три чашки бы за раз осилил. И, как бы ни были ценны для нас деньги, а пару раз в месяц мы ходили в супермаркет. Я покупал себе банку синтетической содовой, а Ивар – сникерс из биомассы. Он устраивал целые спектакли в кондитерском отделе. Разглядывал все до единой конфеты. Осторожно касался кончиками пальцев упаковок пряников и печенья. Читал составы шоколадок, придирчиво осматривал пирожные и леденцы. А покупал неизменно самый маленький батончик с нугой и арахисом.

И вот теперь Ивар с непрошибаемым, даже скучающим выражением лица, поднес чип к сканеру и показал рассерженному Боссу Биллу длинную историю транзакций из магазина. Кажется, их количество и перевесило чашу весов в нашу сторону. Билл раздраженно бросил, что зря мы думаем, будто он хоть стакан потратит на дантиста для нас, и принялся переключать каналы инфовизора. Это означало конец разговора.

Я еще, помнится, дико боялся, что он догадается проверить даты списаний денег и наш обман раскроется. Но на это, к счастью, его смекалки не хватило. Так наш бизнес стал легальным, и мы с Иваром на радостях купили по батончику и запили их банкой Колы – одной на двоих: покупать на каждого показалось расточительством.

Через пару недель нас на ярмарке уже ждали. Народ собирался довольный, веселый и устраивал что-то типа сельских танцев. Ивару это нравилось: он умудрялся пару-тройку часов подряд играть и плясать вместе со всеми. Но еще больше это понравилось местной шпане, которая решила, что несколько литров, перечисленных на чип Ивара, – их законный трофей.

Мне, конечно, драться и раньше приходилось, но тут собралась целая шайка. И пришлось бы мне туго, если бы не наш тяжеловоз. Ивар добежал до телеги, расстегнул упряжь и затащил гиганта в самую гущу потасовки. Так-то по натуре животные эти мирные, но среди урагана острых локтей да коленок лягаются будь здоров – только направляй. Городское пацанье с животинами знакомо мало, а потому быстро отступило, весьма разумно опасаясь. Особенно резво убегали те, кто уже успел обзавестись полукруглым отпечатком огромного копыта. А потом Ивар догадался наиграть коню на ухо пару ужасающе фальшивых нот, отчего тот и вовсе взвился на дыбы, так что вдвоем еле удержали.

– Он боевой модификации! Охранной! – крикнул тогда Ивар шпане. – Проваливайте, или натравлю!

Смешно – и сейчас, и тогда было, – но нам поверили. Только пятки сверкали. И больше местные пацаны нас не трогали, а рыбы покрупнее, которые на рынке, конечно же, водились, видимо, посчитали наш бизнес слишком мелким.

Знаете, вспоминаю сейчас, и даже не верится, что это с нами было… Ивара вы и не узнали бы тогда. Он выглядел совсем ребенком. Не знаю, как на деле, но по документам я Ивара старше на полтора года. Тогда меня этот факт бесил неимоверно, ведь я стал совершеннолетним намного раньше него. Конечно, у меня и мысли не было уйти одному, но как же раздражала сама возможность это сделать!

Ивар, конечно же, все понимал. Но никогда не говорил. Приемные родители восприняли то, что я остался, с равнодушной расчетливостью. Восемнадцатилетний фактически мужчина будет работать куда эффективнее подростка. К тому же, его не надо учить управляться с контроллерами или показывать, как правильно сажать и окучивать.

Да, мы грезили совершеннолетием, мечтали уйти с фермы. Но вот Айзеку, парню с соседней фермы, было уже двадцать три, а он и не собирался сниматься с места. Правда, Айзек – это отдельная история. Единственное, что его интересовало в жизни, – это глупое шоу в семь вечера по центральному инфоканалу Альянса и банка пива. Он платил за комнату и еду, сам покупал себе все необходимое, но получал зарплату. И выглядел вполне довольным жизнью, стоя по колено в свином навозе или таская ящики с капустой.

Впрочем, глядя на Ивара, тоже можно было подумать, что и его все устраивает. Но я к тому времени знал его уже слишком хорошо и научился почти невозможному – различать его улыбки. И могу совершенно точно сказать, что стоя по колено в свином дерьме вместе с Айзеком, он улыбался, но улыбался грустно.

