Она была терпелива в своих муках, горячо молилась, и каждый раз, когда упоминали ее ребенка или родителей, она начинала плакать горькими слезами; всецело смирилась с неизбежной смертью, очень спокойно прогуливалась в ожидании казни, с энтузиазмом благословляя тех, кто встречался ей (поскольку она служила здесь целых восемь лет в разных местах и была довольно известна), и горячо молилась с нами. Когда мы пришли с ней на место казни, она вскочила и сказала: «О Боже, встань рядом со мной и помоги мне пройти через это». После этого она повторила то же самое мне, благословила толпу и попросила у них прощения, [потом] она стояла там, как будто ошеломленная, и не могла говорить, пока я не обратился к ней дважды или трижды, тогда она начала говорить, вновь благословила толпу и попросила их прощения, вверила свою душу в руки Всевышнего, села в кресло и надлежащим образом подставила шею палачу. Поскольку она стойко держал