Остаток дня / The Remains of the Day

Очень многие считают первейшей заслугой Исигуро то, что, будучи чистокровным японцем, он умудрился очень верно уловить настроение подлинно английской прозы. Как-то так сложилось, что роман полагается неким подвигом билингва, попыткой навести хрупкий мост взаимопонимания между двумя так непохожими культурами. Я, конечно, искренне восхищён этой книгой Кадзуо, но мне всё же кажется, что за выставленной напоказ лощёной британской антуражностью скрывается стопроцентно японский прозаик. И, разумеется, гениальный.

Взять хотя бы тематику романа. Практически любая пара культур обладает некими точками соприкосновения, и тем более примечательно, что Исигуро обратил внимание как раз на одну из таких общих и для Англии, и для Японии тем. Речь, конечно, о проблеме служения. С одной стороны, беззаветная преданность Стивенса своему делу, посвящение всей жизни единожды избранному призванию в контексте японской культуры выглядят более чем уместно и органично. Но ближе к концу романа Кадзуо мастерски вскрывает все те скрытые противоречия, которые в конечном счёте и приводят героя к поражению. Искренне веря в величие своего хозяина, Стивенс одновременно отваживается оценивать людей, деля их на вращающих колесо истории небожителей и простых смертных. С другой стороны, он так и не решается открыть глаза на ошибки хозяина. Качества типично внутренние - величие, благородство, наконец, пресловутое достоинство - Стивенс пытается искать вовне, в отражении чужих глаз. Для Стивенса болезненно важна причастность его лорда к сильным мира сего, мнение общественности, последствия однажды принятых хозяином решений. Один раз решив расценивать себя как вещь, невозмутимый и безэмоциональный автомат, герой всю жизнь мучается типично человеческими сомнениями, которые, казалось бы, раз и навсегда вычеркнул из своей жизни. Отдав всего себя служению, Стивенс утратил внутреннее зрение и душевную гибкость. Именно поэтому он просто-напросто не знает, имело ли прошедшее смысл, когда вся громада внешних условностей рухнула. Сравните это с каноничной для Японии ситуацией самурая на службе у недостойного сюзерена. На первый взгляд, воин и слуга не имеют ничего общего, но сама идея увязать воедино служение и достоинство сходна для обоих культур. Как быть, когда принятые обязательства служения вступают в противоречие с внутренним идеалом достоинства? Самураи в таких случаях прибегали к крайней мере - ритуальному самоубийству. Стивенс же, не сумев мгновенно распознать в своём поведении фальшь, неосознанно превращает в самоубийство всю свою жизнь.

История искалеченного системой героя действительно очень трагична. Мы мало знаем о прошлом Стивенса, но ясно, что, будучи сыном профессионального дворецкого, мальчик сызмальства попал в среду, губительную для всех проявлений душевной живости, эмоций и чувств. И любовь к родным, и любовь чувственную, и даже искреннюю неподдельную преданность Стивенс заменяет профессионализмом, который сам же так презирает в лице сенатора Льюиса. У героя нет увлечений, хобби, привязанностей, воззрений, надежд, мечтаний, словом, ничего, что делает человека человеком. Он даже с людьми общаться не умеет. Принятый им обет выходить из облика лишь в одиночестве привёл только к тому, что маска постепенно сроднилась с лицом и в конечном счёте заменила его. Внутренний монолог героя беспросветно мрачен, мы видим не живой, полный красок мир, но бесконечный реплей, вечный постфактум, зацикленный и искажённый сознанием героя. Кадзуо здесь слегка сдвигает набок уже собственную маску британского автора, позволяя себе штуки совершенно японские - болезненную фиксацию на, казалось бы, незначительных деталях, глубокий инсайт во внутренние переживания героя. В реальном мире Исигуро тщательно прорисовывает только отдельные детали вроде происшествия с его отцом или случая в лакейской, и то сквозь призму искажённого тысячей условностей восприятия Стивенса. Нам самим предоставляется прочувствовать всю глубину незамеченной героем трагедии. Бедный-бедный Стивенс, он так и не понял до конца, что же сотворил с обственной жизнью.

