Главный червь (шотландская сказка)

Жил-был один мальчик, и как его звали на самом деле, никто не помнил, разве что родившая его мать, но все звали его Золяшка. Они называли его так, потому что он любил посидеть в золе, чтобы согреть пальцы ног.

У него было шестеро старших братьев, и они были о нем невысокого мнения. Всю работу, которую они не хотели выполнять сами, они возлагали на Золяшку. Он собирал хворост для костра, подметал пол, убирал в хлеву, выполнял поручения, и все, что он получал за свои труды, были пинки, тумаки и насмешливые слова. И все же он был веселым парнем, и, что касается слов, он платил своим братьям тем же, чем они платили ему.

У Золяшки была одна сестра, и она была очень добра к нему. В ответ на ее доброту он рассказывал ей длинные истории о троллях, великанах, героях и храбрых подвигах, и пока он рассказывал, она сидела и слушала. Но его братья терпеть не могли его рассказов и бросали в него комья земли, чтобы заставить его замолчать. Они злились, потому что Золяшка всегда был героем своих собственных историй, и в его рассказах не было ничего, чего бы он не осмелился сделать.

Когда Золяшка был еще мальчиком, но высоким и крепким, на королевство обрушилось великое несчастье, потому что из моря поднялся Червь-Стукач; и из всех Червей-Стукачей он был самым большим и плохим. По этой причине его прозвали Главный червь. Его длина простиралась на половину земного шара, его единственный глаз был красным, как огонь, а дыхание было таким ядовитым, что все, на что он дышал, засыхало.

По всей земле царили великий страх и скорбь из-за червя, ибо с каждым днем он приближался к берегу, и с каждым днем опасность от него возрастала. Когда его впервые обнаружили, он был так далеко, что его спина была не более чем низкой, длинной, черной линией на горизонте, но вскоре он был достаточно близко, чтобы люди могли видеть рога на его спине, и его чешую, и его единственный свирепый глаз, и его ноздри, которые выдыхали и вдыхали.

В своем страхе люди взывали к королю, чтобы он спас их от чудовища, но король был не в силах этого сделать. Его меч, Сникерснаппер, был самым ярким, острым и замечательным мечом во всем мире, но ему понадобился бы меч длиннее Сникерснаппера, чтобы пронзить это огромное тело монстра до сердца. Король созвал своих советников, всех мудрейших людей в королевстве, и они посоветовались и поговорили вместе, но никто из них не мог придумать никакого плана, чтобы победить или прогнать Главного червя, настолько он был силен.

В той стране жил колдун, и король не очень любил его. И все же, когда все мудрецы и советники не смогли придумать никакого плана уничтожения червя, король сказал:

– Давайте пошлем за этим колдуном, и приведем его к нам, и послушаем, что он скажет; ибо, похоже, никому из нас не избежать того зла, которое обрушилось на нас.

Итак, привели колдуна, и он встал в совете и перевел взгляд с одного на другого. Последним он посмотрел на короля, и там его глаза остановились.

– Есть один и только один путь, – сказал он, – как можно спасти землю от разрушения. Пусть единственная дочь короля, принцесса Гемловели, будет отдана в жертву Главному червю, и он будет доволен и покинет нас.

Не успел колдун сказать это, как в совете поднялся большой переполох. Советники пришли в ужас и громко закричали, что колдуна следует разорвать на куски за то, что он произнес такие слова.

Но король встал и велел им замолчать, и он был бледен, как смерть.

– Это единственный способ спасти мой народ? – спросил он.

– Это единственный известный мне способ, – ответил колдун.

Король некоторое время стоял бледный и недвижимый.

– Тогда, – сказал он, – если это единственный выход, пусть так и будет. Но сначала пусть будет провозглашено повсюду в моем королевстве, что предстоит совершить героический поступок. Тот, кто сразится с Главным червем и убьет его или прогонит, получит принцессу Гемловели в качестве невесты, и половину моего королевства, и после моей смерти он будет править как король над всем королевством.

Затем король распустил Совет, и они ушли в молчании, с мрачными и тяжелыми взглядами.

Как повелел король, так и было исполнено. Было разослано воззвание, в котором говорилось, что тот, кто сможет убить червя или прогнать его, получит принцессу, половину королевства в награду и меч короля, а после смерти короля он станет править всем королевством.

