Павел неторопливо просыпался, медленно, через полудрёму возвращаясь в надоевшую реальность. Хороший, летний, лёгкий сон, наполненный звуками и запахами, неторопливо растворялся в сумрачном свете раннего, субботнего утра.

Снилась новая женщина. Горячая и страстная туземка, которая манила Павла за собой, весело насмехаясь над его нерешительностью примерного семьянина. Изменять Добрынин не хотел, однако ввиду последних обстоятельств сексуальный голод стал всё больше терзать его, кружа голову преступными мыслями о супружеской неверности.

Решиться на столь ужасный шаг мешала глубокая, духовная привязанность к своей женщине и большое чувство любви, которое медленно стало превращаться в простое родство душ и устремлений. Рутина, занятость, работа – три монстра, которые сгубили миллионы семей на планете Земля и вскоре, семья Добрыниных могла стать очередной жертвой этих ненасытных тварей.

Стараясь не разбудить Ирину, молодой человек сел на кровати, сладко потирая глаза, которые всё ещё отказывались фокусироваться на предметах в комнате – небольшом шкафу, двух тумбочках по бокам двуспальной кровати и нескольких горшках, в которых сидели большие, зелёные растения.

Всё-таки через силу заставив работать свою визуальную систему, вставая с кровати, полностью обнажённый мужчина, сверкнув в небольшом зеркале шкафа спортивной, рельефной спиной и крупными, подтянутыми ягодицами, поставил ступни на холодный линолеум и, собравшись с духом, решительно отправился к окну, взглянуть на погоду.

Зарождающийся день его не разочаровал. В этом году, осень в Сибири выдалась на удивление тёплой. Середина октября всё ещё могла похвастать стабильной, плюсовой температурой и почти полным отсутствием осадков, отчего и дни царили весёлые, красочные, с голубым отливом ясного, безоблачного неба.

«Унылая пора – очей очарованье», – мужчина вспомнил первую строчку стиха из творчества А.С. Пушкина, – «приятна мне твоя прощальная краса…»

Дальше, текст знаменитого стихотворения он не помнил, хоть в школе с упоением прочёл большинство стихов знаменитого поэта. Взрослая жизнь быстро искоренила юношеский романтизм души, вынудив стать брутальным и сильным мужчиной – надёжной опорой небольшой семье и примером для дочери.

Взор медленно гулял по привычной местности. Несмотря на внешнюю неказистость двора (три типовые, тёмно-зелёные десятиэтажки, поставленные буквой «П», нижняя часть которой замыкалась двухэтажным, оранжевым торговым центром из стекла и стали), осень зрительно скрашивала серо-бурые, унылые цвета кирпича и бетона.

Трава дано пожелтела и опала, съеденная ночными заморозками. Искрящийся, белый иней, густо накрыл тенистые газоны, и лишь ленивое солнце, встающее на фоне крыш частного сектора, могло растопить его ближе к обеду. Берёзы и тополя, несистематично разбросанные по двору между качелями и горками детской площадки, ещё могли похвастать густой жёлтой листвой, но тонкий ковёр опавших листьев, накрывший парковки и тротуары, явственно указывал на то, что хвастать красочной одёжкой древесным красавицам осталось недолго:

– Проклятая привычка вставать рано, – тихо пробурчал себе под нос Павел, и, отпрянув от подоконника, бесшумно обогнул двуспальную кровать в центре спальни, на которой тихо сопела красивым носиком, спящая супруга, с головой укутавшись в тёплое, фиолетовое одеяло.

Провернув круглую ручку и отворив дверь, мужчина вышел в тёмный коридор.

Спать мало и чутко – естественное умение человека, который несколько лет проработал в правоохранительных органах. Ночные и суточные дежурства, необходимость постоянно слушать радиоэфир и телефон, бессменно быть начеку, полностью сбили биологические циклы, награждая действующего офицера часами бодрствования посреди ночи и приступами сонливости в середине дня. Первая неделя отпуска пока никак не могла повлиять на этот сбой, поэтому Павлу приходилось мириться с данной привычкой, безропотно принимая правила игры, по которым играла бессонница.

Плохое настроение сняло как рукой, с первыми лучами солнца, которые, через окна пятого этажа, осторожно заглянули в маленькую кухню трёхкомнатной квартиры. Глоток растворимого кофе, закрепил позиции хорошего самочувствия и молодой мужчина, всё ещё не утруждая себя одеждой, с наслаждением согревал кожу лица, мягким теплом Солнца.

Он привык спать обнажённым и быстро приучил к этой особенности жену. Однако, последние годы, из чувства солидарности с Ириной и с появлением ребёнка он всё-таки, скрипя зубами, надевал трусы на ночь, заковывая довольно крупное достоинство в тянущий плен тканей. Лишь в три года, дочка Маша, стала спать самостоятельно в своей комнате и уже несколько месяцев не врывалась посреди ночи в родительскую спальню, терзаемая детскими кошмарами.

