I

Невысокий мужчина с начавшей лысеть головой мерно прохаживался между грубыми деревянными столами и похлопывал по ладони указкой. От каждого удара сидящие на лавках ребята морщились и еще ближе пригибались к бумаге в надежде, что учитель пройдет мимо и не удостоит ни их, ни их плечи вниманием. Дисциплину в школе при Втором гарнизонном Отряде поддерживали строго. Чего уж говорить о выпускном экзамене, после которого ученики должны были получить позволение выбирать свое дальнейшее военное пристанище. Обычно, только половина из всех сдавала теорию, еще половина от оставшихся – проходила практику, и только единицы, не больше десяти человек в год, добирались до службы.

Подросткам, собравшимся на нынешнем экзамене, было от двенадцати до восемнадцати лет, и они происходили из городских семей самого разного достатка. Одежда некоторых пестрила заплатками, другие сморкались в изящные шелковые платки, а третьи выделялись лишь умным взглядом поверх покрытых веснушками носов. Несмотря на это, они были связаны единой целью – стремлением поступить на службу и стать профессиональным военными. Причем, не важно, мечтали подростки о карауле в Столице или отправиться на дальние рубежи Морасии – спрашивали со всех одинаково. Во всяком случае, теперь.

Среди разношерстной компании учеников, на самых задворках аудитории, расположилась троица молодых парней. Они, в отличие от однокашников, практически не боялись и даже умудрялись перешептываться, пока одному из них не прилетело по спине указкой. Крупный широкоплечий юноша крякнул от боли, а когда учитель отошел – неловко почесал свой светлый коротко остриженный затылок. Несмотря на оказию, в его больших желтых глазах не появилось и доли недовольства, а ярко-красные губы все так же расходились в улыбке, являя товарищам нехватку переднего зуба.

Здоровяк сидел справа, у самого прохода. Двое других – левее и ближе к стене. Тот, что находился по-середине – давно закончил писать и делал вид, что дремлет. Он являл собой полную противоположность первого и походил скорее на ученого, чем на солдата. Юноша уступал крепышу и в росте, и в дороговизне одеяний, а его длинные темные волосы, которые разрешалось носить только в школе, спадали на узкие заостренные плечи и торчащие из-под рубахи лопатки. На носу у парня красовались очки, и он умудрялся поправлять их едва ли не каждую минуту. Причем, с настолько важным видом, что позавидовал бы и профессор.

Третьим в компании был складный паренек не старше шестнадцати. Он, в отличие от первых двух, имел очень правильное и красивое лицо, выглядел куда богаче и носил расшитый камзол с серебряными пуговицами. Его густые каштановые волосы легонько завивались, а светло-голубые глаза, следящие за движением пера, то и дело поднимались от бумаги, чтобы внимательно оглядеть окружающих учеников. На некоторых он останавливался с интересом, на других – с равнодушием, но осуждения не удостаивался никто.

– Рин… – прошептал здоровяк, стоило учителю отойти подальше. – Будь другом…

– Саам, – ответил худощавый, не разлепляя век. – Посмотри на Инга: старается человек, решает…

– Правильно, он неделями не вылезал из книг! Почитай, каждый вечер, да так, что не оторвать! Пойдем, говорю, гулять, а он только палец слюнявит. Ладно ты – мозг… Но я-то, я слишком молод для зубрежки!

– Для этого, – долговязый указал на лист своего товарища, – мозгов не нужно. Не задания, легкотня. Пиши давай, а то не пропустят на практику. Какие ж это бои, да без твоей-то силы?

– Он прав, Лю. Сосредоточься, ты сможешь, – тот, кого назвали Ингом, лишь на мгновение отвлекся от задания, а затем еще сильнее уткнулся в листок.

Сразу после этого от впереди стоящей парты повернулся парень в простой, потертой одежде, и, не скрывая ехидства, осклабился на приятелей. Он был несколько старше, носил редкую бороденку, а на его щеке красовался глубокий рваный шрам.

– Что, придурки, неужто надеетесь пройти? Дылда с куриным мозгом провалиться на теории, дистрофик – на практике, а ты… – он указал на Инга, – забудь о деньгах своих родителей. Здесь они тебе не помогут. Не справишься – отправят домой и дальше просиживать жопу на званых обедах. Ну, или чем обычно занимаются избалованные богатенькие сынки?

