Когда мы слишком настойчиво подчеркиваем свою вину, человек, которого мы обидели, спешит нас «простить». «Ну что ты, мам, – говорит в таких случаях ребенок, – ничего страшного!» Проблема в том, что его гнев остается невысказанным, а мы не можем ни оценить степень нанесенной ему обиды, ни исправить ее последствия. Но наше «прости» не имеет целительной силы. Рана в душе остается – причем как в душе ребенка, так и в нашей собственной, – даже если и мы, и он делаем все, чтобы стереть память о ней.