Представьте себе что-то мрачное, в шекспировском духе: он в неё влюбился, а она любила женщин, но он не хотел её терять и до конца жизни был ей другом, а она так привыкла к нему, так прочно привязалась, что впервые в жизни полюбила мужчину… но это уже было ни к чему. Романтика, драма, триллер, причём триллер на последнем месте, ведь хотя в книге и есть саспиенс, он выступает лишь фоном для раскрытия главных героев. Я открывала книгу в надежде на хорошую интригу и напряжённый сюжет, а получила грустную историю о запутанных эмоциях, бесконечных шрамах и травмах, неоправданном превознесении дружбы (ага, той, которая во фрэндзоне) — и самую малость: об исцелении любовью, о расследовании смерти лучшего друга, о бесконечной подлости человеческой. Последнее, кстати, — это что-то из Дюма (подлость, смерть, месть) или даже Бальзака (подлость, отчаяние, тщета), такие очень французские мотивы. И концовка очень им подходящая.
Но обо всём по порядку.
В начале лета 2008 года во французском Национальном парке Меркантур (лес и горы, горы и лес) случается трагедия: погибает смотритель, Пьер, — один из профессионалов, хороший человек, примерный муж и отец, а самое главное — лучший (и единственный) друг Венсана Лапаза. Это главное, потому что Венсан — главный герой, который, закусив удила, бросится расследовать странную смерть Пьера, и с этого момента начнётся его персональная дорога в ад. Как бы пафосно это ни звучало, я не шучу.
К началу основных событий Венсан уже здорово потрёпан жизнью: несчастливое детство, суровое взросление, брак, обернувшийся катастрофой, потому что жена бросила его и сбежала с каким-то пришлым чужаком, оставив лишь записку на экране компьютера… После этого Венсан долгих пять лет залечивал разбитое сердце, затаскивая в койку женщин: красивых, симпатичных, умеренно симпатичных, приезжих, местных, доступных, но особенно — замужних. Горячий мужчина вашей мечты — но только на одну ночь, представьте себе. В итоге Венсан «назалечивался» аж до того, что одна из брошенных на утро женщин убила себя. Вот тебе, дорогой главный герой, новый шрам на память.
Казалось бы, смерть друга всего лишь триумфально увенчала драматичные руины, в которые превратилась жизнь Венсана. Но нет, автору этого было мало, и проблемы стали накапливаться как снежный ком: одна за другой, пустяковые, но печальные и подрывающие веру в людей. Пустяковыми я называю проблемы вроде «кто-то кому-то дал взятку», «кто-то кого-то шантажировал», «кто-то изменял жене», «кто-то изменял памяти мужа», «кто-то знал правду, но замалчивал преступление», «святой отец не такой уж и святой» и т.д. Все они прямо не касались Венсана, однако смерть друга будто обнажила его нервы, а точнее, содрала с него кожу — поэтому его заставляли страдать даже пустяковые царапины, страдать сильнее, чем если бы это случилось с ним самим. Поистине адская пытка. Кстати о пытках, вы помните фразу из аннотации: «…расследование, которое разбередит тайны прошлого, касающиеся самого Венсана»? Эту фразу надо было напечатать прописными буквами, чтобы люди понимали, какая часть аннотации важнее всего. Чтобы не удивляться так сильно, сколько мрачных пучин было скрыто в жизни этого персонажа.
От падения в тёмную бездну отчаяния Венсана спасала только Серван — девушка, которая появилась в его жизни случайно, которая любила девушек и не любила мужчин, а потому была первой, кто не потерял от него голову и отказался от близости, — иначе говоря, девушка, которая стала лучиком света в его мрачном царстве. Венсан старательно прикидывался, что видит в Серван только друга, но продолжал влюбляться всё сильнее, и скрывать это становилось всё трудней. И он, и я в какой-то момент подумали об одном и том же: что этой любовью он наказывает себя за все грехи, ведь это была невозможная любовь. И если Венсану на это было плевать, то я хотела бы поругать автора за столь тривиальный психологический приём. Я бы приняла такое самонаказание героя только при условии, что он тут же разлюбит героиню, как только она ответит ему взаимностью. Но всё шло к тому, что он перевоспитает «подругу»-лесби и будет счастливо пожинать «постельные» плоды трудов своих. На самом деле, как я теперь знаю, не случилось ни того, ни другого, и отношения этих героев получили по-своему стильное (по-французски, я бы даже сказала, стильное) развитие, но чем всё закончилось, я вам не скажу.
