Царапая сердце, да так, чтоб не жалко,

Смывая кровавые слезы дождем.

С расчетом на то, что мы будем смеяться,

Мы будем, когда-то…, возможно…, потом…,

Пытаясь залечивать прежние раны,

Медленно заливая их терпким вином.

Глава 1

«Дым от сигареты, он уже не дарит того блаженства как раньше. Может, помнишь? Затягивались, с замиранием сердца наблюдая за красным огоньком сжирающим бумагу, мы получали порцию легкости, а сейчас не то. Просто затяжка дарит иллюзию радости, хотя ее у меня хоть отбирай.

На полу разбросаны вещи, как всегда… Ты та самая, мое чудо, мое виденье, ты – моя мечта.

Я оглядываюсь исподтишка, будто подглядываю за тобой, а ты улыбаешься во сне, ты лучшая, лучшая для меня, я боюсь. Я не достоин твоей любви. Это внутренние страхи.

В окна уже проникает свет, это первые серые лучи солнца. Я затягиваюсь, слушаю Френка, Френк всегда поможет. Черт. Обжегся. Замираю. Это утро? Ночь? Точно не день.… Знаешь, оно полностью мое, я даже с тобой его не делю, я лишь краду тебя.

Я не достоин и потому краду, краду твой запах простынями. Я не могу поверить что ты, уходя, вернешься. Потому и не меняю их без тебя, а ты смеешься. Просто если я их уберу, то я потеряю все, что от тебя остается, даже аромат твоего тела. Я краду твои слезы, одну, вторую на губах. Твой взгляд и улыбку, снова улыбку даже во сне.

Твой подчерк, знаешь мне сейчас хорошо. Мне всегда хорошо, когда ты спишь рядом, я могу любоваться, наслаждаться, я обычно спокоен. Но вот ты откроешь глаза, и мне будет еще хуже. Мне так тяжело, когда тебя нет, но с тобой еще тяжелее.

Ты не виновата, это мой дрянной характер.

Я даже не говорил, что люблю тебя, ни разу. Я не дарил цветы, и не буду, я принципиален, чрезмерно. Я неудачник, не связывайся со мной. Но как сладко рядом, скажи? Ведь ты не можешь без моих объятий. Без моих шуток, я улыбаюсь, и ты… Я эгоист, ты это знаешь. Я до костей прогнивший эгоист, который не заинтересован в жизни, уже нет.

***

Мерный шорох иглы по пластинке, тихо-тихо, просто музыка мое второе я. Только она спасет меня и старый аппарат. Я знаю, в итоге я буду один, ну а пока не социальные сети прельщают меня, когда ты улыбаешься снам, я пишу то, что ты никогда не увидишь, ведь ты считаешь меня своим идеалом. Мне нужен воздух, воздух сигаретного дыма, это мой воздух, не повторяйте моей ошибки. Без него потом сложно. Надо бы закурить,… но сигареты кончились.»

Потянувшись на диване, он сохранил письмо, закрыл ноутбук и встал. В пепельнице тлела не погашенная сигарета, в общем и целом достаточно тоскливая картина. Эту тоску, потерянность и грусть разбавляла лишь полуулыбка спящей красавицы на кровати с серыми простынями.

Взяв денег, Он вышел из квартиры, дождался лифт, ступил ногой на полопавшийся от времени и влаги линолеум, старые дома обычно не имеют хороших подъездов. Вышел на улицу. Летняя прохлада обласкала его кожу, нежно, боязливо, словно боясь спугнуть новое лицо, которое могло отведать все прелести предоставляемые летней погодой.

Дворники уже поднимали городскую пыль, согласно штатскому расписанию, то тут, то там мелькали проезжие машины, от иномарок до копеек. Вот она прелесть спального района. Ему никогда не нравились центральные районы Москвы, слишком шумные и чрезмерно живые, они подходили больше бизнесменам, все мысли которых были заняты статистикой, графиками и цифрами. Таким людям суета просто необходима. Без нее нет толчка, некой иллюзии времени, которое бежит и ты должен успеть.