– Я тебе сейчас башку проломлю! – резко заступился за друга Лю.

– Тю на него, не ведись. Всего лишь провокация, – вмешался Рин, выставляя руку поперек груди товарища. – Помнишь светловолосую красавицу, что приглянулась тебе несколько дней назад? Кажется, Мария? Так? Мне удалось разузнать ее адресок. Справишься с тестом – поделюсь.

– А ну заткнулись там, паршивцы! – рявкнул успевший вернуться учитель. – Выгоню и пропущу через строй с розгами! Всех разом!

Язвительный однокашник быстро вернулся к работе, как будто ничего и не было, однако, успев-таки показать приятелям неприличный жест. Рин подмигнул Лю, напоминая о сделке, а Инг, казалось, не обратил на колкости внимания и все так же корпел над работой. Здоровяк еще раз взглянул на приятелей, после чего, обреченно вздохнув, взялся за перо. Очень уж ему не хотелось их подвести.

Еще через двадцать минут в учебный зал вошла процессия из облаченных в серые балахоны преподавателей. Они осмотрели собравшихся, молча прошлись между рядами, заглядывая под парты, и, еще раз сверившись с хронометрами, начали собирать работы. Лю расстался со своей неохотно и улыбнулся только когда за экзаменаторами захлопнулась дверь. В этот же момент со двора раздался громогласный бой установленных в башне часов. Началось время проверки. Час спустя во дворе школы соберутся лишь те, кого допустили до испытания силы, а остальные отправятся по домам, чтобы навсегда отказаться от службы в армии или попробовать себя на повторном экзамене через год.

Подростков отпустили на все четыре стороны с условием вернуться к сроку. Часть из них моментально выбежала из аудитории, но основная масса учеников расселась вдоль стен и принялась нервно о чем-то переговариваться. Среди первых была и закадычная троица друзей. Они прошли коридор с огромным количеством дверей и тяжелыми чугунными люстрами, спустились по широкой винтовой лестнице и оказались в центральном вестибюле. Он был сквозным: одной стороной выходил во внутренний двор школы, а другой – на городскую улицу. Проход к месту испытаний оставался перекрыт, но сквозь стальную решетку проглядывали давно ведущиеся там приготовления. В то время, как помощники таскали мешки с тренировочным оружием, проверяли полосу испытаний и устанавливали ограждения, учителя хмуро расхаживали между контрольными точками с небрежно накинутыми поверх одежды стеганками.

Ребята немного задержались, поглядывая за действиями старших, после чего Лю потянул товарищей к выходу. Жаркое солнце ударило подростком по глазам, а шум толпы и гул подземных механизмов Столицы по ушам. К последнему они давно привыкли и почти не замечали. Ребята родились и провели всю жизнь в городе, ни разу его не покидая. Глухие удары, срежет и потрескивания были для них так же естественны, как пение птиц и барабанящий по крыше дождь.

Инг, погруженный в свои мысли, присел на одну из резных скамеек, что были установлены вдоль украшенного фасада школы и вытянул ноги, разглядывая свои ботинки и окружающую их брусчатку. Рин, упавший рядом, принялся сверлить холодным взглядом прохожих, и только Лю, едва ступив за пределы школы, моментально ускакал по ароматной «дорожке» от запаха свежей выпечки.

– Кажется, я начинаю за него переживать, – Инг натужно улыбнулся и поднял голову, чтобы видеть, как товарищ торгуется с лоточником на противоположной стороне улицы, и пошевелил одну из своих дорогих пуговиц.

– Ну, и напрасно, – его приятель снял очки и закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. – Он, конечно, раздолбай и повеса, но никак не глупец. Думаю, на самом-то деле проблем с экзаменом у Лю не было, а уж про практику не стоит и размышлять.

– Надеюсь, – взгляд подростка стал спокойнее, а хмурые морщины разгладились. – Главное, не слушать моральных уродов… Ты помнишь, как его зовут?

