Катерина Райдер

«Алый Пион для Офелии»

Дисклеймер

Все персонажи вымышленные, любое совпадение с реальными людьми случайно.

Настоящая книга содержит сцены физического насилия и самоубийства, которые могут быть неприемлемы для некоторых читателей. Автор не поддерживает и не одобряет любые формы проявления агрессии по отношению к другим людям или самоповреждений.

Если вы испытываете трудности в эмоциональном или психологическом плане, пожалуйста, обратитесь за помощью.

Телефон Психологической помощи (Телефон доверия):

8 (800) 333-44-34

Звонки бесплатны по всей России.

Ваше благополучие имеет значение. Не оставайтесь одни в трудных ситуациях.

пролог

Офелия пробудилась от сна, но окутавшая её мгла была столь непроглядной, что не позволяла различать даже очертания собственных рук. В ноздри тотчас проник удушливый запах плесени, сырой земли и ржавчины – густой, тяжёлый. Затошнило. Поддавшись рвотному позыву, она повернулась на бок, сделала несколько неглубоких вдохов, привыкая к спёртому воздуху, и попыталась подняться – тело не слушалось. По ногам от колен до ступней пробежала волна неприятного онемения, словно тысячи крошечных игл поочерёдно вонзались в мышцы, лишая конечности чувствительности через боль. Так случалось, когда Офелия проводила долгие часы, сидя в неудобной позе за мольбертом.

Спустя некоторое время встать получилось, но сдвинуться с места не позволило малодушное оцепенение. Разумно ли было идти вслепую, когда даже собственный дом превратился в ловушку?.. Инстинкты подсказывали: нужно выбираться. Поэтому, вопреки пульсирующему в висках страху, Офелия протянула руку и, не встретив препятствия, сделала небольшой шаг вперёд, затем ещё один и ещё…

Ладонь упёрлась в небрежно отёсанную деревянную поверхность, скользнула влево, перебирая пальцами несколько плотно пригнанных друг к другу досок, наткнулась на щель. Щека прильнула к грубой, но тёплой стене, ёрзая по ней то вверх, то вниз, пока взор не нашёл достаточное отверстие, чтобы осмотреть местность снаружи. Вдали, сквозь густые заросли дикого шиповника, едва пробивался свет. Не сразу, но Офелия смогла узнать силуэт загородного дома и с губ её сорвался вздох облегчения – она по-прежнему находилась на вилле Кронберг, точнее в заброшенном сарае за оранжереей.

Внезапно раздался громкий щелчок, и помещение озарил яркий свет. Офелия стремительно обернулась, краем глаза отметив царивший вокруг беспорядок: сваленные в углу старые садовые инструменты, прохудившиеся шланги, свисающие с потолка, перевернутую тележку с рыхлой землёй, и прочий хлам. Но вскоре её взгляд остановился на мужчине, стоявшем в центре длинного и узкого строения под голой лампочкой, болтающейся на шнурке выключателя. Он смотрел на неё так двусмысленно, будто собирался содрать кожу живьём и в то же время заключить в нежные объятия. А окровавленный нож в перебинтованной руке служил ярким доказательством того, что его безумие безнадёжно и необратимо.

В ужасе Офелия попятилась, но и шагу ступить не смогла, наткнувшись на шершавую преграду позади. Паника обвила горло липкими, влажными щупальцами, не позволяя издать ни звука. Собственное дыхание загудело в ушах, подобно рёву самолётной турбины. Во рту появился привкус желчи, предупреждая, что желудок вот-вот вывернет наизнанку.

– Пожалуйста… – еле слышно пробормотала она, сползая вниз по стене, чувствуя, как в нежную кожу впиваются занозы. – Ты ведь не такой…

– Тише, Офелия, тише… – ласково произнёс он, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони, оставляя на своём красивом лице алые пятна крови, сочащейся из-под повязки. – Больше никто не сможет нас разлучить…

А затем он поднял руку и дёрнул за шнурок. Сарай вновь утонул во тьме…

Часть первая: СМЕРТЬ

Поговорим о смерти, о червях.

