Посвящаю 90-летию со дня гибели прпмч. Великой княгини Елисаветы Феодоровны и 100-летию со дня основания Марфо-Мариинской обители милосердия.

Автор выражает глубокую благодарность всем, кто оказал помощь в подготовке рукописи к изданию: Государственному архиву Дармштадта земли Гессен; заведующему архивом профессору Францу; настоятелю храма Марии Магдалины в Дармштадте о. Иоанну, прихожанину этого храма В. Малашонку; Российскому государственному архиву древнейших актов; Государственному архиву Российской Федерации; Российскому государственному историческому архиву; Центральному историческому архиву Москвы и его директору Е.Г. Болдиной; Государственной исторической библиотеке; Кашинскому филиалу Тверского государственного музея; Ярославскому государственному архиву; Костромскому государственному архиву; М. Д. Афанасьеву; В. М. Писаревой; Я. Меркуну (Швейцария); С. Челноковой (Швейцария); В. Ф. Козлову; С. Ю. Житеневу; В. Н. Расторгуеву; С. Н. Селедкиной; Н. Б. Терещенко; Ю. В. Робинову; А. К. Коненковой; В. В. Легостаеву; Е. А. Глухаревой; Г. П. Герцен; H. A. Герцен; Н. В. Николаевой; Л. В. Финогеновой; И. С. Тихонову; Е. В. Петровой; А. П. Маловой; A. З. Деменчонок; В. П. Сазанковой; Ю.Г. Кучмаевой; М.Г Кучмаеву; В. А. Кондрашиной; А. Н. Лариной; Т. В. Махаевой; М. А. Варакину; сотруднику объединения «Мосгорархив» А. П. Ларионцевой.

Ты теперь на Святой земле, жертва мира, который слишком мрачен для твоего света, но вместе с тем одержана полная победа, ибо ничто не сможет заслонить память о тебе.

Они смогли расправиться лишь с твоей земной красотой, но память о твоем очаровании, доброте, любви будет жить с нами всегда подобно звезде в ночи.

Королева Румынии Мария

Введение

В последние годы все большее число наших граждан открывают для себя духовные истоки великой культуры своего народа, активно вовлекаются в дела социального служения и труды Церкви. В коллективной памяти бережно сохраняется и восстанавливается представление о подвижниках благочестия, духовных светочах и благотворителях России. Среди славных имен с особой любовью произносим мы имя Великой княгини Елисаветы Феодоровны Романовой, образ которой все чаще занимает внимание исследователей, пытающихся всесторонне изучить все этапы ее жизненного пути. Однако в тени зачастую остается главное – понимание масштабов и социальной значимости дела, ставшего смыслом ее жизни.

Цель книги состоит не только в том, чтобы ознакомить читателя с удивительным житием святого человека, но постараться применить, «примерить» некоторые характеристики этого жития к нашему современнику, помочь ему в осмыслении своего пути. Не будем забывать: от того, как определят ценностные ориентиры наследники русской культуры, во многом зависит выбор самой России, а от этого выбора – грядущие судьбы европейских народов и всего мира.

По этой причине нашим современникам необходимо не только понять, но и почувствовать сердцем, сколь велика та роль, которую сыграла и всегда будет играть удивительная подвижническая деятельность Великой княгини в диалоге Европы и России. Подвиг священномученицы Елисаветы Феодоровны – непреходящее свидетельство единства принципов христианского милосердия, на которых построена и европейская, и русская культура в своих высших проявлениях, а также несовместимости этих незыблемых принципов с политикой «двойных стандартов», на которых, к сожалению, пытаются построить здание «глобализирующегося» мира.

Но именно «в условиях глобализации, – как точно подметил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем выступлении на сессии ПАСЕ перед парламентскими делегациями 40 стран, входящих в Совет Европы (2 октября 2007 г.), – так важно сохранить религиозно-культурную идентичность, которая является основой многообразия, красоты и богатства мира». Это требование становится императивом при определении горизонтов социального развития. Как говорит Первосвятитель, отмечая губительный для европейской цивилизации разрыв взаимосвязи прав человека и нравственности, «любой честный исследователь истории Европы засвидетельствует, что благодаря христианскому отношению к человеку было осуждено и уничтожено рабство, сформировалась процедура объективного суда, вызрели высокие социально-политические стандарты жизни, определилась изящная этика межличностных отношений, получили развитие наука и культура. Более того, сама концепция прав человека, важнейшая политическая идея Европы, возникла не без влияния христианского учения о достоинстве человека, его свободе и нравственной жизни. С самого своего зарождения права человека развивались на почве христианской нравственности и составляли с ней своеобразный тандем».

