Нервная система, обеспечивающая наше выживание, развивалась у животных, начиная с медуз, по сути, для того, чтобы можно было определить: «Это можно съесть или это может съесть меня?»
Если вы пропустили что-то, что можно съесть, это не так страшно: можно найти что-нибудь другое. Но если вы пропустили сигнал о том, что что-то может съесть вас, то возникает проблема экзистенциальных масштабов. Люди, не впадавшие в панику от звука ломающихся ветвей, не стали нашими предками. Они стали чьим-то обедом. Поэтому у нас и развилось пристрастие к негативной информации, странная тяга к катастрофизации, подобная тяге к жирному и сладкому.