Я…

О. Забавно, что вы спросили. Этот снимок я помню. Как он на нем улыбается? А сами не видите? Устало, конечно. Достала его эта шумиха. После всего того, что мы пережили, нам больше всего отдохнуть хотелось, по Земле прогуляться. На воду посмотреть – на это, как его, море, – по столице пройтись, выпить настоящего алкоголя, в конце концов. А ваша братия в него стаей бульдогов вцепилась. Да и вообще…

Ну да, говорил. Вы меня сами перебили. Так вот, я сделал такой календарь, как когда-то индейцы делали, с зарубками. Я на каком-то общедоступном сайте видел. Можно было, конечно, и обычным разжиться за четверть стакана, но так колоритнее казалось. Мы же все-таки в Техасе жили. Пусть даже и за две галактики от настоящего. Ивар смеялся, но я видел, что ему, как и мне, важен этот ритуал, когда мы каждый день ровно в полдень устраивали привал, чтобы выпить по кружке воды и вырезать на палочке очередную зарубку.

Чем меньше места оставалось на палке, тем труднее было опять и опять месить навоз, таскать ведра и махать лопатами. Но с другой стороны, я цеплялся за каждый день, проведенный на ферме. Потому что тут я точно знал, что ждет меня завтра. И через неделю. И через полгода. А что будет там, в городе?

Ивар, кажется, не сомневался ни секунды. «Я буду пилотом» все еще звучало так же уверенно и убежденно. Но в облаках он не летал… Что? Это еще что за слово? Ну ладно, пусть будет «не витал»… В чем разница-то?..

В общем, он пытался учиться. К Сети наша ферма была подключена лишь формально… Да вот так! Боссу Биллу это было ни к чему, и он категорически отказывался оплачивать даже первую ступень доступа. Так что нам была доступна только бесплатная часть, а там… Сами понимаете. Кусочек того, кусочек этого. Очень редко, когда какую книгу можно было скачать целиком, а уж учебники – и вовсе. Но Ивар как-то ухитрялся. Скачивал все подряд, а потом весь день слушал в аудио-режиме. Собственно, так он делал не только этот год, но вообще всегда. Просто раньше это были всякие разные книжки, а теперь одни учебники. Я тоже так пытался, но меня эти бормотания только от работы отвлекали, а Ивару нравилось.

А потом однажды после концерта принес мне какой-то мемо-кристалл.

– Вот, – сказал уныло. – Посмотри. Джараб для нас достал.

Я с недоумением взял его и подключил к своему планшету. Наугад ткнул в ссылку в оглавлении. Открывшийся документ был сплошь из каких-то формул, чертежей и кучи непонятных слов.

– И что это? – спросил я, закрывая страницу.

– Учебник по физике за девятый класс, – ответил Ивар и вздохнул. – Пиратская копия из второго уровня доступа.

Тогда я впервые понял то, что он, наверное, осознавал уже давно. О летном училище можно было забыть.

Не подумайте плохого, опекуны давали нам образование. Базовое, необходимое для получения аттестата зрелости. Язык, история ОЗА, математика, естествознание. Достаточно, чтобы посчитать, сколько нужно взять с покупателя за дюжину яиц, пару литров молока, кило картошки и столько же мяса. Чтобы без ошибок написать ценники и понимать, что написано в инструкции.

Но для чего-то большего нашего образования катастрофически не хватало.

Помню, я стоял, как дурак, и смотрел на Ивара, все надеясь, что тот сейчас по обыкновению безмятежно улыбнется и успокоит, мол, не волнуйся, Криг, я все придумал. Но он лишь молча отвернулся.

Знаете, что я думаю? Будь у нас побольше времени, Ивар бы сдюжил. Накупил учебников, сидел бы над ними днями и ночами, выучился бы сам и вытянул меня. Но его хватало на жалкие полчаса перед сном, а потом усталость брала свое, и сделать с этим хоть что-нибудь было невозможно. Ну, если только за счет здоровья, а этого уже не мог позволить я. Серьезно, по шее едва не дал, мы даже чуть не поссорились. В первый и почти единственный раз в жизни. Почему «почти»? А это позже. Намного позже…

До дня рождения Ивара оставалось чуть больше месяца. Более унылого времени я и не вспомню. Каждый день тянулся, как год, и был похож на предыдущий: подъем, работа в поле, ящики… Только тем и отличались, что сегодня таскали картошку, а завтра – капусту. Вечерами я просто валялся на кровати, глядя в потолок. Ивар же, наоборот, словно чего-то не успевал: читал в планшете, считал на пальцах, беззвучно шевелил губами. Он собирался найти работу в городе и учиться по вечерам. Мне тогда этот план казался невыполнимым. Дело в том, что я почитал тот учебник… Никогда не чувствовал себя таким непроходимым идиотом и деревенским увальнем. Это уже потом я понял, что нет на свете ничего невозможного.

Но зато в тот раз именно я был человеком, который придумал для нас новый план. Он-то, в конце концов, и привел к тому, что вы сидите сейчас и записываете каждое мое слово.

