Цитаты из книги «Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже»

В этом смысле ты был человеком трезвым. Твои демоны были повыше рангом. Ты знал, что живут они не в телевизоре и не в холодильнике, не в Америке и не в России, а в твоей душе. Вот почему тебе так мало надо было в бытовом смысле – ничто вокруг тебя не раздражало.

Больше никто меня так не трогал. И даже ты больше никогда так не трогал.

Повторяли мои любимые брехтовские строчки: Он должен, должен, должен быть хорошим!

А что, если люди такие и есть, какими их видят любящие глаза в момент наивысшей влюбленности?

Всё вызывало чувственную дрожь, восторженный захлеб. Счастье было легким, естественным и таким близким – на расстоянии вытянутой руки.

Мне вообще ничего особенного было не нужно. У меня почти ничего не было – но у меня было всё

Я и хотела бы совсем себя потерять. Но разве ты мне позволишь, Иванчик?

Она умела быть так упоительно свободной и так одержимо неправой, что ты немного ей завидовал. Она тебе всегда отдавала должное, как будто ваша группа крови, замешанная на питерском патриотизме, была одинаковой.

Жизнь – это то, что проживается”

Ты часто повторял фразу Годара, что кино показывает только любовные истории. За несколько месяцев до смерти на лекции во ВГИКе ты сказал: “«На последнем дыхании» – один из самых концептуальных фильмов XX века, потому что он показывает, что можно всё. В кино можно всё. У Годара есть совершенно замечательная формула: «В кино можно всё, главное – любовь». Если вы любите что-то или кого-то, значит, можно снимать о чем угодно, это всё равно никуда не спрячешь”.