Резюмируя, "Остаток дня" - весьма незаурядный роман, который является скорее не образчиком типично британской аристократической прозы или характерной для японских авторов прозы психологической, но неким синтезом, амальгамой этих двух направлений. Низводя Кадзуо всего лишь до положения талантливого стилиста, мы незаслуженно обижаем одного из самых талантливых современных англоязычных авторов.

Вечер - лучшее время суток

На некоторые книги просто стыдно писать рецензии. Пробежалась наискосок по тому, что уже сказано до меня, и поняла, что для понимания некоторых художественных произведений нужно иметь порой не только голову на плечах, но и способность понимать и осмысливать на каком-то совершенно другом уровне. И тут так не хочется показаться глупым.

Многие при описании этого романа не забывают упомянуть, какие же интернациональные штуки пишет Исигуро, хотя сам вроде бы японец. Но в "Остатке дня", как мне кажется, он делает ставку вовсе не на культуру англичан или японцев, а на фактически новую национальность - человека в услужении. Ведь русских от американцев отличает не только язык, нас отличает образ мышления, то, как мы видим окружающий мир. И тут то же самое. Ты понимаешь, что залезаешь в голову не просто к человеку другой национальности, а к человеку, для которого шар земной крутится в другую сторону.

Было несколько сцен, когда я понимала: так, как поступал главный герой, не поступил бы настоящий француз, англичанин или китаец, - так поступил бы только настоящий дворецкий. Это как отдельная раса, как новый вид человека, если хотите. И в случае с отцом, и в случае с экономкой, Стивенс проявил не просто выдержку или терпение, он проявил профессионализм.

Если честно, мне хочется быть чуточку похожей на него. Чтобы не задумываться о жизни, не задумываться о каких-то вещах, которые нам кажутся концом света, а в глазах главного героя - всего лишь небольшая неприятность, которые случаются сплошь и рядом. Их нельзя предотвратить, но с ними можно смириться.

Я еще я хочу так же сильно любить то, что я делаю. Не той юношеской слепой любовью, а зрелой, осмысленной, почти что рационализированной. Но в том-то и дело, что почти.

Эта книга, может, и не изменит ваше представление об окружающем мире, но хотя бы на несколько сотен страниц вы сможете побывать, как говорят англичане, в чужих ботинках. В такие моменты лично у меня что-то щелкает в голове, и я вспоминаю, что не обязательно жить так, как от вас ждут окружающие. Не обязательно делать так, как велит общество. И точно не обязательно следовать чужим правилам.

Придумайте свои, но не забывайте следовать им с достоинством.

Это одна из самых удивительных и необычных книг, прочитанных мною за последний год. Не ожидала, что роман о старой доброй Англии может быть настолько трагичным и душераздирающим. В некоторых строках Кадзуо Исигуро удалось вместить столько боли и сожалений, что их вполне бы хватило на один из романов моего любимого Достоевского.

Главный герой романа - дворецкий Стивенс, большую часть своей жизни прослуживший в доме лорда Дарлингтона и относящийся к почти исчезнувшему типу английских дворецких - с достоинством возлагающих на алтарь службы всю свою жизнь.

Всякий мало-мальски серьезный дворецкий обязан на людях жить в своей роли, жить целиком и полностью, он не может на глазах у других выйти из роли, а через час войти, словно это не роль, а маскарадный костюм. Существует всего одна, и только одна ситуация, в рамках которой дворецкий, пекущийся о своем достоинстве, может позволить себе выйти из роли, а именно – когда он остается в полном одиночестве.

Таково жизненное кредо главного героя, которому он следует смолоду, подражая примеру своего отца, тоже дворецкого. И Стивенсу удается воплотить это кредо в жизнь, став именно тем безупречным и незаменимым дворецким, который доводит свои профессиональные навыки до совершенства.

Но, сам того не замечая, он превращается в бесчувственную машину, которая ведет себя и даже мыслит в соответствии с установленными правилами. Такая машина не может оплакивать кончину отца и горевать во время званого приема. Не может влюбляться и чувствовать симпатию. Не может даже в мыслях осудить своего хозяина за его покровительство фашистской идеологии.