Это случилось на ярмарке. Ивар играл свой предпоследний, как мы думали, концерт, а я уныло разглядывал толпу вокруг него. Человек, стоявший чуть поодаль, поначалу мало чем привлек мое внимание. Ну разве что формой своей: уж больно неуклюже она сидела на его долговязой фигуре. Не буду врать, в мозгах щелкнуло далеко не сразу. Я разглядывал этого человека довольно долго, гадая, кто он: полицейский, военный или просто работник какой-нибудь службы. И только через несколько минут я вдруг подумал, что он мог бы быть военным летчиком. Ведь есть же воздушно-космический флот на каждой планете.

Вам смешно? Да, пожалуй. Вы с Земли? Конечно, вам не понять. Вы всегда были в гуще информационного потока. Так вот, там, в той жизни, на затерянной в космосе пустыне, нам не было никакого дела до армии. Служить не было ни почетно, ни интересно. Куда важнее было выращивать натуральную еду да работать на престижной работе. Например, на водоконденсирующем заводе Дефо. И нет ничего удивительного, что эта мысль не пришла Ивару в голову – более мирного человека не сыскать во всем Альянсе… Было не сыскать. Тогда.

Чем дольше я об этом думал, тем удачнее казалась идея. Казенный стол, крыша над головой, обучение. И долгожданная, вполне реальная возможность сесть за штурвал. Пусть не пассажирского корабля и не грузового шаттла, но все-таки.

Распираемый эмоциями, я еле дождался вечера, чтобы рассказать обо всем Ивару. И, конечно, совсем не ждал, что он помолчит, грустно улыбнется и покачает головой:

– Нет.

В первый момент я даже не понял его. Как это – «Нет»? Почему? И только вечером, когда опекун смотрел по инфовизору какую-то передачу про армию, мне все стало ясно. Ивар был не в восторге от мысли, что придется сменить одну кабалу на другую. И если с фермы хоть иногда можно вырваться в город, то, заключив контракт, ты на несколько лет вообще теряешь право на собственные желания.

И все-таки плюсы в этом тоже были, и Ивару я их озвучил.

– Знаешь, туда пойти никогда не поздно, – сказал он тогда. – Давай сначала попробуем мой план.

Я кивнул, но на душе у меня стало полегче.

Дни тянулись будто резиновые. Плюс еще наступила горячая пора уборки урожая и посадки новых растений. Наших сил хватало только на то, чтобы доползти до стерилизатора, а потом рухнуть в кровать, даже не ужиная. Мы не ездили в город несколько недель, почти не разговаривали, а бывало, что и не виделись по два-три дня, если работали в разных частях фермы. Так что, когда в один прекрасный день Ивар бросил мне на кровать небольшую пластиковую карточку, у меня дыхание перехватило от неожиданности.

– Уже? – спросил я, беря карточку в руки. На крошечной фотографии Ивар казался совсем ребенком и выглядел более худым, чем на деле, но глаза сияли от радости. – Когда успел в город смотаться?

– С Аароном ездили на водозавод, – Ивар сверкнул улыбкой. – Обналичили чипы. И вот, – он показал мне две маленьких бутылки. – Угадай, что это?

– Да ладно? – выдохнул я. – Я уж думал, их купили давно.

На эти бутылки с виски мы смотрели почти полгода. Невзрачные, мутного стекла, кривоватые. Этикетки наклеены наискось, на крышках въевшийся слой пыли. И содержимое, наверное, тоже далеко от стандартов. Но эти бутылки были верхом наших мечтаний. Я пообещал Ивару, что мы раскошелимся, купим их да еще самый большой сникерс в придачу, и славно отметим его день рождения. А потом как-то закрутилось все, и в тот магазин на отшибе мы больше не ходили.

– Пойдем, – Ивар вручил мне одну бутылку и кивнул на дверь. – Найдем местечко посимпатичнее.

Сказать по правде, в нашей пустыне ничего симпатичного не было, поэтому мы устроились на чердаке над конюшней. Повозившись с пробкой, Ивар открыл свою бутылку и осторожно понюхал.

– Редкостная гадость… – поморщился он и рассмеялся. – Ну, моё здоровье! – и отпил приличный глоток.

Его глаза тут же налились слезами, нос, щеки и уши покраснели, на шее вздулись вены. Ивар прижал к губам тыльную сторону ладони и передал мне бутылку.

Пойло оказалось омерзительным. Резкий запах ударил в нос, на языке разлилась спиртовая горечь, обожгла горло и провалилась в желудок. Я откинулся на мешки с зерном и отдал Ивару бутылку, ощущая, как по телу растекается тепло.

Нам нечасто приходилось пробовать спиртное, так что одной бутылки нам хватило на двоих. И мне пришло в голову сохранить вторую на какой-нибудь Особый День. Если такой выдастся, конечно. Ивару идея понравилась, и бутылка немедленно была наречена «Бутылкой на Тот Самый Случай».