Когда эта новость разошлась, многие мужчины пожелали получить эти три награды, ибо чего еще можно было желать, как не прекрасной жены, царства, которым можно править, и самого знаменитого меча во всем мире. Но какими бы прекрасными ни были призы, только тридцать шесть смелых сердец пришли предложить себя для выполнения этой задачи, настолько велик был страх перед Главным червем. Из этого числа первые двенадцать, кто посмотрел на червя, упали в обморок от одного его вида, и их пришлось отнести домой. Следующие двенадцать не упали в обморок, но побежали домой и заперлись в крепких крепостях; а последние двенадцать остались в королевском дворце с упавшим сердцем и такими ослабевшими руками от страха, что у них не осталось даже силы, чтобы нанести удар.

Так что не оставалось ничего другого, как отдать принцессу в жертву червю, так как одна жертва, даже если это принцесса, лучше уничтожения всей страны.

Тогда по всему королевству разразилась великая скорбь и стенания, ибо принцесса Гемловели была так добра и нежна, что ее любили все, как благородные люди, так и простые. Только Золяшка слушал все это безучастно. Он ничего не сказал, но сидел у огня и думал, думал, думал, и о своих мыслях он никому не рассказывал.

Был назначен день, когда принцессу должны были принести в жертву Главному червю, а накануне вечером во дворце был большой пир, но это был печальный пир. Мало было съедено и еще меньше было сказано. Король сидел спиной к свету и кусал пальцы, и никто не осмеливался заговорить с ним.

В более бедных домах царили большой переполох, суета и раздача пальто и платьев, так как многие планировали отправиться на берег моря, чтобы увидеть принцессу, предложенную в жертву червю, хотя это было бы ужасное зрелище. Отец и братья Золяшки собирались пойти с остальными, но его мать и сестра заплакали и сказали, что ни за что на свете не будут на это смотреть.

У отца Золяшки был конь по кличке Футгонг, и смотреть там было особенно не на что. Несмотря на это, фермер дорожил лошадью, и не часто он позволял кому-либо пользоваться ей, кроме как себе. Когда фермер садился на коня, он мог заставить его лететь, как ветер, ничуть не медленнее, и при этом не избивая его. Когда фермер хотел, чтобы конь остановился, Футгонг стоял так неподвижно, как будто он примерз к земле; никто не мог заставить его сдвинуться с места. Но если на нем ехал кто-то другой, кроме фермера, то это было совсем другое дело. Футгонг бежал трусцой, и даже побои не заставили бы его двигаться быстрее, а если кто-то хотел, чтобы он остановился, то сделать это было так же трудно, как заставить коня бежать. Золяшка был уверен, что в этом есть какая-то тайна, что у его отца был способ заставить коня слушаться, о котором никто не знал, но что это был за способ, он не мог узнать.

За день до того, как прекрасная принцесса должна была быть принесена в жертву, Золяшка сказал своей матери:

– Скажи мне кое-что, как так получилось, что Футгонг не пойдет ни за тобой, ни за моими братьями, ни за кем-либо еще, но когда мой отец садится на него, он летит, как ветер?

Тогда его мать ответила:

– Я не знаю.

– Кажется странным, что мой отец не сказал тебе этого, – сказал Золяшка, – а ведь ты его жена.

На это его мать ничего не ответила.

– Странно, – продолжил Золяшка, – за все годы, что вы прожили вместе, ты ни разу ничего не утаила от него, хотел он этого или нет. Но даже хороший муж всегда имеет какой-то секрет от своей жены.

Его мать по-прежнему не произнесла ни слова, но Золяшка видел, что она задумалась.

В ту ночь Золяшка долго лежал без сна после того, как остальные уснули. Он слышал храп своего отца и своих братьев тоже, но, казалось, его мать не могла уснуть. Она ворочалась, извивалась и громко вздыхала, пока, наконец, не разбудила мужа.

– Что тебя беспокоит, – спросил он, – что ты ворочаешься и ворочаешься в постели и вздыхаешь так громко, что невозможно спать.

– Неудивительно, что я вздыхаю и не могу уснуть, – ответила его жена. – Я думала и прокручивала все в уме, и я совершенно ясно вижу, что ты не любишь меня так, как хороший муж должен любить свою жену.

– Как ты можешь так говорить? – спросил ее муж. – Разве я плохо обращался с тобой все эти годы? Разве я не проявлял свою любовь всеми способами?

– Да, но ты мне не доверяешь, – сказала его жена. – Ты не говоришь мне, что у тебя на сердце.

