КАРИНА РОМБ

“НЕ МЕШАЙ МНЕ ЖИТЬ, МАКАРОВ”!

Илья Макаров стал для меня всем: миром, жизнью, смыслом. Я словно попала в сказку, пока на меня не обрушилась правда.

Моя любовь оказалась лишь призраком, а его обещания – пустыми словами. Что делать, когда мир рушится, а сердце разрывается на части? Остаться в руинах былого счастья, или же найти в себе силы начать всё заново?

ПРОЛОГ

По крыше остановки барабанил дождь. Холодные капли проникали сквозь щели и оседали на коже. Падали на асфальт, растекаясь по нему, словно живые существа, ищущие убежища. Ветер унес одинокий красный лист клёна, а небо разрезала молния, включая где-то неподалеку пронзительную сирену машины.

Что такое предательство? Это когда самый близкий на свете человек вонзает в грудь кинжал, поворачивает на триста шестьдесят градусов, вынимая душу. Оставляет беспомощной, обнаженной, опустошенной. Напрочь убивает веру в любовь.

Я теребила в руке стопку фотографий и порывалась разорвать их в клочья. На них изображен мой жених и его любовницы. Семь женщин, с которыми спал Илья за моей спиной. Все его командировки в другие страны, не принятые мои звонки теперь прекрасно объяснялись. Усмехнулась. Как же гадко…

Холодный ветер, словно ледяной дракон, скользил по щекам, заставляя зубы стучать в такт его ледяному дыханию. Я стиснула зубы, втягивая в себя воздух, пропитанный запахом сырой земли и снега. Тяжелый плащ, словно защитный кокон, обнимал меня, даря долгожданное тепло.

Достала телефон и сделала снимок. В мессенджере нашла имя лучшей подруги и отослала с вопросом: “Как думаешь, это правда”?

Посмотрела расписание автобусов. Скоро мой рейс… Только куда? Илья прилетает сегодня, и в его квартире я буду чувствовать себя пустой, ненужной, никчемной. Я не хочу с ним разговаривать, не хочу смотреть в его глаза и слушать оправдания. Конечно, если они будут. Макаров не тот человек, который умеет просить прощение. Скорее всего, просто даст время собрать чемоданы и закажет такси.

На экране телефона высветилось сообщение. Я быстро разблокировала и зажмурилась. Мне так хотелось верить, что эти снимки сфабрикованы, что просто кто-то хочет разлучить меня с Ильей.

“Мне жаль, Лис, но мой брат, действительно, тот еще бабник. Фотографии похожи на оригиналы. Что будешь делать? Позвонить пока не могу”.

“Ди, мне надо подумать, все взвесить. У тебя нет варианта, куда я могу уехать, прийти в себя”?

Как странно, что выучившись на дизайнера интерьера, я три месяца пребывала в эйфории от предложения Ильи и не спешила устраиваться на нормальную работу. Жила в его квартире, пользовалась карточкой, ездила на выставки и театры, клятвенно пообещав, что в октябре буду работать. Мужчина устроил меня к себе в компанию, но я там значилась только номинально, чтобы капал стаж.

“Поезжай ко мне, ключи у тебя есть. Я все равно вернусь только послезавтра. И, Лис, давай без фокусов, с Ильей поговори”!

Ключи-то от ее однушки у меня есть, да только они дома. Автобус пришел, и, оплатив проезд, я посмотрела на время. Макаров должен прибыть в семь часов вечера, сейчас пять.

– Успею. Должна.

***

Квартира Дианы находилась в центре столицы. Закрывшись на три замка, я смогла выдохнуть и расслабиться. Ноги подкосились, и я не заметила, как сползла по стеночке вниз. Обняла колени, спрятала голову и дала волю эмоциям, которые сдерживала практически весь день. Мне хотелось реветь белугой, бить посуду и потерять память. Вырвать эти чувства с корнем, похоронить в земле и забыть, как страшный сон.

– Как же теперь жить? – Всхлипнула я, поднимаясь и снимая плащ. – Деваться некуда, – прошептала, затем добавила чуть громче, – есть хорошая новость: не успели расписаться.

Горло саднило от рыданий, нос забился.