Запасливый Ивар убрал её за пазуху, выудил оттуда же большое яблоко, и мы валялись на зерне, по очереди откусывая от румяного бока. Болтали о всякой ерунде и старательно не думали о том, что завтра все будет по-другому.

Знаете, сейчас, вспоминая тот день, мне кажется, что он был самым счастливым на ферме, но на самом деле это было не так. Было страшно, и ночью мы оба не смогли толком заснуть, то и дело перешептываясь и стараясь расслышать друг друга сквозь храп Лероя. А утром сразу после завтрака мы пошли к Боссу.

Сказать, что он был не в восторге – ничего не сказать. Вот только помешать нам уйти он не мог.

– Убирайтесь! – рявкнул он, едва Ивар закончил говорить. – С глаз долой!

– Кто-нибудь может отвезти нас в город? – спокойно спросил его Ивар.

До города было добрых четыре часа на не самой медленной машине.

– Обойдетесь! – зло сощурился Босс. – Берите Салли и назад можете не возвращать. Мясники, может, и расщедрятся на пару литров.

Салли была настолько древней кобылой, что садиться на нее верхом я бы не рискнул, да и само путешествие до города она вполне могла не перенести.

Ничего из вещей, кроме того, что уже было на нас, взять не разрешили. Приемная мать, правда, сунула пакет с буханкой хлеба. Взяв Салли под уздцы, Ивар ласково похлопал сонно моргавшую кобылу по шее и повел за собой. Провожать нас было некому, как никто не стал бы и грустить о нашем уходе.

Сколько мы шли рядом с Салли и молчали, я не знаю. До шоссе от фермы была не одна миля, и мы просто бездумно загребали пыль носками ботинок и слушали надсадное дыхание лошади.

Но продолжалось наше уединение недолго – до первого поворота. За ним под скалой стояли наши лошади – четыре, не считая Салли, – и отдыхали в тени братья.

Они все были там, – ну, кроме Джереми. От удивления я аж споткнулся, а Ивар засиял, как начищенный трензель. Могу вам точно сказать, что парни пришли прощаться не со мной. Братья провожали Ивара, хоть скупые напутственные слова звучали в адрес нас обоих. Представляете, они даже приготовили подарки. Аарон вручил Ивару свой нож, Стив, Томми и Льюис – деньги, а Лерой – большой рюкзак, доверху набитый не слишком новыми, но чистыми и целыми вещами, большая часть которых была наша, из тех, что не дал забрать Босс Билл.

Знаете, это звучит ужасно, но тогда я впервые за все это время действительно почувствовал, что все это время мы были какой-никакой, а семьей.

– Джереми будет ждать вас в городе, – сказал Аарон. – Возьмите Капитана, потом отпустите, он сам вернется.

Капитаном звали того самого тяжеловоза «боевой модификации».

– Но тебе же влетит, – возразил Ивар. – Ты должен был на нем ехать к Дженкиру.

– Не волнуйся за меня, – улыбнулся Аарон. – Пешком вы до города к завтрашнему утру дойдете, если от обезвоживания не свалитесь.

– Спасибо, – я крепко обнял Аарона. – Я…

Слов не хватало. Да и нужны ли они были?

– Пообещайте, что не пропадете, – чуть смущенно обнял меня за плечи Лерой. – И удачи.

Все братья еще раз крепко обняли Ивара и поспешили к своим лошадям. Салли привязали к узде самого неторопливого мерина, на спине которого уселись Аарон и Стив.

– Если я и буду скучать, то по парням, – тихонько сказал я, накидывая поводья Капитану на шею. – Ну что, прокатимся с ветерком? Когда еще увидим лошадь?..

Ивар улыбнулся и с трудом вскарабкался на коня. Все-таки ростом тот был гораздо выше нас обоих. «С ветерком», как вы понимаете, не получилось: я вообще ни разу в жизни не видал, чтобы наши тяжеловозы скакали галопом, – но бодрой трусцой мы его в четыре пятки бежать заставили, хотя и ненадолго. И все-таки даже шагом и с привалами мы двигались куда быстрее, чем если бы шли пешком, да еще и со старушкой Салли.

Помню, уже на подъезде к городу глубоким вечером Ивар спросил:

– Ты правда думаешь, что пойти в армию было бы хорошей идеей?

– Это идея беспроигрышная, – уверенно ответил я. – В армии у нас точно будет крыша над головой, еда и одежда. Причем не стоптанные сапоги с ноги Босса Билла, а новенькие ботинки. Ну и потом, подумай только, мы на халяву слетаем в космос. Кто знает, может, и на другие планеты высадимся.

Я видел, что Ивар не был настроен столь оптимистично, но не понимал, почему. Тогда не понимал.