– Вот уж нет! Но хорошо запомнил рассказ Миланы. Не представляю, откуда девочки умудряются все узнавать, но кое-что она мне все-таки прояснила. Видел его шрам? Остался после столкновения с каким-то… знатным господином. Якобы он помешал аристократу проехать, и тот пустил в дело трость. Естественно, пока слуги держали подростка под руки… Конечно, покладистостью он не отличался и ранее, но после этого озверел окончательно. Что ни день, то столкновения с выходцами и Верхнего округа. Кто-то говорит, что вокруг него собираются подозрительные личности, кто-то – что там настоящая банда. Одержимые социальным неравенством, готовые на преступления люди… Бр.

– Думаешь, настолько серьезно? – Инг наконец-то оторвался от Лю и повернулся к замолчавшему приятелю. – При чем тут тогда вы?

– Хм… Я сомневаюсь, что банда существует. Подобного ученика не допустили бы до учебы. И даже если это правда, мне кажется, что их идеология – не более, чем прикрытие садистских наклонностей, а по нам он прошелся лишь потому, что мы, представители Нижнего округа, якшаемся с тобой, представителем Верхнего… Наплюй. Оно того не стоит.

– Чего не стоит? – подбежавший Лю протянул товарищам по булке и втиснулся на лавку между ними. – Я что-то пропустил?

– Не обращай внимание, – Инг смачно впился в свежую выпечку. – Вкуснятина. Спасибо.

– Да ерунда. А знаете, я тут подумал…

– Ууу, – прыснул Рин.

– Что нам нужно серьезно поговорить.

– Ты и серьезно? Не заболел?

– Да помолчи ты, – огромная ладонь шлепнула шутника по плечу, и тот едва не подавился. – Мы такого не обсуждали, но Вы уже выбрали Отряд, куда хотите поступить?

– Не рано ли делить шкуру не убитого медведя? Конечно, в успехе я почти не сомневаюсь, однако, экзамен до сих пор не закончился, – Рин возвратил на нос слетевшие очки. – Хотя, возможно, ты и прав. Я подумывал о Двенадцатом. Очень уж хочется покопаться в том, что оставили после себя Предтечи.

– Тебя хлебом не корми, дай в чем-нибудь разобраться, – усмехнулся Лю.

– Хлеб я тоже люблю, – очередной кусок отправился в недра худощавого подростка. – Сам-то как?

– Пока не уверен. Думал и о Седьмом, и о Восьмом… А что? Западная граница с Ив и северные рубежи Морасии. В первом – тишина и спокойствие, во втором – постоянные набеги варварских племен со шкурами на голых задницах. По-моему, неплохо! А вот девятый пришлось отмести сразу. Больно уж у Ханства жарко. Тридцать-сорок градусов тепла – это не по мне!

– Значит, пограничники? – переспросил Рин. – Хорошо. Ну а ты, Инг? Наверняка в Первый или Второй? Офицерский руководящий состав и столичные гвардейцы, тебе там самое место. Будешь поближе к дому да еще и порадуешь родителей.

– Честно говоря, я думал, что мы… – подросток на мгновение задумался, – отправимся куда-нибудь вместе. Да, а ведь действительно, никто из нас ни разу не поднимал эту тему всерьез. Ладно. Нет, ни Первый, ни Второй Отряды меня не интересуют. Отец с матерью, конечно, расстроятся, но постепенно остынут.

– Я почему-то не удивлен, – Лю пошевелился, едва не сдвинув товарищей с лавки и ухмыльнулся. – Какие тогда варианты? Вы же не хотите со мной на границу, а в технике я полный ноль…

– Как и я в вопросах боевой подготовки, – перебил Рин.

– Ну, тут ты, допустим, прибедняешься, – усмехнулся здоровяк, закидывая руку на плечо молчащему другу. – Но мы еще не услышали Инга! Про то, куда ты не хочешь – понятно. Вопрос в другом. Куда тебя все-таки тянет?

– Невзирая на высоту третьего этажа, залезть под покровом ночи на балкон прекрасной Эли! – палец говорящего заранее поправил еще не сползшие очки.

– Эй! – на щеках его друга появился предательский румянец.

– А Рин-то у нас романтик! – Лю засмеялся. – Но ты на него не отвлекайся. Побегать за дамочками успеешь и потом.

– Кто бы говорил, – несерьезно возмутился приятель, потирая серебряную пуговицу. – Не тебе ли с полчаса назад предлагали сделку?

