Шипели до утра, а после отец, не выдержав упреков – чем и как других детей кормить? – сбег во двор. И маялся, бродил до утра. А мачеха, повернувшись к Фролу, отерла заплаканные глаза.
– Думаешь, мне тебя не жалко? Жалко. Но ты уже взрослый. А они… – Она указала на широкую лавку, где спали дети. – Мы долго не протянем… или тебя, или их…
Она тоже ушла, дверью хлопнув.