– Что я тебе не сказал?

– Ты никогда не рассказывал мне о Футгонге; ты никогда не рассказывал мне, почему он летит, как ветер, всякий раз, когда ты садишься на него верхом, а когда на нем едет кто-то другой, он такой медленный.

Затем она начала всхлипывать, как будто ее сердце вот-вот разорвется.

– Ты мне не доверяешь, – сказала она.

– Подожди, подожди! – сказал отец Золяшки. – Это секрет, который я никогда и не думал никому раскрывать, но раз уж ты решила узнать это – слушай! Только ты должна пообещать, что ни одной живой душе не расскажешь того, что я тебе сейчас скажу.

Его жена обещала.

– Тогда вот, – сказал ее муж. – Когда я хочу, чтобы конь двигался умеренно быстро, я хлопаю его по правому боку, когда я хочу, чтобы он остановился, я хлопаю его по левому боку, а когда я хочу, чтобы он летел, как ветер, я дую на сухое гусиное горлышко, которое я всегда ношу в правом кармане пальто.

– Теперь я действительно знаю, что ты любишь меня, раз рассказываешь мне это, – сказала его жена. А потом она заснула, потому что была довольна.

Золяшка подождал почти до утра, а затем встал и оделся. Он надел сюртук одного брата, штаны другого, ботинки третьего и так далее, потому что его собственная одежда была всего лишь лохмотьями. Он порылся в правом кармане отцовского пальто и, конечно же, нашел там сухое гусиное горло. Он взял это, взял горшок с горящим торфом и накрыл его сверху, чтобы он оставался горячим; и он взял также большой кухонный нож. Затем он вышел и вывел Футгонга из конюшни. Он вскочил ему на спину, хлопнул его по правому боку, и они тронулись.

Шум разбудил фермера, он вскочил с кровати и подбежал к окну.

– Кто-то уехал верхом на моем дорогом коне. – Затем он крикнул во весь голос, – эй! Эй! Хо! Футгонг!

Когда Футгонг услышал, что его зовет хозяин, он остановился и замер на месте. Но Золяшка выхватил высохшую шею гуся и подул на нее, и понесся, как ветер, Футгонг. Никто не мог их догнать.

Через некоторое время, да и не так уж много времени прошло, они выехали на берег моря, и там, немного в стороне от берега, стояла лодка короля с лодочником. Он караулил там лодку до рассвета. Туда должен был приехать король и его придворные вместе с принцессой, чтобы принести ее в жертву червю. Они должны были посадить ее в лодку и поставить паруса, чтобы отвезти девушку к монстру.

Золяшка посмотрел на воду и увидел черную спину зверя, поднимающуюся из моря, как длинная низкая гора.

Он спрыгнул с коня и крикнул через воду лодочнику:

– Привет, друг! Как там у тебя там дела?

– Плохо, очень плохо! – ответил лодочник. – Вот я сижу и мерзну всю ночь, потому что на воде холодно, и нет ни души, кроме меня, вместо того, чтобы спать в хорошей теплой постели.

– У меня здесь в горшке огонь, – крикнул Золяшка. – Вытащи свою лодку на берег и подойди погреться, потому что я даже отсюда вижу, что ты почти погиб.

– Этого я не могу сделать, – ответил мужчина. – Король и его двор могут прийти в любое время, и они должны найти меня готовым и ожидающим их, как было приказано.

Затем Золяшка поставил свой горшок на берег, постоял и немного подумал. Внезапно он упал на колени и начал копаться в песке, как будто сошел с ума.

– Золото! Золото! – крикнул он.

– В чем дело? – окрикнул лодочник. – Что ты нашел?

– Золото! Золото! – крикнул Золяшка, копая быстрее, чем раньше.

Лодочник подумал, что Золяшка должно быть, определенно нашел сокровище в песке. Он поспешил вывести лодку на сушу, выскочил на берег и, оттолкнув Золяшку в сторону, опустился на колени и начал зачерпывать песок. Но Золяшка не стал ждать, чтобы посмотреть, найдет тот что-нибудь или нет. Он подхватил горшок, прыгнул в лодку и, прежде чем лодочник успел его остановить, оттолкнулся от берега.

Слишком поздно лодочник понял, что он делает. Он побежал к кромке воды и стал кричать и ругаться, чтобы Золяшка вернулся, но Золяшка не обращал на него внимания. Он даже не повернул головы. Он поставил парус и направился туда, где лежало огромное чудовище, а волны набегали и разбивались о него пеной.