Этот хозяин олицетворяет все, что я считаю благородным и достойным восхищения. Отныне я всего себя отдаю ему в услужение». Такова разумная преданность. Так что же в ней «недостойного»? Просто-напросто, признаешь истину, которую нельзя не признать: таким, как мы с вами, никогда не постичь огромных проблем современного мира, а поэтому лучше всего безоглядно положиться на такого хозяина, которого мы считаем достойным и мудрым, и честно и беззаветно служить ему по мере сил.

А что же, если окажется, что хозяин был не прав или несправедлив? Что ж, по мнению нашего героя: “И чем, собственно, виноват дворецкий, если, допустим, с ходом времени выясняется, что поступками лорда Дарлингтона двигали заблуждения, а то и недомыслие?”.

Если речь идет не о свободном и мыслящем человеке, а о машине, бездумно и без чувств исполняющей приказы, то тогда и правда, о какой вине может идти речь. Машина не понимает, не чувствует, не размышляет. И особенно устрашающим это выглядит на фоне надвигающейся Второй мировой войны, когда отголоски фашизма проникают в Дарлингтон-холл. Разве не такие вот бездушные машины исполняли приказы в концентрационных лагерях?

Впрочем, к нашему дворецкому это не имеет никакого отношения, к счастью, так что возвращаемся непосредственно к главному герою.

Исигуро на деле сумел подтвердить правдивость утверждения Антона Павловича Чехова - “Краткость - сестра таланта”. Ему удалось передать всю трагедию и драматизм момента смерти отца Стивенса всего лишь через пару слов. Главный герой, занятый на важном для его хозяина приеме, в то время, как умирает его отец, целиком и полностью погружен в свою работу. Он контролирует работу персонала, отдает распоряжения, беседует с гостями, его мысли в этот момент - только о работе, и мы не видим ни единого упоминания об отце за этот период, но одно-единственное слово разбивает всю идеальную картинку: слезы. “Вы плачете Стивенс?” Нет, он не имеет права плакать.

И только эти слезы показывают нам истину: Стивенс вовсе не бездушная и бесчувственная машина, а живой человек, прячущий любые проявления своих чувств во имя долга.

Тут бы впору сказать пару слов о так называемой профессиональной деформации, да только тема, поднятая писателем в романе гораздо глубже и сложнее. В моем понимании, всё произошедшее со Стивенсом (или, вернее будет сказать, не произошедшее) - целиком и полностью ответственность общества. Есть спрос - есть и предложение. Если бы обществу не нужны были люди, подобные Стивенсу, то таких дворецких не существовало бы в природе. Так что, по моему мнению, искалеченные души и жизни таких людей - коллективная вина общества.

Конечно, можно сказать, что у главного героя всегда был выбор, и он в любой момент мог уйти от своего хозяина или вообще из своей профессии. Да только, всегда ли есть выбор на самом деле или это просто пустая иллюзия?

Мой самый худший кошмар - на закате жизни вдруг понять, что ты потратил отведенное время впустую и пропустил мимо себя множество счастливых возможностей. Поэтому я так прониклась прочитанным. Было горько, печально и больно, а некоторые моменты просто разбили мне сердце.

Что же остается в конце жизненного пути, в котором не было ничего, кроме слепого служения долгу? Остается то же самое, что ожидает каждого человека.

Остаток дня. И только мы решаем, как и на что его потратить. На бесплодные сожаления или на то, чтобы жить здесь и сейчас, довольствуясь малым.

Вечер - лучшее время суток. Кончился долгий рабочий день, можно отдыхать и радоваться жизни.

Так, может, стоит прислушаться к его совету - перестать всё время оглядываться на прошлое, научиться смотреть в будущее с надеждой и постараться как можно лучше использовать дарованный мне остаток дня? В конце концов, много ли проку от постоянных оглядок на прошлое и сожалений, что жизнь сложилась не совсем так, как нам бы хотелось?