Глава 1. Недосказанные сказы

Хорошо бежать по траве, когда мягко стелется та под ноги, сверху солнышко пригревает, а от нагретой солнцем земли пахнет свежими всходами. Но не до красоты той, что бежит не чуя себя. Дальше, дальше… убежать от зла, предательства, от лиходея. Да куда тут убежишь?

Куда денешься, если самый родной и близкий человек, такое с тобой сотворить затеял, что и врагу злейшему не пожелаешь?

Пот заливал лицо, ветки растрепали косу, уж давно сбросила беглянка плат, что голову покрывал, только и успевала лицо рукой прикрывать, чтоб ветки глаза не выбили. Да и пусть изуродуют, все равно недолгий век ей коротать осталось, так какая разница?

Усталость взяла свое, девушка остановилась, тяжело дыша. Оперлась рукой о березку. Посмотрела наверх. Вот сук, удобный такой, наверное, крепкий. Рука ее потянулась к поясу. Пояс крепкий, тканый, родными руками сделан, пусть сослужит последнюю службу. Рыдания разорвали горло. Меж макушками деревьев проглядывало небо, голубое сегодня, безоблачное. И солнышко ласково осушало слезы. Нет, еще есть время, еще можно пожить, подышать, пусть сердце и бьется внутри испуганной птахой.

Да, дышать, дышать и… бежать. Она услышала или ей показалось, что слышит, слышит конский топот позади. Далеко ли близко ли? Не видно ничего сквозь деревья, но страх уже толкнул в спину, увлек дальше, дальше. Туда, к реке. Пусть примет ее прохладная волна, убаюкает, утешит.

***

Стольный град Вольск, княжество Вольское

Плохой день выдался у князя Вышемысла. Новости гонцы привозили одну хуже другой. Великий Князь Буйтурского княжества Боремир опять походом на соседей пошел. В этот раз Черновское княжество разорил, селения пожог, полон богатый взял. Сам князь Черновский Умил погиб, семья его в бега подалась.

Княгиня Заслава от таких вестей побледнела, прижала тонкие пальцы к вискам.

– Скоро и наш черед придет.

Хороша была княгиня, хоть и родила князю двоих сыновей и дочку, а все лицом бела и щеками румяна. Дочь в нее пошла. Краса ненаглядная. Глаза как озерца лесные, брови соболиные, коса – пшеница спелая. Князь тихо застонал. Заслава тревожно оглянулась, дала знак челядинцам, те вышли, затворив за собой двери.

Знала княгиня планы мужа, знала, да перечить не смела. Ведь не для себя решение страшное муж принял – для народа, иначе гибель и разорение всему княжеству. Вышемыслу престол богами даден не только для того, чтобы лебедей жареных вкушать, а еще и простому люду отцом и защитником быть.

Вольское княжество недаром Вольским называлось. Люди тут жили в ладу с собой и богами. Предки их место для поселения хорошее выбрали: в долине меж двух полноводных рек. Так что с востока и запада вода рубежи защищала, а с юга пологие холмы в горы переходили. Оттуда прибывали южане, но все больше по делам торговым, чем военным, особенно после того, как получили несколько раз достойный отпор.

С севера же постоянно подвоха жди. Там Великий князь Боремир все вотчину свою расширить мечтает, чтоб все окрестные князья не просто его главенство признавали, как сейчас, но и дань большую платили. Рать у Боремира большая, обученная, хорошо вооруженная. Трудно с ней тягаться будет, а что день этот придет Вышемысл не сомневался.

Давно он лелеял мысль собрать свое войско. Та небольшая дружина, что сейчас есть, это лишь в полюдье¹ ходить, да по рубежам дозоры держать. Хотелось же ему, чтоб крепости у него по всем сторонам света стояли, чтоб ратники там денно и нощно сидели, и никто на его земли просто так пройти не мог.

Крепости-то настроить недолго, и людей хватает, кто на службу княжью с радостью пойдет. Вот где оружия столько взять? Оно из воздуха не берется. Кузнецы есть, умельцы всякие, что кольчуги, бармицы, наручи, мечи, луки и сулицы делают. Мастера-то найдутся – вот с железом беда.

Кончалась в Вольском княжестве руда болотная. Вроде и много их, болот в округе, а вычерпали все за века. Новое когда нарастет? В прежние времена железной руды в горах, что на юге, много добывали. Оно и проще и железо из нее прочнее выходит. Но прошли те добрые времена. Время от времени ходили рудознатцы на поиски, но все возвращались ни с чем. Один из них, Бойко, так рассказывал:

– Будто водит кто. Вот явно тут оно, чую прям, – при этом он шмыгал мясистым обветренным носом, – а раз, и нету ничего. Будто хозяин горный не дает.

Вышеслав ничего на это не сказал. Знал, знал, что прав Бойко. Есть у горы хозяин. Он и не дает. Еще прадед князя с хозяином этим, а может, с родичем его, поссорился на века. Было дело. Повадился крылатый змей, что в горе живет, девку ежегодно себе в жены требовать. И куда ему столько? Или ел он их, как наскучат? Взамен давал руду железную, золотые жилы открывал, камней самоцветных позволял искать. Но потом пришла очередь княжны Красимилы в жены змею идти, и тогда богатырь Светозар взял, да и сразился с супостатом, срубил ему поганую башку, княжну домой воротил, сам на ней женился, князем стал.

Вышеслав посмотрел в окно на знамя, реющее на угловой башне: змей, пронзенный мечом под ногами всадника. Да, прадед Вышеслава храбрым витязем был, только подвигом своим княжество изрядных богатств лишил. Не сразу, но погодя, стали оскудевать земли Вольские. Хорошо хоть реки кормили, белорыбицу из Корзы во всех княжествах охотно покупали, жемчуг, что в реке Весе добывали, тоже доход приносил. Ну, а железо да злато с серебром у соседей купить можно. Только сейчас этого железа столько надобно, что сразу вопросы у тех же соседей возникнут – зачем да на какие цели.

