Чаще, однако, публично униженные и изгнанные правонарушители, теперь навсегда отрезанные от своего социального окружения и родных, просто возвращались к единственному образу жизни, который был им знаком, и продолжали красть в другом месте, часто поблизости от городских стен или даже в самом городе.