Стрежницкий перевел взгляд на подругу.
И…
– И вам доброго вечера, – сказала Авдотья Пружанская, глядя хмуро, с недоверием. – А батюшка таки говорил, что вы когда-нибудь да убьетесь… вижу только, что плохо старались…
– В следующий раз буду стараться лучше, – мрачно ответил Стрежницкий, раздумывая над тем, сколь сильно способна дочь старого приятеля испортить игру.
Сильно.
Помнится, прошлый визит к приятелю прошел вовсе не так уж гладко, как хотелось бы. И в глазах общества эта история с поручиковой женой выглядела преотвратнейше. Кто ж виноват, что эта дура решила бросить бесперспективного, как ей казалось, мужа. И ладно бы сделала это тихо, так нет, на весь городок объявила, будто знать его не желает и вовсе сожалеет о некогда совершенной глупости.
А Стрежницкий, стало быть, виноват.
Роковой соблазнитель.
Он, между прочим, ей ничего не обещал, а что браслетку с гранатами подарил, так он всем своим амантам подарки делает…
Да и не в любви там дело, но кто ж поверит, если правду сказать.
И кто позволит ее сказать.
Авдотья смотрела хмуро.
С упреком.
А ведь… сколько ей было? Годочков пятнадцать? Самое оно, романтичная барышня, история о любви, а тут любовь… с подвохом.
– Уж постарайтесь. – Она подошла и подушку поправила, правда, почему-то появилось ощущение, что с куда большею охотой Авдотья эту подушку на лицо положила бы да и прижала…
– Всенепременно…