Ирина ещё опасалась снимать ночнушку, но Павел, сухо проанализировав количество визитов Маши в комнату за месяц, с наслаждением вернулся к прежней привычке, чувствуя полную свободу в неспокойном сне. Казалось бы, такая мелочь – наличие или отсутствие трусов. Но для молодого человека, которого суровая работа загоняла в узкие рамки морали и правил эталонного социального поведения, банальная обнажённость во сне являлась пределом мечтаний.

Ребёнок – великое испытание на прочность любой пары. Поэтому к рождению дочери семья Добрыниных готовилась ответственно, проходя курсы юных родителей и заранее подготавливая жилплощадь. Долгожданная хохотушка-Маша родилась в любви и росла в заботе, поглощая всё свободное время родителей. Дочка росла очень смышлёной и активной девочкой, поэтому с самого раннего возраста продвинутые родители старались всячески способствовать развитию ребёнка. Павел и Ирина, ненасильственно, в игровой форме, приучали Машу с двух лет к счёту, рисованию и чтению.

Помимо радости от того, что он стал папой, Павел узнал и иную сторону медали, связанную с появлением детей. С рождением Маши, некогда горячий и наполненный экспериментами секс с супругой плавно угас, растворяясь под наплывом новых, невиданных проблем ухода за ребёнком. Поначалу молодые родители ещё стремились насладиться друг другом, тихо и тайком, как школьники, встречаясь на кухне или в ванной во время короткого сна дочки. Тем не менее, частое прерывание процесса требовательным криком несмышлёного дитя, наложило свой отпечаток на сексуальную жизнь пары, сделав соитие пресным, обыденным и тихим. На данный момент всё либидо Ирины позволяло ей побаловать мужа раз-два в неделю, и только большая любовь и взаимоуважение партнёров, позволили им сохранить брак, без предательств успешно преодолев первые три года родительства, не срываясь в крик и истерики от неудовлетворённости в самой главной потребности.

Соседи ещё не проснулись в столь ранний час, поэтому полная тишина квартиры нежно ласкала слух. Поэтому, когда в детской скрипнула кровать, звук пружин прозвучал настоящим громом среди ясного неба. Опасаясь быть застуканным дочкой на кухне, в чём мать родила, Павел поставил кружку на стол и стремительно ретировался в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, он включил воду в кране, притворяясь, что проводит все необходимые, утренние, гигиенические процедуры, а сам внимательно прислушался к звукам в коридоре.

Манёвр он совершил совершенно не зря. Павел мысленно похвалил себя за оперативность. С недавнего времени Маша самостоятельно ходила в туалет по малой нужде, не беспокоя своими потребностями маму. Поэтому поступь маленьких, голых ножек по паркету, а затем и звук работающего смыва через стенку, ещё раз убедил отца в том, что его дочь растёт не по дням, а по часам, стремительно развиваясь в этом суровом и непонятном для неё мире. Вскоре, явно заспанная и недовольная Маша удалилась в свою комнату, досматривать наивные, детские грёзы, а Павел, столкнувшись со своим отражением лицом к лицу, получил ещё один повод критически осмотреть себя в зеркало.

Когда-то, два года назад, приобретение и установка большого зеркала в ванную комнату, было предметом обвинений в нарциссизме, со стороны старого, доброго, школьного друга Ивана:

– Ах вы, пара извращенцев, – беззлобно ворчал Иван, помогая прикрутить непослушное зеркало к стене, – ребёнка завели и решили так компенсировать недостаток секса?

– Нет, что ты, – мотал головой Павел, но сам немного улыбался при этом.

Иван чересчур хорошо знал интересы и пристрастия своего товарища по школьным забавам, чтобы не понять первопричины такого приобретения. Действительно, в своё время, с самым рождением Маши, семейная пара Добрыниных, таким образом, пыталась компенсировать просадки в своей сексуальной жизни. Помогло только на короткий промежуток времени, позволив семейной паре понаблюдать за своим тайным сексом со стороны, после чего зеркало стало обычным атрибутом в квартире Павла и Ирины. Примерно те же ощущения, ещё до рождения Маши, Добрыниным дарила съёмка своего секса на камеру. Теперь, семейный архив, скрытый под паролем в глубинах компьютера, был лишь грустным, но приятным напоминанием, о былых временах.

Молодой мужчина критически осмотрел отражение себя. Чёрный, короткий волос уже начал седеть местами от жизни, богатой приключениями. Взгляд серых, тусклых глаз намного обгонял фактический возраст Павла. Он словно прошёл путь от рождения до настоящего момента не в тридцать три земных года, а минимум в полувек и этот внимательный взор мог принадлежать не мужу в самом расцвете сил, но умудрённому жизнью старцу.

«Горе от ума. Вот это действительно про меня!» – молча сказал он сам себе, – «привычка много думать – это и дар и проклятие одновременно. Вот другие семьи, живут себе просто так, ставят друг другу рога и не мучаются, потом угрызениями совести и морали. Но я же предпочитаю терпеть, в тайне просматривая, старички в социальных сетях, которые принадлежат знакомым и незнакомым дамам. Тьфу! Да ещё и расклеился то как!»