Начинался рассвет. Пришло время чудовищу проснуться, и по дороге из замка выехал верхом король со всем своим двором, а принцесса ехала среди них на молочно-белом коне. Все краски исчезли с ее лица, и она была белой, как снег.

Когда король и все остальные достигли берега, там стоял лодочник, заламывая руки и причитая, а лодки не было.

– Что случилось? – спросил король. – Что ты сделал с моей лодкой и почему ты здесь стоишь?

– Смотрите! Смотрите! – крикнул лодочник и указал на море.

Король посмотрел, и тогда впервые он увидел Золяшку в лодке, плывущего к чудовищу, ибо до этого его глаза были затуманены печалью, и он не видел ничего, кроме того, что было близко перед ним.

Король посмотрел, и все придворные посмотрели вместе с ним, и поднялся громкий крик, ибо они догадались, что Золяшка плывет, чтобы сразиться с Главным червем.

Пока они стояли и смотрели, солнце засияло красным, и чудовище проснулось. Медленно, медленно его огромные челюсти раскрылись в зевке, и когда он зевнул, вода хлынула ему в рот, как большой поток, и попала в горло. Лодка Золяшки попала в водоворот и понеслась вперед быстрее, чем ее мог нести любой парус. Затем чудовище медленно закрыло пасть, и все стихло, если не считать пенящейся и бурлящей воды.

Золяшка направил свою лодку вплотную к челюстям монстра, и она лежала там, покачиваясь на волнах, пока он ждал, когда червь снова зевнет.

Вскоре медленно – медленно разверзлась огромная пасть, и хлынул пенясь поток. Лодку Золяшки захлестнуло водой, и ее чуть не раздавило об один из зубов монстра, но Золяшка справился, и лодку унесло потоком вниз, в глотку червя.

Все ниже и ниже опускалась лодка с Золяшкой в ней, и шум бурлящей воды наполнял его уши. В глотке чудовища было светло, потому что верх и бока глотки светились, так что Золяшка мог все видеть.

По мере того как он продвигался вперед, свод над ним становился все ниже и ниже, а вода становилась все мельче и мельче; ибо она стекала в проходы, которые открывались из горла в остальную часть тела.

Наконец свод стал таким низким, что мачта лодки уперлась в него. Затем Золяшка шагнул через борт лодки в воду, и она была такой мелкой, что едва доходила ему до колен. Он взял горшок с торфом, который все еще был горячим, и нож, и прошел немного дальше, пока не добрался до того места, где находилось сердце зверя. Он видел, как оно бьется, бьется, бьется.

Золяшка взял свой нож, расковырял дыру в сердце и высыпал в нее горячий торф. Потом он все дул и дул на торф. Он дул до тех пор, пока его щеки почти не потрескались от усилия, и казалось, что торф никогда не разгорится. Но, наконец, вспыхнул огонь; масло сердца потекло на него, и пламя ярко вспыхнуло. Все выше и выше разгорался огонь. Все сердце засияло красным от этого света.

Затем парень побежал назад, прыгнул в лодку и оттолкнул ее от свода. Вскоре, когда огонь проник глубже в сердце, чудовище почувствовало жжение и начало корчиться и извиваться. Затем червь громко кашлянул, отчего вода вырвалась из его тела и снова мощным потоком хлынула в море.

Лодка Золяшки попала в водоворот и, как соломинка, вылетела из горла Червя-Стукача на свет. Чудовище перебросило его вместе с лодкой через все море и выбросило на берег, почти к ногам короля.

Сам король соскочил со своего коня, подбежал и помог Золяшке подняться на ноги. Затем все убежали обратно на высокий холм, потому что море поднималось мощным потоком от биения и метания червя.

Затем началось такое зрелище, какого никогда не видели раньше и, возможно, никогда больше не увидят. Сначала чудовище так высоко взмахнуло хвостом, что, казалось, вот-вот ударит по солнцу на небе. А затем червь упал в море с таким шлепком, что волны поднялись высоко на скалы; и вот теперь его голова взметнулась вверх, и язык зацепился за острие полумесяца и повис там, и какое-то время казалось, что луну вот-вот сдернут с неба, но она стояла твердо, и язык чудовища не удержался, так что голова упала обратно в море с такой силой, что зубы вылетели у нее изо рта, и эти зубы стали Оркнейскими островами.