– Они сами ее провоцировали! – Это опять Маша. – Я уверена. Я же ни на кого не кидаюсь. Сами вертели задницами. Сами ее завлекали. Это же ясно! Все знают, какие дивиденды они с этого получали.

– Они это делали ради карьеры! На веревке их никто к ней не тянул! Они сами на нее вешались!

Мужчину Апреля снимала уже не Рената, а молодая фотограф, которая пообещала моделей не раздевать, обращаться с ними уважительно. А Томми… Интересно, он… Впрочем, мне-то какое дело?

– Кстати, как вам новый Мужчина Апреля? – спросила Вера. – Мне понравился, необычный такой. Небанальный. Сил уже нет смотреть на все это накачанное мясо. И фотография – супер. По мне, так лучше Ренатиных, помоднее, поострее. Глаза у него красивые такие, махровые. «Твой взгляд опасней двадцати кинжалов». Интересно, какого цвета глаза?

– Зеленые, – зачем-то ляпнула я, и все на меня уставились. Я покраснела. – Мне так кажется.

2.50

Когда я наконец оторвалась от лэптопа, было почти три часа ночи. От темной тишины квартиры звенело в ушах. А может, от усталости. Я устала от гостей, от Ники, от застольных перепалок, от того, что надо было держать в себе все, что произошло сегодня. Возможно, семья – это и правда обуза, особенно если ты любишь свою работу. Взять ту же Лену. Ника не упустит случая обозвать ее сукой и карьеристкой (их антипатия взаимна). Но наши с Леной пути разошлись сразу после академии, это же ясно. В более престижном отделе самоубийств Лена пошла вверх, а я так и осталась младшим следователем. Лене особенно ничего и не нужно делать, чтобы, как Ника выражается, меня подсидеть, обскакать, задвинуть. Я сама – отвалюсь, отстану, заторможу. Светлый ум Лены, свободный от семейных забот, сосредоточен на работе ну и – самую малость – на очередной «совершенно очаровательной заднице». А мой – бежит во все стороны сразу.

Так, не бежать. Вернуться к главному.

Кролик.

Я посидела над закрытым компом, глаза привыкли к темноте.

Что я знаю наверняка? Судя по проделанной в сетке дыре, он не просто сбежал.

Ему помогли сбежать. Или украли.

Или все-таки он сбежал сам? Но тогда кто забрал камеру?

Домашние животные редко убегают.

Они не любят нового. Животные привязаны к своему ареалу. Они территориальны. В нормальной ситуации кролик убежал бы не дальше соседского сада. Потом территориальный инстинкт взял бы свое. Но в садах у соседей я его не нашла.

Версия первая. Кролик убежал далеко. А убегают далеко только в панике. От смертельной опасности.

Версия вторая. Его украли. Но статистика однозначна: никто не крадет животных для себя. Крадут ради идеи: есть такие рыцари зоозащиты, которые считают, что этим спасают животное от худшей участи – от жизни с людьми. Возвращают природе.

Что общего у этих двух версий? Дом. Семья. Люди, которые обращались с животным жестоко. Но не факт.

То есть Айна, Туяра, Грета. И Томми.

Неужели?… Но здесь приходится признать: даже приличные с виду люди, даже столпы общества способны на самое дурное, если их жертва лишена дара речи.

Итак, Айна, Туяра, Грета. И Томми.

Я ведь думала, часа хватит на все про все. Пробежаться по профилям Греты и Айны в соцсетях. Просмотреть фотографии, особенно совместные. Семейную хронику. Вернее, хронику того, что еще вчера было семьей.

Но меня затянуло.

Сначала я нашла информацию про беременность Греты. Она началась повесткой, и в восемнадцать лет Грета отдала долг стране: родила мальчика. Тогда она была в паре с лидером оппозиционной политической партии. Партнерша вскоре ушла, а увлечение политикой осталось. Партнерша была намного старше Греты, и союз, видимо, не выдержал испытания рождением мальчика – никакая психологическая реабилитация не помогла. Через год в жизни Греты появилась Айна, которая оказалась еще более незаурядной фигурой, чем я полагала. Нападающая в основном составе «Артемиды», одного из главных клубов страны. В финале чемпионата России по футболу половина трибун затянута красно-белыми баннерами «Артемиды». А другая половина – бело-голубыми питерской «Авроры». Оба клуба старые, оба со славной историей, которая уходит корнями в эпоху до Большого Поворота. Моя бабушка по привычке называет «Артемиду» «Спартаком». Ну, не только по привычке, конечно: привыкнуть можно к любому новому, тем более к такому новому, которое теперь уже тоже старое. Бабушке просто нравится бесить людей. Кстати, мне пора навестить бабулю… Когда только все успеть?