Про Серван стоит сказать отдельно, ведь она — в отличие от Венсана, да простят меня горы, — действительно интересная героиня. Не так часто встретишь в роли главного женского персонажа девушку с нетрадиционной ориентацией, да ещё такую правдоподобную, противоречивую, сильную и хрупкую одновременно. Она была из тех, кто боится неодобрения окружающих и вымарывает из жизни любые намёки на свою истинную природу. Поэтому история её любви, случившаяся до приезда в Кольмар-лез-Альп, не могла не быть драматичной. Для сюжета это почти не важно (хотя и рассказывается детально), главное, что она получила работу жандарма в городке возле национального парка, где работал Венсан — и где они познакомились. И автор, к счастью, не заставляет её (и нас вместе с ней) проходить через все стадии принятия себя. Не заставляет он её и влюбляться в мужчину-героя неправдоподобно быстро; я бы даже не сказала, что она влюбляется, там всё сложно, неопределённо, запутанно — совсем как в жизни. Во всяком случае, совместные испытания сближают их и заставляют привязаться друг к другу так сильно, как не бывает у обычных влюблённых пар. И тем интереснее наблюдать за этой, необычной.
Хотя я бы оценила книгу намного выше, если бы они навсегда остались друзьями — вот это было бы небанально. У них было идеальное начало для дружбы: она помогала ему преодолевать травмы, не предлагая ни поцелуев, не близости, только разговорами, только дружеской поддержкой; а он открывал ей волшебный мир природы, учил видеть и замечать больше, жить медленнее, наслаждаясь естественной красотой. Слишком мало романов о дружбе, слишком это чувство недооценённое. Но они хотя бы дружили бо́льшую часть книги (70%), и это было прекрасно:
— Так как ты всё время меня приглашаешь и не хочешь прийти ко мне в мою дерьмовую студию, я решила пригласить тебя… к тебе!
— Оригинальная идея!
— Так что я занимаюсь всем, а ты тем временем можешь пойти принять ванну и расслабиться…
— Я никогда не принимаю ванну, это дамские штучки!
Она подняла глаза к небу:
— Что ж, в таком случае прими душ!
— Гениально! — ответил проводник. — Ты должна чаще приглашать меня ко мне. А что у нас на ужин?
И да, возможно, я вижу в книге только то, что хочу видеть.
Помимо постоянного самоистязания, страдания от душевных ран и мучительной борьбы с «запретной» любовью Венсан много времени тратил на самоутешение с помощью гор. Он, кстати, проводник по профессии, к тому же провёл рядом с Менкартуром всю сознательную жизнь, поэтому горы были для него богами и родителями в одном лице. Он делился с Серван (и с нами) их величием и красотой, их покоем и силой, любовь к горам была его главной, определяющей страстью. Он заразил ею Серван, а во мне лишь упрочил эту странную для равнинного человека привязанность.
Только горы у Венсана «получались» хорошо, горы и ничего кроме гор. В остальной части сюжета это был истерзанный герой, склонный к излишнему пафосу в мыслях, излишне эротизированному восприятию, излишней драматичности в поступках. Хотя последнее можно списать на в край расшатанную нервную систему, и тогда герой выходит не таким уж надуманным (хотя нет, даже так он всё равно кажется мне не реальным мужчиной, а мужчиной, каким его хочет видеть женщина). Впрочем, горы с ней, с драматичностью, это автор перебарщивает с драмой на метр квадратный: не истерика у Серван, так нервный срыв у Нади, не гибель собаки, так бегство крестницы, не целибат, так сгоревшая пристройка.
