В некотором царстве, в некотором государстве жил-был… Жила-была царица! И было у нее… Три дочери!

Как-то раз (ладно, далеко не в первый раз) надоело царице смотреть, как дочки ее деградируют, ерундой занимаются, и решила она их замуж отдать.

– Доченьки мои милые, девочки красивые, надоело мне без внуков сидеть.

Пора! Пора вам семьи создавать, детей воспитывать!

Увидев в глазах ненаглядных дочерей ужас и недоверие, царица свела брови на переносице и твердо сказала:

– Это мое царское слово! Идите во двор, попросите лук и стрелы! – тут, конечно, царица немного увлеклась, поэтому довольно быстро исправилась. – Идите в кухню, попросите сковороду или скалку, выйдете во двор, размахнитесь да бросьте! Где утварь упадет, там и муж ваш будет!

Вздохнули девочки, посмотрели исподлобья на мать и поплелись в кухню, где долго выбирали, что «кидать» будут. Старшая и средняя взяли по сковороде чугунной, а младшая решила прихватить с собой скалку.

Вышли сестрицы на широкий материнский двор, взяли удобнее утварь, да как размахнулись….

Сковорода старшей сестры улетела через забор, откуда следом раздал вопль раненного медведя. Нет, не его, конечно, но молодой мужчина орал знатно, заслушаться можно было и пристыдиться.

Кинула свою сковороду средняя сестра – улетела сковорода в другую сторону, послышалась отборная брань с другой стороны.

Кинула свою скалку младшая дочка, Маша-растеряша – да никаких звуков посторонних не услышала. Вздохнула она печально, искоса глянула на сестер и пошла искать своего… покалеченного.

Старшие сестры пошли искать свои сковороды, да сразу их и нашли: одна – во дворе местного бизнесмена, вторая – у забора светилы наук. А Маша-растеряша долго не могла найти свою скалку. И кусты все пролезла, и по соседним дворам и улицам прошла. Два дня искала, по чердакам лазала, в подвалы спускалась, а на третий день зашла на местную свалку. Смотрит – сидит там рыжий кот-Обормот, ее скалку лапой держит.

Хотела царевна сбежать, да кот потянулся, тощий облезлый хвост трубой поставил и хрипло мяукнул.

– Как же я тебя в мужья возьму, – надула губы