По мнению последователей Парацельса, также известных как ятрохимики, человеческая кожа, кровь и кости обладали такими же целебными свойствами, что и некоторые минералы и растения, и передавали исцеляющую духовную силу больному человеку. Классически обученные врачи галеновского толка смеялись над подобными «магическими» объяснениями и настаивали на том, что употребление в качестве лекарства частей тела других людей излечивает болезни, восстанавливая внутренний баланс четырех телесных жидкостей (крови, слизи, черной желчи и желтой желчи). Но практически ни один целитель, вне зависимости от того, имел он формальное образование или нет, не оспаривал общепризнанный факт, что свежий человеческий труп является источником множества лекарственных средств. Питье крови, «самой благородной из жидкостей», считалось особенно сильнодействующей процедурой со множеством возможных применений, как то: растворение сгустков крови, защита от болезненной хандры или кашля, предотвращение судорог, лечение нарушений менструального цикла или даже метеоризма28. Поскольку медицинское сообщество полагало, что печень непрерывно производит кровь, то ее запасы также были теоретически неограниченными, что снимало беспокойство по поводу частого кровопускания, или флеботомии, предназначенного для восстановления гуморального баланса. Ценность жидкости определялась возрастом и мужской силой, поэтому особенно ценилась кровь казненных без долгого ожидания молодых преступников, жизненная сила которых еще не начала убывать. Эпилептики, жаждущие испить теплой и свежей крови бедного грешника, часто выстраивались в ряд около эшафота после обезглавливания — для нас даже вообразить себе подобную сцену немыслимо, но при этом она не была ничем примечательным для Франца Шмидта и его современников. До середины XVII века палачи, по сути, пользовались монополией на поставку частей человеческого тела, применяемых в народном целительстве. Многие в качестве дополнительного подспорья имели постоянные контракты с аптекарями или нетерпеливыми покупателями напрямую.