Цитаты из книги «Бирюзовая зима»

Эта встреча стала для меня ударом. Ты изменилась, – продолжал он. – Передо мной стояла прекрасная молодая женщина. Красивая не классической, не журнальной, а своей собственной красотой. Это была ты, Эмили.

После его отъезда прошло всего несколько дней, когда в слезах позвонила Алекс и рассказала об инциденте с ее бойфрендом и соседкой по комнате. Она хотела уехать из Мюнхена. Кто бы понял ее лучше, чем я? Поэтому я предложил ей перебраться ко мне и так обрадовался, что сестра теперь всегда будет рядом, что даже не подумал о том, кто ее лучшая подруга. Это пришло мне в голову, только когда я положил трубку, – и тем сильнее было потрясение. Конечно, я был твердо убежден, что с тобой все кончено, – продолжал он. – Однако мысль о том, что мне волей-неволей придется вновь иметь с тобой дело, не вызывала у меня ни малейшего энтузиазма. Я твердил сам себе: черт возьми, прошло уже семь лет, все быльем поросло. Ну и вроде как себя уговорил.

– Влюбиться в девчонку, которую не принимают твои друзья, – это одно дело. Но чтобы она тебя продинамила и предпочла какого-то молокососа – это уже совсем другое. Ты не только уязвила мою гордость и разбила мне сердце – ты превратила меня в посмешище для моих друзей. Ты всегда казалась мне едва ли не совершенством, – продолжал Элиас. – Чистая душой, неиспорченная девочка. Такого я от тебя не ожидал. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мне, идиоту, стоило прислушаться к своему чутью. Но увы – я просто подумал, что в словах Кевина, пожалуй, есть доля правды. И я решил, что он был прав, а я в тебе обманулся. День для меня был адский. Больше всего мне хотелось развернуться и убежать домой. Но я не собирался оказывать тебе такую услугу.

– Дай нам с Элиасом время разобраться в наших отношениях – и я обещаю, что, как только сама все пойму, тут же тебе и расскажу. Как бы всё ни закончилось. Договорились? – Всё-всё? – уточнила она. Я зажмурилась. – Всё-всё. – И я даже не успею состариться и поседеть? – И ты даже не успеешь состариться и поседеть. – А как насчет крохотного тизера? – Алекс! – рявкнула я. – Ладно, ладно, пусть будет по-твоему, – сказала она и вздохнула. – Как же можно создавать себе такие сложности? Хотя бы сделай одолжение – постарайся поговорить с Элиасом поскорее! – Это зависит от него. Я дам ему столько времени, сколько потребуется. – Может, мне на него надавить? – Нет! Ни в коем случае не надо на него давить! Ради бога, оставь его в покое и не вмешивайся ни во что. Надеюсь, ты меня поняла? – это «Надеюсь, ты меня поняла?» я произнесла с таким нажимом, словно не вопрос задавала, а грозила смертью в случае, если Алекс нарушит договоренность. – Да… – нервно выдавила она.

В глазах Элиаса не отражалось ничего, кроме лютой ненависти. – Мы все злимся на него! Но то, что ты собрался делать, чистой воды идиотизм! – Элиас, пожалуйста! – пискнула Алекс и тоже бросилась к нему, но он не обратил на нее внимания. Энди, усадив на стул содрогающуюся от рыданий Софи, схватил Элиаса за плечи. – В тюрьму захотел, болван? – Мне наплевать! – рявкнул Элиас.

Я проследила за его взглядом и увидела моего ангела: спрятав лицо в ладонях, он сидел на стуле у стены. Все кинулись к нему. Я по-прежнему немножко отставала. – Элиас! – окликнул Себастьян, не доходя несколько шагов. Элиас вздрогнул, услышав свое имя, вскочил и бросился нам навстречу. Алекс тут же повисла у него на шее. Он крепко прижал ее к себе и не спешил отпускать.

– Чепуха, – возразила Алекс. Она вернулась, взяла меня за руку и потащила за собой, несмотря на мои протесты: – Но, Алекс, подумай сама! Джессике точно не будет приятно, если вместе с друзьями придет кто-то чужой. Так мне по крайней мере казалось. Насколько я вообще представляла себе ситуацию. – Эмили, ты там будешь не чужая, а такая же своя, как и остальные. Так что не выдумывай лишних проблем и садись, – сказал Себастьян, открывая дверь машины. Его слова не убедили меня, но я махнула рукой. У Себастьяна полно других забот, кроме как спорить со мной о том, уместно или неуместно мне ехать в больницу.

Конечно, перемена места приносит некоторое облегчение. Но свои переживания, тоску, гнев и отчаяние ты увозишь с собой – в любой город мира. Переезд не помогает от них избавиться.

– Эмили, – продолжал Себастьян, – я прекрасно понимаю твой гнев и твое возмущение. Обижаться – твое право. Но когда-то же надо остановиться. Элиас испытал столько угрызений совести – на двоих хватит. Он ненавидит себя, его изъела эта ненависть. Я не могу больше на это смотреть.

– Что значит «покрываю»? – вскинулся он и свел брови. – Эмили, если бы Элиас просто развлекался за твой счет, я бы ни секунды не колебался и сразу бы рассказал тебе. Дружба дружбой, но есть вещи недопустимые. – Себастьян потер предплечье. – Он должен был признаться раньше, я не спорю. Но он просто не решался. Боялся все испортить. А затем произошло то, что неминуемо должно было произойти: ты все узнала, причем при самых скверных обстоятельствах.