Говорят, чтобы история достучалась до сердца зрителя, нужно, чтобы злодей в чём-то обязательно превосходил героя.
Но что, если героев нет? Что, если каждое действующее лицо по-своему оправдывает ужасающие деяния, а вся мораль — серая?
Это история о власти, о любви и предательстве, о могущественном волшебнике... Ой, немного не то.
Это история о беспредельном цинизме, эгоизме и слепой погоне за общим благом. И о могущественном волшебнике — тут я не ошиблась.
Телохранитель главы китайского клана, торгующего запрещенным дурманящим веществом (собственно, вот причина высокого возрастного рейтинга книги), Цзяо Ян знакомится в баре с прелестной танцовщицей по имени Сузуми, урожденной страны Восходящего Солнца. Только такой страны давно уже нет. Потому что Гранбретания повсюду распустила ядовитые имперские щупальца и выкачивает по всему миру магическую эссенцию себе на процветание. И хотя имперскую жизнь можно назвать процветающей, только если у тебя крайне ослаблена связь с реальностью, сильных мира сего это не интересует.
Но вернемся к ге... центральным персонажам. Ян, искусный маг и не менее искусный убийца, с первого взгляда понимает, что танцы на потеху хмельной публике — ширма. Прикрытие для талантливой синоби. Бар — оплот сопротивления имперской власти. Люди, собирающиеся там, лелеют общую мечту о мировой революции и свержении гранбретанской тирании. Ян презирает их пламенную наивность и хочет прибрать к рукам одаренную Сузуми, полагая, что ее талантам можно найти куда лучшее применение.
Вскоре Ян, сам того не подозревая, спасает принцессу Эмилию, сестру наследного принца Эдмунда, на жизнь которой покусилась Сузуми. Умирает глава китайского клана, и маг Цзяо занимает его место. Не без помощи благодарной августейшей особы он довольно споро покоряет иерархическую лестницу лондонской организованной преступности, попутно расправляясь с конкурирующими группировками.
Он снова встречается с Сузуми и умело пускает в ход шантаж, вынуждая девушку время от времени работать совместно. Сузуми, мягко говоря, не в восторге от того, каким образом все повернулось. Подумать только: она на поводке у беспринципного серийного убийцы. Да, она сама тоже убивает, но она-то этим занимается ради высшей цели, ради блага для всех обездоленных. Вы не понимаете, но должны понять, это другое. Однако ничего не поделаешь.
Постепенно синоби проникается подобием симпатии к новому главе китайского клана, хотя проявления его цинизма то и дело выводят ее из равновесия. Если же копнуть глубже, он не такой плохой. Просто травмированный.
"Наш разговор не кончен. Странный маг! Он не скрывает замыслов ужасных, но будто просит помощи моей. И даже ждет спасения..." Ой, опять не отсюда, но по вайбу — очень уместно. Иногда Сузуми позволяет себе помечтать: вдруг все-таки получится увлечь его делами сопротивления, перетянуть на сторону добра? Кто придумал, что зло монополизировало печеньки? У добра они тоже найдутся — со вкусом общего блага, со вкусом дивного мира, где каждому есть место.
И Цзяо Ян сулит создание царства всеобщей справедливости. Вместе.
А еще бережет, мстит ее обидчикам, кормит блюдами собственного приготовления, водит в лондонскую оперу, куда путь незнатным жителям столицы заказан, облачив в дорогостоящее шикарное платье. Разве не приятно, когда в тебе видят человека, а не знамя? Сузуми поневоле начинает сравнивать давнего возлюбленного и соратника, капитана Луи Шеро, и Яна. Чаша весов склоняется в пользу последнего.
Но что, если ты столь отчаянно жаждешь, чтобы в тебе видели человека, что тебе кажется, будто в тебе его видят? А на самом деле из знамени и инструмента, служащих одной чужой цели, ты превращаешься в любимую игрушку манипулятора, мастерски дергающего за ниточки, для целей иных, но по-прежнему чужих?
Финал, предопределенный названием произведения, тем не менее, меня поразил. Я перечитывала его ночью трижды - с дрожью, ползущей по позвоночнику.
Пусть вместо какого-то вывода, в рамках которого существует опасность скатиться в поверхностное морализаторство, здесь будет цитата:
те, кто плетет сети, обычно не смотрят на небо.
Для меня в ней заключена концентрация всей истории. Кроме того, — множество самых разных смыслов.
J.R. Crow, браво, как всегда.