Тыльной стороной ладони вытерла лицо. Телефон звонил нещадно и я, достав его из кармана, посмотрела на входящий вызов: “Илья”.

Сердце словно замерло. Я слушала “нашу песню”, вытирала слезы и мысленно считала до десяти, чтобы собраться.

Как же мне не хочется с ним говорить. Но пока… Пока стоит притвориться, что все хорошо. Возвращаться к пьяницам-родителям я не хочу, как и в свой родной город.

Мне нужна фора, чтобы придумать, как жить дальше.

– Алло, – все же ответила, поглядывая на дверь. От голоса Макарова меня затрясло. – Все хорошо, решила выбраться с подругами из универа на базу отдыха. Прости, что не предупредила, все получилось спонтанно. – Кишки закручивались в спираль от разговора, голос хрипел, словно я курила неделю. – Не нужно приезжать, завтра увидимся.

Предатель узнавал, что за однокурсницы, где Диана и почему я решила в день его приезда уехать непонятно куда. Сообщил, что ему придется весь день торчать в офисе и он ждет не дождется нашей встречи.

– А вот я нет, – прошептала в пустоту.

Пребывая в меланхолии, я теребила ненавистные фотографии. Вот Илья целует брюнетку в кафе, вот обнимает блондинку, спит с ней же…

– Интересно, кто их сделал? Для чего? – Спросила себя.

Усмехнулась. Макаров до меня не жил монахом, и женщин хватало. Сколотил состояние, продолжает расширяться и девицы липли к нему, как пчелы на мед. Только вот я одна дура, подумала, что стану единственной.

“Я у тебя. Завтра поговорю с Ильей. Не хочу расставаться без объяснений”. – Написала Диане. — “Только ему ничего не говори. Пусть он и твой брат, но сделал мне так больно, как никто за последнее время”.

Я разделась, взяла из сумки пижаму, белье и юркнула в ванную. Включила ледяную воду и подставила под струи опухшее от слез лицо. Хватило меня на минуту, зато пришла в себя. Мысли очистились, осталось лишь глухое разочарование.

Но тут перед глазами встали фотографии.

– Он спал с ними, а потом ехал ко мне, – прошептала, чувствуя, как становится мерзко. Тошнота подкралась к горлу и я часто задышала, прогоняя ее.

Взяла мочалку и стала тереть кожу до боли, сдирая с себя воспоминания о прикосновениях. Старалась не заскулить от отчаяния, умоляя бога избавить от этой чертовой любви и боли.

Из ванны я вышла через полчаса не менее опухшая, чем туда вошла. В детстве я считала себя некрасивой. Длинные руки, тонкие ноги, плоская грудь и светлые волосы. Повзрослев, я не стала лучше о себе думать, но по крайней мере, фигура стала женственной, волосы полюбились, грудь выросла. А вот лицо покрывалось красными пятнами, когда я плакала. Или краснело, когда смущалась. Илья считал это милым, когда я это в себе ненавидела.

“Уродец, вся в мать”, – вспоминались слова отца в такие моменты.

Налила себе чай, нашла у подруги шоколадку и взяла в руки телефон.

“Да, поезжай и поговори обязательно”, – поддержала подруга.

Ди всегда была такой. Немногословной, четкой и отстраненной. Но мы сблизились в университете и стали подругами. Она так и не научилась до конца открываться, да и нужно ли это? Я не обижалась на нее за холодность, потому что сама никогда не была до конца откровенной. Диана предложила переночевать у нее, а это уже поступок близкого человека. Не так ли?

Попила чай. Хотела порезать фотографии на мелкие кусочки, но решила завтра кинуть прямо в лицо Ильи. Хоть скандала я не желала. Тихо высказаться, собрать вещи и уехать. Только куда? К родителям не вариант, я в эту дыру не вернусь.

Денег нет… Если только продать телефон, украшения. А может, взять билет в один конец, а там будь, что будет? Я же всегда хотела путешествовать.

Мысли хаотично летали в моей голове. Я и не заметила, как наступил поздний вечер, как прекратился за окном дождь и как я уснула, сжимая руки, кусая губы и повторяя шепотом:

– Больше не твоя.