Скажу завтра Лене, что я познакомилась с Айной, упадет со стула, привычно подумала я – и тут же осеклась. Да ведь Лена была в доме Греты – ровно перед тем, как там появилась я! Лена приходила туда как ведущий следователь отдела самоубийств. То-то она и в столовую прибежала, не успев снять пальто. И Лена ничего мне не сказала… Нет-нет, ничего странного, успокоила я себя: откуда Лене было знать, что меня вызовут по поводу кролика в тот же дом! Совпадение. Все в порядке.

Я схватила телефон, чтобы написать Лене эсэмэс. Рассказать, что… И задумалась: а что рассказывать? Кролик – не ее дело. Точно так же, как самоубийство Греты – не мое. Я бросила телефон на стол.

Тучи ссылок. Сотни статей. Тысячи фотографий. Интервью. Вот так я и зависла до трех утра. Нашла кучу желтых статеек, где перетирали отношения Греты и Айны. Спекуляции по поводу романа Айны с футболисткой из ее же клуба, но никаких доказательств, кроме нескольких вполне дружеских фотографий. А еще предыдущий учитель Туяры рассказал журналистам, что у Греты и Айны – раздельные спальни. Ну и подумаешь! Это ничего не доказывает. Многие пары предпочитают спать отдельно, если жилплощадь позволяет… Я бы и сама…

Потом я еще полезла читать, что люди пишут про нового Мужчину Апреля: мне же по Томми тоже надо собирать информацию, он официальный опекун кролика! Женские мнения разошлись: пятьдесят на пятьдесят. Когда его обзывали («худосочный обсосок!»), мне хотелось немедленно вступиться и защитить Томми. Но когда по нему пускали слюнки («мурзик какой!»), я бесилась еще больше. И вообще мне пора спать.

Поплелась в ванную. Не включая свет, почистила зубы – света хватало и из окна. Я удивилась: почему снаружи горит фонарь? Еще не хватало просадить все, что накоплено батареей за день, – дни пока еще слишком короткие, солнца маловато. Выглянула со щеткой в руке. Да так и осталась стоять. Это был не фонарь. Луна. В ясном темном небе она казалась прорезанным отверстием. Зрелище меня заворожило. Уходить не хотелось. Я стояла и смотрела на луну, в голове было пусто. Встряхнулась, сбрасывая оцепенение, закрыла окно и поставила щетку на место.

В спальне было темно по-настоящему. Штора опущена. Слышно, как шумно дышит Ника.

А у Греты с Айной раздельные спальни.

Интересно, давно они не спят вместе? И почему не спят? То есть почему не спали…

Мне вдруг страстно захотелось, чтобы в моей спальне сейчас было тихо. Чтобы это была только моя спальня.

Я прогнала эту нелепую мысль (ведь я же не хочу этого на самом деле? Нет же!). Мне просто завтра рано вставать: надо работать над отчетом, выяснить в лаборатории все, что касается экскрементов кролика. Голодал он или нет. Болел или нет. Хватало ли ему воды в последнее время. Потом буду допрашивать новых свидетелей. Обвинение в жестоком обращении с животными – серьезная вещь. Поговорить придется со всеми, кто может рассказать что-то об Айне, Туяре, Грете. И Томми… Пусть Ника поспит утром, ей-то рано вставать зачем?

Я тихо сгребла свое одеяло. Схватила подушку за уголок. На цыпочках вышла в гостиную.

Вытянулась на диване, закрыла глаза. Передо мной сразу же всплыло лицо Апреля. Сначала оно было черно-белым, как на календаре, затем обрело объем и краски: глаза позеленели, губы порозовели и прикоснулись к моим. Я уже качалась на волнах подступающего сна, но усилием воли села, нащупала телефон и отправила Лене эсэмэс: «Из дома Греты пропал кролик. Ты что-то об этом знаешь?» И только тогда смогла уснуть.