Нам прах земной взамен бумаги будет,

В него слезами впишем нашу скорбь.

У.Шекспир «Ричард II»

Глава 1

Тяжёлая, влажная земля с громким шлепком упала на крышку гроба. В толпе раздались страдальческие вздохи и чуть слышные возмущённые ругательства. Один из могильщиков ужимисто дёрнул плечами, бросив вопросительный взгляд на Руд – заказчицу, платившую деньги; и виноватый на Офелию – хоронившую отца. Первая вздохнула раздражённо, вторая – из последних сил.

Могилу копали накануне в ясный солнечный день. К церемонии прощания готовились со всей ответственностью, учитывая статус покойного – уважаемого в городе бизнесмена и мецената. Однако ночью на материк обрушился ливень, и теперь пришедшие на погребение были вынуждены месить дизайнерской обувью грязь, уповая на то, что гробокопатели справятся с работой быстро.

А́дмон на похороны не явился. На своей памяти Офелия впервые осталась без поддержки брата в столь трудный момент, но злиться на него не могла. Адмон никогда не питал тёплых чувств к отцу, считая его лицемерным и бесчестным человеком. Не самого лучшего мнения он держался и в отношении Руд, которая, тем не менее, спасла двойняшек от незавидной участи оказаться в сиротском приюте, оформив на своё имя опекунство – детям почившего Пола шёл семнадцатый год.

Небеса сотряслись от громового раската. Несколько увесистых капель оросили ещё не уплотнённую почву могилы. Лизоблюды, явившиеся на кладбище в надежде снискать расположение наследницы, бросились врассыпную, точно тараканы, потревоженные ярким светом в ночи. Офелия, прижимая к груди крупный алый пион, продолжала стоять неподвижно, даже когда дождевая вода просочилась за ворот её траурного платья.

– Клади цветок, родная, и пойдём. Не хватало подхватить ангину, – засобиралась и Руд.

– Зачем он это сделал?.. – произнесла Офелия без всякого выражения.

– Ума не приложу… Кто-кто, а твой отец был жаден до жизни. Дела у него шли в гору. Нам предстояло крупное партнёрское слияние…

Офелия невольно содрогнулась, когда могильщик, собрав с прохода последние пригоршни земли, с силой ударил лопатой по образовавшемуся холму.

– Теперь можно, – угрюмо кивнул он.

Сирота бережно опустила на надгробную плиту пион, в последний раз окинула стеклянным взглядом высеченное на камне имя и неспешно побрела за своей попечительницей к дороге.

Путь предстоял неблизкий. Вилла Кронберг, где было решено провести лето, чтобы в уединении справиться с утратой, собраться с мыслями и укрыться от докучливых журналистов, жаждущих нажиться на чужом несчастье, находилась почти в трёх часах пути от города. А учитывая состояние дорог после дождя, путешествие могло занять и полдня. Резиденция, окружённая густыми лесными угодиями, включала в себя просторный двухэтажный дом с мансардой на берегу озера, несколько хозяйственных построек, коттедж для прислуги, небольшую пристань и ныне заброшенную оранжерею, в которой прежде покойная мать Офелии выращивала дикие пионы. Об этом однажды упоминала Руд, поскольку ни Адмон, ни Офелия свою мать толком не помнили. Она скончалась, когда двойне едва исполнилось по шесть лет.

До места назначения добрались к ужину. Всю дорогу Офелия спала мёртвым сном, и лишь когда автомобиль свернул с главного шоссе на гравийную просеку, пробудилась. Дождь не унимался. Над видневшимся за домом озером стоял перламутрово-сизый туман – привычное явление в этих местах. Небо ещё не сменило мрачный цвет, но уже наливалось тёплыми закатными красками, отчаянно пытающимися пробиться сквозь пелену низких ртутных туч. Лес, напротив, становился всё холоднее, собирая под своими тенистыми ветвями дубов вечерний сумрак.