Служить Родине и заниматься спортом – занятия практически несовместимые из-за большой загруженности работой. Тяжелоатлет в прошлом, в верхней части своего тела, на данный момент Павел ещё сохранял массивность и налистость плеч, выпуклые и крупные грудные мышцы и сильные руки, но в районе живота он давно распрощался с кубиками пресса, которыми успешно щеголял перед девчонками десятилетие назад. Теперь его живот делился на три кубика – два верхних, в которых ещё угадывались натренированные мышцы и один нижний, нависающий небольшим бугорком жира над гладко выбритым лобком.

Нет, конечно, он старался держать себя в форме, занимаясь с тяжестями дома (для чего пришлось даже выделить особое место в зале под жимовую скамью и гантели), но занятия уже давно приобрели эпизодический характер, полностью вывалившись из чётких рамок спортивных систем и циклов.

Но было и чем гордиться. Повернувшись из стороны в сторону, тем самым оправдывая обвинения Ивана в нарциссизме, Павел самодовольно улыбнулся. Предмет мужской гордости – довольно толстый, чуть больше средней длинны член, весьма эстетично смотрелся на фоне крупных бёдер мужчины и ровно свисал головкой чуть ниже гладко выбритых, налитых воздержанием, тестикул. Если раньше выбривание волос наголо служило цели эстетично и опрятно выглядеть в кровати, то теперь делалось сугубо из соображений гигиены. У служебной формы очень плотная ткань, поэтому и подмышечные впадины и паховая область не должна была содержать лишней растительности, чтобы не преть в течение рабочей смены.

Единственное, о чём жалел Павел, по отношению к своему половому органу, так это о том, что не обрезал крайнюю плоть по совету своего отца и вопреки подростковым наставлениям Ивана.

Неожиданно вспомнился сам момент разговора, во время урока. Ещё в одиннадцатом классе у парней не было тайн друг от друга:

– Да это сначала больно и неприятно, – шёпотом делился личными переживаниями друг, сидя на задней парте на уроке географии, – а потом знаешь, как клёво смотрится! Да и гигиена, брат. О ней не стоит забывать. Ну, месяц без женщин придётся потерпеть, но это того стоит.

– Много-то ты понимаешь! – недовольно буркнул школьный товарищ, который только что схлопотал двойку за невыполненное домашнее задание.

– Много-немного, но теперь я могу не кончать хоть по часу. А я, как нормальный парень, всегда ориентирован, доставить как можно большее удовольствие женщине.

На фоне крупного Павла, Иван выглядел особенно худым и данную комплекцию сохранил и во взрослом возрасте. Русоволосый, голубоглазый, высокий и приятный парень занимался лёгкой атлетикой и был очень хорошо сложен для своей худобы, но на тот момент, в суровые, двухтысячные годы, девушки просто тащились по крупным парням, которые занимались с железом, поэтому Павел неизменно становился центром внимания, а Ваня суетливым и весёлым, юморным фоном. Обладатель острого, живого ума, Иван Парилов беспрерывно генерировал шутки и подколы, за что и был горячо любим классом.

Тем не менее, у худого юноши был свой секрет и повод для гордости. В одной части тела Ваня превышал своего товарища, при этом довольно значительно. По правдивым рассказам Ивана, его член, в момент возбуждения достигал каких-то баснословных, двадцать один сантиметр в длину, при этом половой орган был толст и увит сетью выпуклых вен.

Обрезание действительно добавило сексуальной выносливости парню и в одиннадцатом классе, в среде сверстниц, быстро поползли слухи о талантах худого юноши доставлять феноменальное удовольствие девушкам. После школы Иван продолжил распутную жизнь и количество любовниц, разных возрастов (в том числе и бывшая учительница географии), быстро перевалило за полусотню, в то время когда Павел мог максимум похвастаться пятью победами на любовном фронте.

Когда любвеобильный и ветреный Иван неожиданно для всех быстро женился на маленькой и миниатюрной Ксении, познакомившись с девушкой в институте, Павел серьёзно опасался за женское здоровье последней. Оказалось зря – сексуальная жизнь новой пары была просто замечательной, чем охотно и в самых откровенных подробностях, делился с товарищем Ваня и даже рождение двух детей-погодок, мальчика и девочки, никак не охладили сексуальный пыл пары, которая с удовольствием продолжала эксперименты в самых разных областях.

Этому способствовало и удобное место жительства, в небольшом городке рядом с Красноярском – родители Ксении жили в десяти минутах езды и всегда имели возможность подменить маму в уходе за детьми.

Возможно именно наличие родителей в часе езды от областного центра, вынудили семью Париловых, продать квартиру в Красноярске и переселиться в более тихое место. Возможно, причина была и в том, что Иван не очень любил квартиру, годами мечтая о частном доме на отшибе. В любом случае переезд благоприятно сказался на всех сферах жизни семьи и Ваня, являясь довольно успешным человеком во всех отношениях, смог по-прежнему радовать Ксюшу регулярным сексом, для чего иногда им приходилось всего лишь перемещаться в баню.