Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка

Всему свое время, каждому свое,
Наезднику - стремя, охотнику – ружье.

Л. Фадеев, «Всему свое время», 1981

Моя бабушка была преподавателем в библиотечном техникуме, поэтому мои ранние годы прошли в фондах библиотек и среди карточек каталогов. Нельзя сказать, что я в этом разбирался, скорее все это было просто привычными элементами пейзажа. Оказалось, что за этим пейзажем (как и за всем на свете) стоит многовековой труд энтузиастов классификации, смыслом жизни которых было нахождение универсального способа представления информации в удобном для поиска виде.

Материал в книге интересный, изложение же хромает. Автор, которая задалась целью показать, что алфавитный порядок – вершина придуманного человечеством, саму свою книгу построила хронологически, т.е. как раз в том порядке, который был соперником алфавитного и потерпел сокрушительное поражение. При этом нельзя сказать, что в книге есть убедительность – сначала казалось, что автор хочет и пытается рассказать – почему же алфавитный порядок победил, однако она ограничилась рассказом когда и где этот порядок победил, оставив сто тысяч почему за скобками.

В связи с тем, что материал любопытен, но немного очевиден, привлекательны были скорее авторские проговорки и намерения. Книга писалась под западную аудиторию и не предполагалась к переводу, поэтому автор обращается к читателям как к собратьям по западной цивилизации (практически цитата) и описывает некоторые вещи как очевидные (песенку об алфавите, систему буквенных школьных оценок). Любопытно, что представление об универсальности западной цивилизации уже не самоочевидно, а вот о превосходстве еще, кажется, живет. И в таких книгах, э, второго ряда легко и непринужденно воспроизводит себя – в мировосприятии и подборе действующих лиц. Наши с вами края, кстати, не упоминаются ни разу, а страны, которые раньше были Восточной Европой, регулярно именуются Европой Центральной (что, как известно, тоже серьезный идеологический конструкт).

Но бог с ними, со стереотипами и делением на цивилизации. Этот сладостный мир скоросшивателей, конторок, дыроколов и гроссбухов затягивает, документооборот поражает воображение рутинным воспроизведением практик, а знаменитые ученые поражают клочками бумаги и книгами общих мест. Информация в книгах разрастается, а люди пытаются свести ее к карточке, благодаря которой можно отличать одну книгу от другой.

Любопытно то, что автор превозносит алфавитный порядок, предвещая его смерть – аппаратные средства позволяют искать по контексту, а не по алфавиту, поэтому то, что пробивало себе путь столетиями, теперь хоть и работает как базовый принцип, больше не является обязательным для поиска информации как таковой. А сколько копий было сломано – только по первой букве ранжировать, по первой-второй или алфавитный порядок должен быть абсолютным? Sic transit gloria mundi.

Слово «абракадабра» определенно связано с первыми буквами алфавита «abcd», больше о нем ничего нельзя утверждать с уверенностью.

О том, что алфавитный порядок в словарях – вещь не самоочевидная, я впервые задумалась, когда начала учить японский. А эта книга открыла мне глаза еще шире) Она рассказывает о том, как люди придумывали разные системы упорядочения знаний, начиная с античности до наших дней. В центре повествования проблемы каталогизации – в самом широком смысле слова. Веками единственно возможным считался порядок, когда единицы знания (свитки, кодексы, налоговые реестры и юридические документы) группировались по «смыслам». Например, по иерархии: металлы должны были сперва распределяться по их физическим свойствам, затем – по алхимическим и, наконец, по использованию в медицине.

Или по тематическому принципу. Или по хронологическому. Или по географическому – причем необязательно в том самом виде, к которому мы привыкли сейчас (здесь привет брату Хорхе из «Имени розы»).

Автор считает, что алфавит как систему индексации данных обходили вниманием по двум основным причинам. Во-первых, требовалось изменить восприятие слов: понять, что слова не только имеют значение, но, наряду с этим, состоят из отдельных букв алфавита, которые сами по себе значения не несут. Во-вторых, опора на память, вероятно, была причиной того, что алфавитный порядок, хотя и был известен, часто уступал место другим типам расположения материала: он оказывался не особенно полезен для преимущественно устной культуры, предполагавшей запоминание больших объемов текста или чтение текстов от начала до конца, а не поиск в них определенных сведений.

Но уже к Высокому Средневековью информации накопилось слишком много, да и письменная культура практически вытеснила устную традицию – и пришло время памяти на внешних носителях и Великой Абракадабры.

Книгу можно рассматривать как параллельную историю развития библиотечного дела и государственной бюрократии в Европе. «В Европе» – потому что автор ограничивается западной цивилизацией, с крайне редкими забегами на арабский Восток. Интересно было читать, как люди придумывали вещи, которые сейчас кажутся самоочевидными, вроде нумерации страниц, оглавлений и предметных указателей. Да хотя бы эволюция сундука в книжный шкаф – не изобретение колеса, конечно, но все равно занятно. А можно подняться на еще более высокий уровень обобщения и наблюдать, как письменность сама по себе постепенно переформатирует мозги ее пользователей.

Повествование довольно бодрое, хотя обилие имен и дат порой утомляет. С другой стороны, невозможно представить, как книга об истории списков и каталогов могла бы обойтись без этих самых списков и каталогов.

В заключение цитата просто так.