Если ж не покупать, не вооружаться, на милость богов надеяться, то и жди, что того и гляди запылают избы от вражеских огненных стрел.

Выход из этого был, но такой, от которого Вышеслав по ночам спать не мог, а как решение принял, так и есть почти перестал. Но раз слово княжеское дал, то держать должен.

Двери распахнулись, вбежал окольничий Нелюд. По тому как он сразу кинулся ему под ноги, князь понял, что плохие новости на сегодня еще не закончились.

***

Деревня Корза, княжество Вольское

Глаза у Вольши слипались, но так хотелось дослушать кощуну бабки Ненилы, что пришлось откусить заусенец, что с утра не давал покоя. Помогло. Посасывая ноющий палец, Вольша подпер второй рукой голову.

–… а и говорит ему девица-водяница, ай, не губи ты меня добрый молодец, любое твое желание выполню. Хошь злата дам, хошь девку, княжью дочь, в жены…

Вольша не удержался и фыркнул. На него зашикали – не мешай слушать. Ненила подняла глаза, туда, где с полатей торчали лохматые головы.

– Что, Вольшенька, не люба тебе моя сказка? – усмехнулась Ненила. Руки ее при этом продолжали тянуть тонкую нить кудели, мотать на веретенце.

– Нравится, – подал голос Вольша, – ловко он ту девицу поймал! Только вот желания глупые у него.

– Откель знаешь глупые они или нет?

– Кто ж княжью дочку замуж-то пожелает по доброй воле? Она ни прясть, ни хлеба испечь не сумеет. Возись с ней потом, – Вольша снова фыркнул.

Ненила всплеснула руками, остановив работу.

– Вот же умный какой! Раз так, сам сказку сказывай, а я спать. Завтра с рассветом на покос вставать.

Погасила лучину и протопала к себе в чуланчик за печкой. Парни на полатях завозились, Вольше больно прелетело в бок.

– У-у-у… не дал сказку дослушать, – буркнул Ждан. В этой печной ватаге он был старшим. Первый сын отцова брата, стрыя, стрыйчич стало быть Вольшин.

Вольша отполз подальше. Связываться со Жданом не хотелось. Кулаки у того здоровые, а ум маленький. У Вольши кулаки, пожалуй, не меньше, но не дело потасовку с детьми хозяина дома зачинать.

Вот с Радимом, вторым стрыйчичем, своим одногодком, Вольша дружил. В летнюю пору, когда семье брата требовалась помощь в покосе, отец приезжал на несколько дней, хоть и работы в кузне всегда невпроворот. Но кузнец Годим родственные связи свято чтил и Вольшу с собой всегда брал, как сам говорил, чтоб тот не только молотом махать умел. На самом же деле опасался единственного отпрыска дома одного оставлять, с его-то неугомонным нравом

– Дурак ты, Вольша, – смеялся Ждан, устраиваясь на самом удобном месте, – Еремей-то на княжне женится, да сам князем станет. То-то хорошо: лежи себе и лежи, ничо делать не надо, за тебя слуги работают. Уж я бы…

Пока Ждан мечтал о княжеской беззаботной жизни, Радим потянул Вольшу за рукав.

– А ты чего б пожелал?

– Ясно чего. Самым лучшим ковалем на свете стать. Чтоб все тайны железа открыть…

– Ну, для этого не надо водяницу просить.

– А кто мне секреты железа откроет, кто залежи руды покажет? Отец давеча сетовал, что все меньше и меньше болотной руды добывают, а в горах есть, но как найти-то? Вот и думаю я…

Вольша задумался, а когда хотел продолжить, понял, что Радим уже спит крепким сном. Он и сам подложил под щеку ладонь, шершавую, с крепкими мозолями от молота и клещей. Ничего, уж он найдет способ до руды добраться. Пусть хоть и водяницу поймать придется.

***

Стольный град Вольск

Сенные девки носились по светлице, как оглашенные. Княгиня не обращала на суету внимания, сидела с каменным лицом.

– Зеркало подай, – велела негромко.

Селишка, одна из девок, тут же подбежала, принесла блестящую пластину в оправе из драгоценных камней.

Из зеркала на княгиню глянуло бескровное лицо с запавшими темными глазами.

– Румяна принеси.

Селишка метнулась за шкатулкой с притирками, белилами и румянами, что женской красоте всегда в помощь.

Княгина прикрыла глаза, пока румянили щеки, сурьмили брови, причесывали, потом оттолкнула девок, встала.

– У себя ли князь?

– У себя, у себя, – поклонилась Селишка, прибирая шкатулку, – весь день гонцы к нему так и снуют, так и снуют…

Княгиня стиснула платок руками. Одинокая слеза скатилась по нарумяненой щеке. Княгина вытерлась платком, оставляя на нем красные разводы.

– Умыться дай!

Новый приказ заставил Селишку подпрыгнуть. Заслава тщательно умылась, стерла румяна, белила, сурьму, сняла кику в самоцветах и жемчуге, подвязалась шелковым платом поверх волосника, по-бабьи. Осенила себя занком Макоши.

– Ты прости, помоги, Макошь-матушка, – прошептала она. – Это нам в наказание, что кровинушку родную не сберегли.

Потом повела плечами, вздохнула глубоко и пошла по переходу из женской половины в княжьи хоромы.

Вышемысл сидел на лавке, крытой медвежьей полостью. По обе стороны от него стояли сыновья, почтительно склонив головы и внимательно слушая.

Оба вскинулись на скрип открываемой двери.