* * *

Жизнь Великой княгини Елисаветы Феодоровны Романовой – по происхождению англо-немецкой принцессы, до последнего вздоха служившей России, – оставила заметный след в истории нашей страны и русской культуре. В России было немало верных сынов и дочерей, которые, защищая Отечество, отдали жизнь за его спасение. Но мало таких, кто полюбил Россию как свою вторую родину и предпочел мученическую смерть спокойной жизни за рубежом.

Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Дореволюционная фотография

Когда весной 1917 г. в революционную Москву прибыл шведский министр, чтобы передать Великой княгине предложение германского кайзера покинуть Москву в преддверии страшных времен, Елисавета Феодоровна выслушала его и спокойно сказала, что готова разделить судьбу своей второй родины и не оставит в беде духовную семью – сестер Марфо-Мариинской обители милосердия.

Может возникнуть вопрос: не странно ли, что Великая княгиня была так предана России, являясь по происхождению англо-немецкой принцессой? Здесь нет ничего странного. Ведь нравственный гений выстраивает свою жизнь по высокому моральному счету и не ищет безопасной гавани в пору народных бедствий. Нерасторжимая личная связь с Москвой, понимание особой роли России в судьбах человечества, глубочайшая верность Дому Романовых определили поведение Великой княгини в то тревожное время.

Если составить карту только московских и подмосковных поездок Великой княгини, то эта карта будет испещрена множеством линий и точек: Марфо-Мариинская обитель труда и милосердия, Храм Христа Спасителя, Исторический музей, дворец в Нескучном саду, вся территория Московского Кремля (особенно Кремлевские дворцы, Большой Успенский собор и Чудов монастырь), особняк Дворянского собрания, Епархиальный дом, Строгановское училище, Малый, Художественный, Большой театры, Шереметьевский странноприимный дом, Шелапутинский педагогический институт, Иверская община сестер милосердия, Воспитательный дом, Хитров рынок, Синодальное училище, генерал-губернаторский дом на Тверской, ясли, приюты, школы Елисаветинского благотворительного общества, Покровский, Зачатиевский, Новоспасский, Никитский и многие другие монастыри Москвы, Сергиево-Елисаветинское трудовое убежище увечных воинов, Московская консерватория… Важное место в жизни Елисаветы Феодоровны занимали подмосковные православные святыни: Троице-Сергиева лавра, Саввино-Сторожевский и Ново-Иерусалимский монастыри; а также имения в Ильинском, Дмитровском, Петровском, Кораллове, Ершове, Архангельском, Усове, Ромашкове…

В любое путешествие по Москве и Подмосковью, в каждую встречу Великая княгиня вносила мысль об основе основ русского добротолюбия: мысль о почитании духовно образованного человека, о культивировании его родственного внимания к ближним и дальним. Ее душа была переполнена готовностью понять чужую радость и скорбь как свою собственную. Черствость, снисходительное, холодно-милостивое отношение к людям вызывали искреннее удивление Елисаветы Феодоровны. Не уяснив этой характерной черты духовной природы Великой княгини, невозможно подойти к пониманию ее жизни и подвига.

Каждое новое дело было для Великой княгини не просто задачей, требующей творческого решения, но в равной мере и еще одним нравственным испытанием. Великая княгиня – не только обаятельная, тонкая, умная женщина, но и крупный общественный деятель рубежа эпох. Она была среди главных инициаторов организации помощи защитникам Отечества в Русско-японскую и Первую мировую войны, имела самое прямое отношение к созданию творческих союзов, работе музеев, новых медицинских и учебных заведений, к проведению грандиозных общенародных празднеств.

Всей своей жизнью в миру, в Марфо-Мариинской обители милосердия, в Алапаевске она показала, как важна для правящей элиты России повседневная установка на высокие образцы служения, которые дают русские праведники и страстотерпцы, как значим личный пример правителя в отношениях власти с гражданами, какую цену имеют последовательность и твердость в принятии судьбоносных решений.