Сюжет отличается насыщенностью мелкими событиями и какой-то стылой неподвижностью, когда дело касается крупных сюжетных линий — страданий, отношений или расследования. Ну что ж, допустим, страдать комфортнее в неподвижности. С отношениями тоже нормально: дьявольский соблазнитель Венсан перевоспитывается и ведёт себя с Серван словно котик, силой воли подавляя даже мысленные поползновения в её сторону, что уж говорить о реальных. А вот с расследованием дела обстоят совсем печально. Да, Серван как жандарм может своими глазами увидеть места преступлений, а потом поделиться результатами следственной работы со своим невольным «штатским» напарником. Да, сам Венсан предпринимает несколько поездок, опрашивая что-то знающих людей. Но в основном информацию им преподносят или таинственный информатор, или его необъяснимые дневники (необъяснимо само их существование, слишком удачное для сюжета), или сами преступники при лобовом столкновении. Минимум логических заключений, максимум удачи. (Особенно всё удачно складывается, когда их пытаются убить, но они же главные герои, им нельзя умирать, пока не закончен роман; уверена, автор чувствовал всю несправедливость такой удачи, поэтому в финале книги попытался оправдаться, и получилось неплохо).
Впрочем, если это не Шерлок Холмс, только так и могут протекать неполицейские расследования в реальном мире. Между письмами от информатора герои спокойно (ладно, вру, тревожно) посиживают в ожидании нового злоумышления антагонистов, между очередным убийством и собственной смертью (которая навсегда бы соединила эту парочку девственных влюблённых (это не мои слова) и которую они могли бы и предсказать, между прочим, ведь не так сложно догадаться, что с каждым новым разом преступникам становится проще убивать и заметать следы) герои немного работали и верили в лучшее. Поступки, действия и события занимают в романе не так много места, как эмоции и переживания. Что ж, если искать в книге сильные чувства, то это, наверное, даже к лучшему.
К тому же в кульминационный момент случается неожиданный поворот (даже несколько), и лобовое столкновение протагонистов и антагонистов производит поистине мощный эффект. Каким бы в целом ни был роман, его кульминация — как у настоящего триллера, ой, даже это неопределённое «как» можно опустить. И да простят меня эти страдающие дети гор, но когда началось их главное испытание, я восхищённо и радостно смеялась (недолго): вот это движение, вот это динамика, вот это непередаваемый вкус предательства, коварства и отчаяния! Хотя всю дорогу я жаловалась на перенасыщенность драмой и неправильный размах событийности, этот ключевой эпизод был описан умело и правильно.
Что ж, возможно, всё дело в том, что я не ценитель эмоциональных переживаний, когда дело доходит до расследования преступлений, и глубокие мужские страдания мне тоже ни к чему. Это дело вкуса, но будь больше размышлений, больше гор, больше Серван, я была бы счастливее.
P.S. Хотя нет, постойте, мой самый любимый персонаж — это кюре, отец Жозеф. Обычный живой человек, но с безуминкой в глазах, — он не мог мне не понравиться. Разумеется, его мизантропия, презрение ко всем людям, уверенность, что он вправе «вершить страшный суд» на земле, его молчаливая и хитроумная подлость, порождённая окружением, — всё это было только на руку главным героям, но не ему самому. Автор вылепил из отца Жозефа то, что ему было нужно, не считаясь с чувствами своего героя. И тем трагичнее, что столь колоритная фигура не удостоилась даже места настоящего антагониста романа, настоящего преступника: он так и остался проходным второстепенным героем. (Поэтому то, что я вам тут про него рассказываю, — это не спойлер и даже близко не намёк на злодеев, у кюре была своя коротенькая история в этом романе). Отец Жозеф, я забираю вас себе и не спорьте.
P.P.S. А на втором месте в списке любимых второстепенных героев у меня Николя. Он единственный из всех персонажей (даже гг-м это не снилось) получил классическое развитие: от страданий через отчаяние, поддержку, принятие и очищение к катарсису. Он единственный, кто заслужил и получил хэппи-энд (ха-ха-ха, такой, знаете, решётчатый, с запахом сырости, ежедневной рутиной и не подлежащий обжалованию). Всегда бы так.