Руд постаралась припарковаться как можно ближе к крыльцу. Из парадных дверей, украшенных изысканным мозаичным витражом, вышел Клайв – её второй муж и некогда близкий друг Пола. Впрочем, отец Офелии водил знакомство с обоими супругами своей деловой партнёрши, поскольку те являлись единокровными братьями. Но в случае с Клайвом их дружба казалась более тесной.

– Возьми зонт, льёт как из ведра, – напомнила Руд, указывая на заднее сидение.

– Добегу, не страшно, – ответила Офелия и, выскочив из автомобиля, припустила к крыльцу.

– А вот и мои принцессы, – радушно раскинул руки Клайв. – Очень вовремя, я как раз накрыл стол.

– Сами накрыли? – удивилась Офелия, стряхивая с плеч дождевую воду.

– Сам. Мы подумали, что не плохо было бы провести эти дни в тесном семейном кругу и распустили прислугу.

– Но, если не справитесь, отправлю к вам нашу домработницу, – поднялась по ступенькам Руд, протягивая Офелии забытый в машине рюкзак.

– А где мой брат? – поспешила разузнать она.

Клайв широко улыбнулся, с теплотой посмотрев на жену.

– Пацан наверху, сказал голова разболелась и к ужину не спустится.

– Боюсь, я тоже не смогу остаться, – сообщила Руд. – Нужно вернуться в город, пока журналисты не растерзали в клочья совет директоров. Из-за выходки Пола, – и женщина осеклась, с опаской глянув на Офелию.

Та пристыжено отвела взгляд, словно испытывала вину за хаос, воцарившийся после самоубийства её отца.

– Прости, я совсем не это хотела сказать, – попыталась оправдаться Руд.

– Всё в порядке, – ответила Офелия, выдавив из себя вымученную улыбку. – Пойду к себе. Дядя Клайв, не обидитесь, если и я не буду ужинать? Устала.

– Конечно, дорогая. Я всё понимаю. Второй этаж, комната в конце коридора по правую сторону. Твои вещи уже там, – ответил мужчина без тени упрёка, но как только за Офелией закрылась дверь, недовольно произнёс: – И вот на кой чёрт я три часа возился с этим проклятым ростбифом?

– Будь с ней помягче и, если что-то пойдёт не так, сразу звони, – попросила Руд.

Оставшаяся часть разговора супругов была скрыта от посторонних ушей шумом дождя. Впрочем, Офелию подробности этой беседы не занимали. Всё, чего она хотела, – поскорее увидеть брата. Пусть и собиралась немного покапризничать из-за того, что тот не поехал на похороны.

Адмон, по-видимому, тоже соскучился, поскольку ожидал сестру в её спальне. Раскинувшись на кровати звездой, он бездумно созерцал потолок, слушая в наушниках то, что Офелия за музыку не считала – тяжёлый рок. Они удивительно походили друг на друга внешне: те же светло-каштановые волосы, миндалевидные глаза с оттенком болотной заводи, проницательный взгляд. Однако по характеру являли собой полную противоположность нравов. Офелия была кроткой, нежной, ласковой как благодарная кошка, вдумчивой и рассудительной. Адмон, подобно факелу, сгорал в пламени собственных страстей: дерзкий, решительный, вспыльчивый, – он часто попадал в неприятности и не прочь был лишний раз помахать кулаками.

Войдя в комнату, Офелия едва не поддалась желанию улыбнуться, но, быстро взяв себя в руки, с невозмутимым видом проследовала к окну, словно не замечая присутствия брата. Адмон, пристально наблюдая за ней, снял наушники и, расположившись повыше на взбитых подушках, заложил руки за голову.

– Решила объявить мне бойкот? – с кривой усмешкой поинтересовался он.

Офелия молчала, рассматривая ветхую оранжерею, что виднелась вдали: стеклянные стены загрязнились и потемнели, краска на опорных конструкциях облупилась, на крыше лежала сгнившая листва, местами зияли дыры в разбитом остеклении – зрелище удручающее.