Как человек редкой интуиции и большой творческой воли, Великая княгиня предпринимала все доступные ей шаги, чтобы уберечь горячо любимого Государя от недальновидных решений и поступков в период неспокойного порубежья веков. Болезненно, тяжело реагировала она на студенческие волнения 1899, 1901–1902 гг. В письме к Николаю II Елисавета Феодоровна выражает глубокие сожаления в связи с тем, что Государь явно недооценивал последствия этих событий. В результате общественное мнение («вот злейшие твои враги!») начало все громче говорить о дурном обращении с «бедными невинными молодыми людьми». «Невинны они или нет, – писала Великая княгиня, – но они учинили беспорядки, а нарушения подобного рода должны рассматриваться поставленными для этого властями и наказываться соответственно… Хотели успокоить бедных, подвергшихся дурному обращению юношей, а в итоге подлили масла в огонь, и вспыхнули все университеты России»^[1]. Елисавета Феодоровна хорошо понимает извращенную логику подстрекателей студенческих волнений, которые рассуждали по многократно апробированной в истории схеме: «воспользуемся положением, поднимем волнения – и получим, что хотим»^[2], – и вот пришлось закрыть почти все университеты.

В письме настойчиво проводилась мысль о коварстве и непрофессионализме, тенденциозном вмешательстве отдельных государственных лиц в решение сложных вопросов. Эти руководители, по сути, предлагали поставить руководство российских университетов в зависимость от стихийного давления студенчества, разыгрываемого в русле вполне определенной идеологии. Елисавета Феодоровна со скорбью пишет о двойственности положения многих руководителей вузов: «А каково тем несчастным людям, которые стоят во главе университетов, – им велено быть мягкими, и они не могут больше сдерживать их…

Фотопортрет Елисаветы, Феодоровны, который находится в Красном зале великогерцогского дворца в Дармштадте. 1900 г.

Положение двух твоих министров – внутренних дел и образования – просто подорвано… Император им не доверяет, он выбрал другого, чтобы судить их. Один из его самых умных и самых опасных министров лезет не в свое дело ради того, чтобы приобрести популярность. Ему безразличны и император, и страна. Ректоры университетов получают приказы и [тут же] – контрприказы, потому что никто не знает, что же делать. Авторитет их падает… Мой милый, мой дорогой брат. Если бы ты только не шел на поводу общественного мнения! Бог… вразумит тебя быть жестким. И очень жестким! И потом, оказывай хотя бы некоторое доверие своим министрам, либо же отставь их, если не считаешь достойными, но ради себя самого и ради своей страны не подрывай их авторитета перед всем миром! Это невероятно опасно, и название этому – революция сверху»^[3].

Елисавета Феодоровна отчетливо видит людей, которые в сложной ситуации пытаются лишь воспользоваться «ангельской добротой» Государя. Каждый стремится выжить другого, расследование волнений не имеет никаких положительных результатов, и беспорядки только усиливаются. В свою очередь молодые люди злоупотребляют добротой Государя, его отцовской заботой о них.

Великая княгиня предлагает два вида реформ, которые, по ее мнению, в состоянии улучшить ситуацию: отправить тех студентов, которые начинают беспорядки, на год-два в армейские подразделения с их строгой дисциплиной. Это одна из мер, которая способна спасти души молодых. И второе предложение Елисаветы Феодоровны: «Устрой чистку среди профессоров – худший яд которым ты обладаешь, – и гроза утихнет»^[4].

Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Фотография. 1904 г.

Слова Великой княгини иногда пытались толковать как прямое проявление реакционных взглядов. Однако между такими заявлениями и истиной – дистанция огромного размера. В кругу друзей и коллег Елисаветы Феодоровны было много профессоров, которых она особо ценила. В этом смысле суть ее позиции убедительно выражена И. Ильиным, который писал, что каждая культура, раскрывающаяся под давлением, нетворчески – и мнимая, и пустая. Но творчество культуры вне веры, что характерно было для целого ряда профессоров, – тупиковый путь, в конечном счете ведущий к саморазрушению культуры и сотворению нравственного болота среди обучаемых. Это Великая княгиня видела отчетливо.

Выше уже отмечалось, какое доброжелательное внимание уделяла Елисавета Феодоровна высшим учебным заведениям. Хорошее знание ситуации в высшей школе позволяло Елисавете Феодоровне давать советы Николаю II, рекомендуя ему проявить твердую волю по отношению к части профессоров и министров, с одной стороны, а с другой – пробудить лучшие струны души молодых людей с помощью другой группы хорошо подготовленных педагогов.