Здоровяк немного притих, но видя добрую улыбку, быстро расслабился и даже мечтательно закатил глаза.

– Я хочу поступить в Тринадцатый Отряд, – произнес Инг после недолгого молчания.

Товарищи удивленно уставились на друга. Лю даже поперхнулся и едва не выронил надкусанную булочку, после чего, переглянувшись с Рином, повертел у виска пальцем.

– Тринадцатый? Ты про верящих в сказки психов? Говорят, там совсем не осталось людей, стены их Бастиона практически развалились. О том, что происходит внутри – не хочется даже и думать, – здоровяк пожал плечами и, в надежде найти поддержку, соприкоснулся глазами с приятелем.

– Забудь, – худощавый подросток заговорщически улыбнулся. – Хочется – пускай, его выбор. Попробовать переубедить, конечно, можем, но ты же сам знаешь, насколько Инг «идейный».

– Я все еще здесь, – проворчал упомянутый подросток. – Скажите, а разве вам не интересно столкнуться с чем-то… Необычным. Выходящим за рамки нашего понимания, чем-то, что никогда не встретишь на улицах Столицы? – чем больше он говорил, тем сильнее разгорались его глаза. – Мне – вот очень. Только представьте мутировавших животных…

– Что обитают лишь в сказках для детей, – поправил Рин.

– А Белая Пустыня? – не унимался Инг. – Неужели…

Его речь была прервана звонким боем часов на башне школы. Прошло достаточно времени, результаты экзамена стали известны, и теперь всем ученикам необходимо было срочно явиться в центральный вестибюль. Ребята тут же вскочили с лавки, запихивая в себя остатки еды и побежали ко входу. Внутри, перед все еще закрытой решеткой, их ждал высокий и широкоплечий человек в учительской робе. Он хмуро окинул собравшихся взглядом, а затем принялся зачитывать имена прошедших.

– Люцис Варго, – произнес он в последнюю очередь и махнул рукой, давая сигнал располагающимся сзади помощникам.

Оба достали из карманов по ключу и, вставив их в замочные скважины, синхронно провернули, после чего створы беззвучно распахнулись, а ближайшие к ним претенденты шагнули во двор школы.

Он представлял из себя почти идеальный квадрат, окруженный трехэтажными корпусами. В отличие от украшенных фасадов, смотрящих на улицу, внутренние стены были гладкими и ровными, а окна – узкими и пропускающими не так уж и много света. Да, за ними хорошо следили и ухаживали, зеленые скаты крыши постоянно подкрашивали, но волновала всех исключительно практичность, ведь внутренний двор предназначался для тренировок и физических испытаний, а никак не прогулок на свежем воздухе. Разглядывать кусты и прочие древесные насаждения никто не успевал, и поэтому их просто не заводили.

Сейчас на покрытой песком площадке собрали массивную полосу препятствий и сколотили небольшое временное ристалище, по которому уже прохаживался один из преподавателей. Он то и дело накручивал «восьмерки» учебным деревянным мечом и слегка подпрыгивал, проверяя, хорошо ли сидит защита.

Маршрут для испытания учеников состоял из нескольких бревен и раскачивающихся на пути мешков, пары низких стен для перепрыгивания и одной высокой для того, чтобы перелезть ее по торчащим уступам. Помимо этого, имелась и натянутая проволока, под которой требовалось проползти, не задев спиной колокольчики. В промежутками между базами расположились помощники с журналами. Добравшись до них подросткам требовалось выполнить одно из десятка физических упражнений.

В конце полосы экзаменующимся выдавали лук или арбалет на выбор. Нормой считалось попасть хотя бы пять из десяти раз, а затем, взяв деревянный меч или шест, не отдыхая отправиться в ристалище, где уже должен был ждать учитель. Для успешной сдачи требовалось поразить его как минимум трижды и выдержать четыре минуты боя.

До конца добирались единицы.

Сейчас, пока провалившиеся на теории покидали вестибюль школы, низко склонив свои головы, велись последние разъяснения для оставшихся, которые уже замерли у самой стартовой линии. В этом году до физических тестов не добралось и половины, и теперь предстояло узнать, кто же отвалится еще.