Время…Что мы знаем о нем?

Что оно неумолимо ускользает, пролетает со скоростью света или невозвратимо? Метафор множество, смысл один – время нам не подвластно.

Но что, если бы мы могли…замедлить, остановить или отмотать назад стрелки часов? Что тогда? Это изменило бы нашу жизнь?

Глава 1. Воспоминания делают больно.

2019 год. Осень.

Джон неспешно шёл по Амстердам авеню в длинном тёемно-коричневом пальто нараспашку. Каждый порыв ветра раскрывал его грудь, и вместе с подолом пальто, откидывающимся назад, оставался шлейф дорогого парфюма.

– Паршивое утречко, – задрал он голову, вглядываясь в тучу, что нависла прямо над ним. – Его исправит только такой же мрачный кофе…– с этими словами он направился в любимую кофейню.

– Доброе утро! Что будете? – девушка за стойкой обратилась к нему с искренней улыбкой.

«Хм…Может, всё-таки и доброе».

– Американо, пожалуйста. С собой.

Пока девушка засыпала в рожок молотый кофе, Джон посматривал на витрины с манящими эклерами, но вовремя отдернул себя: «А то ты себя не знаешь. Снова весь перепачкаешься»

С именным стаканом в руках он продолжил свой путь, направляясь на встречу. Проходя мимо стеклянных витрин, Джон бросил мимолётный взгляд на свое отражение и, увидев себя во весь рост, замедлился, а потом и вовсе остановился. Словно отрывок из фильма, в его зрачках мелькнуло воспоминание:

1924 год. Весна.

Тот же неспешный шаг, такое же длинное пальто. Да и представьте себе, человек тот же, только блеска в глазах больше. Выглядит весьма солидно. Хоть костюм и не из самого дорогого магазина, но его высокий рост, безупречная осанка и среднее подтянутое телосложение представляют его в выгодном свете. А его аккуратно уложенные тёмные волосы, большие зелёные глаза и густые черные брови приковывают к себе внимание многих женщин.

Загорелись фонари, предвещающие начало вечерней жизни, и молодой парень ободрился. Кажется, он предвкушал веселый вечер. Джон закурил сигару и направился по улице Бродвей в один из Спикизи¹баров, но пройдя мимо переулка и увидев молодую пару у входа в казино, поменял свое направление. Оглядываясь по сторонам, словно мальчишка, которого не должны застать за чем-то непристойным, он спустился по лестнице, ведущей в цокольный этаж, и при входе снял шляпу тремя пальцами: большим, указательным и мизинцем. Надо же изощриться. Но таким образом он прошел в закрытое казино.

– Джон, мать его, Райт! – издали окликнул его голос.

– Да, Дони, я тут, – похлопал он друга по плечу, как только тот подошёл.

– Какими судьбами? Я думал ты завязал с азартными играми.

Джон окинул мимолетным взглядом молодую девушку, снимающую с себя белоснежное болеро, под которым прятались хрупкие плечи.

– Подумал, что сегодня счастливый день, – обернулся Джон к собеседнику с легкой улыбкой.

Дони был небольшого роста и весьма пухлым. При этом вёл себя, как самый знатный обольститель со всеми дамами в заведении и не только.

– Тогда, пожалуй, я побуду рядом с тобой, счастливая наша звезда, – взяв друга за плечо, Дони повел его к столам.

Когда Джон зашел в зал, ему ударил в нос яркий запах смешанных парфюмов и сигар. От такого изобилия запахов у него закружилась голова.

«Любят же они переборщить»

Казино было, естественно, подпольным и, пожалуй, самым элитным на несколько районов, хоть их было не так и много в связи с запретом азартных игр. Пускай Джону и были по карману здешние напитки, он не стал пить, так как преследовал иную цель, нежели выигрыш или выпивка. Сев за большой, почти прямоугольный стол, Джон поставил одну треть фишек, которые уже успел разменять, на черное.

– Франсис, выбери красное или черное, – за тем же столом мужчина в неприлично дорогом костюме спросил свою пассию. Ту, на которую был устремлен взгляд Джона.

– Черное.

«Почему ты снова рядом? Хватит так смотреть на меня, Джон», – подумала Франсис. И, словно уловив её мысленный посыл, Джон сменил фокус внимания с Франсис на её мужа, что смутило девушку еще больше.

– Ставки сделаны. Ставок больше нет.

Все наблюдали за крутящимся шариком на рулетке как загипнотизированные.

– Двадцать три черное.

Крупье раздал фишки победителям. Послышались недовольные возгласы проигравших.

