Йоханнес Штейнхофф, во время мемуаров - командир 77-я истребительной эскадры, известной как JG77 «Herz As» действовавшей в тот период на Средиземноморском театре военных действий. Он 23-й в списке самых результативных асов в истории авиации, хотя эти все немецкие победы еще долго будут оспариваться историками. Но вот мемуары у него более чем необычные.
Вроде бы этот человек, прошедший войну от и до мог бы написать много интересного. Штейнхоф летал в небе Франции, участвовал в Битве за Британию, геройствовал в небе России (эту компанию он несколько раз упоминал как "легкую"), и в марте 1943 года попал на командный пост в JG77, почти в тот самый момент, когда немецкие войска в Тунисе отчаянно отбивались от превосходящих войск союзников. Война с превосходящими силами авиации и пилотами союзников равной выучки сильно отличалась от прогулок Восточного фронта, и эскадра еле унесла оттуда ноги в Сицилию перед полной капитуляцией немцев в Африке. Но горечь положения совершенно сломила немецких пилотов.
Собственно, вся книга о двадцати пяти днях в июне-июле 1943 года и посвящена описанию морального надлома автора и его коллег по эскадре. Столкнувшись с противником, превосходящим их по технической оснащенности и неизмеримо большей численности, немцы пали духом - они просто не привыкли после годов побед к подобному положению. Советские пилоты даже в грьком 1941-м верили в победу, немцы успели отчаяться за два года до окончания войны. Описания дня за днем - постоянные бомбежки аэродромов, как по расписанию, уносящие жизни пилотов и механиков, боевые вылеты групп эскадры на все меньшем и меньшем количестве исправных "Мессеров" с неизбежными потерями, постоянные смерти ветеранов боев и особенно новичков, даже не успевавших потерять спесь, привитую немецким фашизмом. А кроме войны с союзниками, командование Люфтваффе в Италии еще вело тихую позиционную борьбу с собственным руководством в лице Геринга, который уповая на морально-волевые качества, гнал их в бой, и не понимал, почему они не могут остановить авиационное наступление на Италию перед и во время высадки союзников в Сицилии. Эти телеграммы Рейхсмаршала, грозящие судьбой пехотинца на Восточном фронте, и прямо обвиняющие в трусости пилотов-истребителей, приведены в книге наряду с размышлениями автора об их деморализующем влиянии на подчиненных, даже если обидные слова просто игнорировать.
Мне было почти стыдно за свою позицию в разговоре с генералом. Казалось, что я был соучастником акта предательства, жертвой которого стали наши пилоты. В то же самое время я понимал, перед какой дьявольской дилеммой оказался сам генерал. Проглотив язык, я просто ответил: «Да, господин генерал-майор». В этом ответе было заключено доверие к командованию — в целом отношение к жизни, — которое было привито нам, до этого нашим отцам и их отцам. До настоящего времени для нас, солдат, это была единственно правильная позиция, на самом деле единственно мыслимая. Послушание, которым в течение столетий отличался немецкий солдат, всегда предполагало непоколебимую веру в то, что приказы, которые он получал, — это обдуманные приказы и что Верховное командование очень тщательно все взвесило перед тем, как принести в жертву целые соединения. И многие из тех, кем пожертвовали, умерли с уверенностью в этом. Мне казалось, что именно это отражалось в безмолвных лицах моих пилотов, хотя в течение некоторого времени они имели отличную возможность для вопросов.
JG77 вырвалась из Сицилии и до конца войны сражалась в небе Европы. Йоханнес продолжал летать и сбивать противника, но уже без веры в победу. В январе 1945-го, он и группа старших офицеров Лютваффе попыталась отстранить Геринга от командования, но безуспешно - этому посвящена вторая книга воспоминаний пилота - "The Final Hours". Был тяжело ранен весной того же года, а уже после войны и двух годов проведенных в госпитале, занимал командные посты в авиации НАТО. И больше ни о чем не писал. Впрочем, и этой книги, очень радикально отличающейся от 95% немецких "боевых" мемуаров вполне хватает.
И оставлю себе на память интервью с ветераном взятое в 1993 году, за полгода до его смерти.