У творческих людей все чуть иначе, считал Он. Нужна некая тихая гавань, и, как не странно, даже в большом городе такое место можно найти. Центр мегаполиса больше подходит для тусовок с друзьями, первых свиданий, когда надо произвести впечатление хорошего мальчика, чтобы утро встретить раздельно, а ночь вдвоем.

–Пачку Кент.

–Какой?

–Четверку, давай.

Шелест пакета, глухой щелчок и скомканная фольга. Сигарета, на ходу наспех раскуренная, затяжка… еще одна. Чувствуется жизнь.

Он должен был пойти домой, туда, где его ждала Она, та самая, скорее всего Его единственная. Но он не пошел. Он вообще никогда не считал себя кому-то обязанным, это пришло с детства. Докуривая сигарету, он четким, чуть грубым движением пальцев откинул окурок в ближайшую урну, и вошел в кафе.

Сев у окна, выложив пачку с зажигалкой на стол, он обернулся в поисках официантки. Из-за своеобразной перегородки доносился звук перемолки кофе. Кофе то, что нужно сейчас. Как закуска к сигаретам.

–Чего-нибудь желаете.

–Кофе Американо.

Девушка улыбнулась, и, окинув взглядом посетителя, ушла к стойке.

–Сделай Американо одно.

–Ок.– Послышалось издалека. Затем мерный шум готовящегося кофе, какая-то музыка на втором плане, для создания настроения, как говорится, но все это уже было не интересно.

Достав блокнот с ручкой, Он писал:

«Кофе как десерт к сигаретам.… А что будет на закуску? Думаю, секс, только хороший, а не абы что.

Она курит хорошие сигареты, и всегда сопровождает кофе сексом. Знаете, что это значит? Нет? Это хороший вкус. Человек, который курит так же вкусно, как и пьет, он прекрасен во всем, а женщина особенна в постели. Я никогда не брал количеством, это пшик, качество куда выше. Всегда ценится, всегда облагораживает. Но, я просчитался, тогда, помнишь?

Я предложил тебе кофе, а ты меня поняла. Для нас ведь обоих кофе было личным, чем-то особенным. Оно всегда подается с начинкой, ты это знала лучше меня. Начинкой был секс, сначала лишь во взгляде, а потом без ограничений. Я на секунду колебался, ведь ты была очередной, но не количественной.

К сожалению (или к счастью?), ты победила. Знаешь, когда? Я открою тебе тайну. Я помню, как сейчас. Мы лежали на полу, и наблюдали за красным огоньком сигареты, за дымом, что распускался, словно серая роза, ласкал твои губы, и я потянулся к ним, делить тебя с дымом я не был готов. И ты дала мне затянуться, ты знала тогда… мы одинаковые. Но ты отдала мне то, что было лишь твоим, и знаешь, я бы тоже отдал.

Этот вдох никотина, убивающего тебя и меня, убивающего все на пути, но так медленно, незаметно, как и мы убиваем все человеческое и живое в наших сердцах. Я курил не за себя, за тебя, и все что мы могли сказать друг – другу, все что могли и хотели кричать, оно падало с пеплом вниз, будто уже сказанное, прожитое. Оно открыло нам любовь, которую мы отвергали»

Раздался звонок телефона, Он вздрогнул, так бывало всегда, когда он уходил с головой в воспоминания, словно в бездну, или в свои записи. Любой посторонний звук был для него словно метеор, ворвавшийся в его вселенную и рушивший ее.

«Герда вызывает»

Чертовы прозвища, – раздраженно, но с улыбкой подумал Он, убирая звук звонка, переходя на виброрежим. Сейчас не хотелось думать о Ней. Проще было отвлечься, хотя бы с официанткой…. Не правильно? Так он и поступил. Не потому что это было первой необходимостью, просто он всегда так поступал. Так было проще не привязываться к Ней.