– …ставить на красное, – долетели обрывки фразы до Джона.

Крупный мужчина, выпив остатки алкоголя в стакане и поставив его с громким стуком, встал из-за стола со словами:

– От баб одни беды!

Спустя несколько бессмысленных бесед, Франсис обратилась к супругу:

– Том, я хотела бы подышать свежим воздухом. Я подожду тебя на улице.

– Хорошо, дорогая. Я постараюсь скоро выйти, – ответил он с небольшой ноткой раздражения.

Через пару минут Джон тоже покинул стол, чем вызвал подозрения у всех сидящих за столом, кроме, как ни странно, Тома. Видимо, супруг либо не догадывался об их знакомстве, либо не стал подавать вида, чтобы окружающие не пускали слухи. Скорее второе.

Джон вышел из казино в темную, освещаемую всего одним фонарем улицу, и завернув за угол, обнаружил Франсис курящей. Она была изящна: длинная шея, тонкие пальцы, держащие сигарету, каштановые, идеально уложенные локоны, блестящие от лунного сияния. Джон просто наблюдал за ней чуть поодаль, подперев плечом каменную стену и не посмев нарушить её личное пространство.

Докурив и выкинув сигарету, Франсис обернулась и почти что наткнулась на него.

Здесь можно было бы поставить паузу, будь это фильм. Чтобы насладиться драмой невозможной любви, что читалась в их взглядах.

Эти двое давно испытывали друг к другу нежные чувства, которые они старались скрыть. Франсис работала в ателье недалеко от редакции Джона, и жили они достаточно близко, так что посещали одни и те же магазины и заведения. У неё с Томом была замечательная пятилетняя дочка Мэри. Как бы ей ни хотелось, Франсис не могла позволить себе даже легкой интрижки, ведь это бы сказалось на дочери и статусе семьи в целом.

Интересно, если бы Франсис могла отмотать время назад и встретить Джона чуть раньше, она бы… сделала это?

– Джон, вы застали меня врасплох, – засмущавшись, сказала она. – Не хотела, чтобы меня видели за столь некрасивым для девушки делом.

– Не вижу в этом ничего стыдливого.

– Знаете, иногда мне кажется, что вас ничего не может смутить, – она доставала из сумки длинные перчатки.

– Вы правы. Даже тот факт, что женщина, которая мне нравится, замужем, – впервые Джон сделал прямой намек. Это выбило Франсис из колеи, и она выронила одну из перчаток.

Вероятно, они бы так и продолжили этот бессмысленный флирт, если бы не события, что произошли спустя пол минуты.

– Джони Райт, ублюдок! – из тени вышла незнакомая ему персона с нацеленным в его сторону револьвером.

– Кто такой? – спокойно спросил Джон, закрывая собой Франсис.

– Беспокоишься о девушке? Как смешно…

Джон сразу же без раздумий выхватил пистолет у незнакомца и наставил дуло в его сторону. Этому трюку неожиданности его научил отец.

«Если тот, кто тычет пушкой тебе в лицо, не стреляет сразу, значит он не хочет этого делать или сомневается… А значит, он слегка растерян», – так он говорил.

– Я могу простоять так долго. Или же …мы просто разойдемся.

– Ты кинул наших ребят. Мы теперь просто помои! – парень выдал истеричный смешок с оскалом. Он был одет довольно дорого и чисто, чтобы говорить о каких-то помоях, но естественно, слова были не буквальными.

– Я не понимаю, о ком конкретно идёт речь, но если вы, ребятки, плачете о неудачном бизнесе, то тут явно проблема не во мне, – с этими словами Джон убрал револьвер за пазуху, намереваясь закончить этот спектакль, так как у недружелюбного парня уже не было оружия. Но сделал это зря или же просто рано.

Сзади в него целился другой парень, лицо которого, наверное, Джон узнал, если бы не Франсис. Она обратила внимание на незнакомца и, сама того от себя не ожидая, заслонила Джона от пули.

Её поступок Джон до сих пор не смог понять и это мимолетное мгновение застыло в его памяти навечно: пуля, попавшая прямо в сердце Франсис, и её бездыханное тело, что полетело на него, заставляя Джона тоже упасть. При падении он ударился головой и потерял сознание, а парни скрылись из виду, понимая, что их план провалился, а шум привлек внимание гостей казино.

Стрелки часов, которые были на Франсис в этот момент, навсегда остановились. Как и время для Джона, ведь с того самого момента он больше не взрослел.

Воспоминание рассеялось. В отражении на Джона смотрел уже не счастливый и беззаботный парень, а измотанный «вечный студент».