Использование алфавитного порядка знаменует собой изменение в мировоззрении. Подобно тому как распространение словарей и указателей отражало переход от восприятия слова исключительно как носителя значения к понимаю его формы как совокупности букв, появление упорядоченных по алфавиту энциклопедий обозначило переход от видения мира как иерархического, упорядоченного пространства, понятного лишь тому, кто обладает достаточным знанием, к представлению о мире как случайной последовательности событий, людей и мест.

Стоит признать, что меня в первую очередь привлекла симпатичная обложка. По ней, правда, сложно понять, что будет происходить внутри, но это не так важно.

Поэтому я не очень вообще чего-то ожидала от содержания, и первые две главы ушли на то, чтобы понять, о чём я, собственно говоря, взялась просвещаться-то.
По итогу оказался лёгонький приятный научпоп на довольно неожиданную тему происхождения систем сортировки вообще и алфавитной - в особенности.

Книга - насыщенная смесь истории, лингвистики и библиографоведения, отнести содержание куда-то к одной области невозможно, потому что тем затронуто прямо приличное количество. Есть даже кусок про специальную мебель, которую придумывали для хранения записей в эпоху Просвещения и позже, когда естествознание со всеми ответвлениями вроде зоологии и ботаники становилось всё более популярным занятием.

Главы выстроены в хронологическом порядке: от того, как человечество отошло от пиктограм и изобрело фонетическую письменность, через осмысление, что буква - это абстракция и не обладает собственной ценностью, так что слово легко можно разбить на отдельные символы и пользоваться ими для сортировки, к настоящим каталогам. В основном речь про европейские культуры, немного в конце есть про Китай; автор объясняет, что такова её профессиональная область, и про развитие сортировок в других языках, которые не используют фонемы, она мало что знает, потому что не занималась вопросом.

Основной проблемой, которую рассматривает Фландерс, можно, пожалуй, обозначить сортировку массивов больших данных - вещь, страшно актуальная для нашего информационного времени. Но сейчас у человечества есть компьютеры и базы данных на любой вкус, а раньше были только свитки, перья и собственная память. С таким небогатым инструментарием приходилось как-то изворачиваться, чтобы не только сохранить непосильным трудом нажитые знания, но и иметь возможность их повторно найти.
Люди и изворачивались: создавали тетради "общих мест" с выписанными цитатами, заучивали наизусть отдельные труды, придумывали системы, что за чем должно стоять на полке. Но количество накопленной информации у человечества всё росло, потом случился печатный станок, и тут уже вариантов, кроме как искать способы категоризации, не осталось. Иначе можно оказаться в ситуации, когда тысяча книг есть, а что именно в них содержится, неизвестно никому. (Автор, кстати, где-то ближе к концу приводит потрясающую статистику, что в современных крупных библиотеках вроде Библиотеки Конгресса или Оксфорда по оценкам начала нулевых ещё больше половины фонда не было учтено, то есть десятки миллионов книг так и находятся в состоянии призраков: они как бы есть, но их как бы нет.)

Вообще, казалось бы, алгоритмы сортировки и принципы составления каталога интуитивно понятны, но ничего подобного. Подробное препарирование мучений первых монастырских библиотекарей или личных королевских секретарей показывает, насколько на самом деле все идеи "разложить по коробочкам, наклеить ярлыки, подписать на обратной стороне, что от кого пришло и когда" были новаторскими. Даже очевидная с моей колокольни читателя XXI века нумерация страниц была выстрадана поколениями книгопечатников.

Есть определённые забавные моменты про длинные около-научные диспуты на тему "насколько этично использовать алфавитный порядок вместо иерархического", попытки изобрести и переизобрести справочные системы, использование в качестве единиц сортировки игральных карт, забытые на сто лет в Ватикане почти готовые каталоги или всегда предопределённую победу бюрократии.
Про неё, по-моему, особенно занятно, я тоже как-то задумывалась об этом, но автор ещё и объективно обосновывает такой вывод: необходимость гибких и надёжных систем учёта породила именно государственная бюрократия. Когда правительство Священной Римской Империи и иже с ней перешло на подписанные приказы вместо устных распоряжений, всё накопленное бесконечное добро из сотен бумажек оказалось физически невозможно помнить, потому что клерки умирали от старости, а бюрократия только крепла.

Написано простым и непритязательным языком, много сносок на используемые термины и упоминающихся личностей, читается легко. Может, наверное, сбить с толку разве что обилие имён и дат, но мне не мешало. Есть некоторое количество перекрёстных ссылок на другие работы и непрямых цитат, но их немного, да и, в принципе, книга по своей теме рассказывает всё, что можно, особо углубляться читателю не имело бы смысла.

В целом, о потраченном на знакомство с книгой времени не жалею: вообще не моя сфера интересов, но иногда было прям увлекательно, да и познавательно - тоже. Мысль о том, что алфавитный порядок - не что-то само собой подразумевающееся, а нечто, потребовавшее минимум три тысячи лет эволюции и сознательных усилий для внедрения, никогда не приходила мне в голову. Ну и плюс, конечно, повеселила идея, что разработка систем указателей для каталогов что сейчас, что во времена святого Августина представляла собой одну большую головную боль: есть, есть нечто постоянное в этом изменчивом мире.
Не уверена, что стала бы советовать книгу кому-то, потому что непонятно, для кого именно она будет интересной, но если есть немного времени (так-то она небольшая) и хочется подробней узнать про извечные сложности организации библиотек или как развивались словари, можно попробовать.