Фауст

Когда мы берём в руки новую книгу, то едва ли знаем, что нас ждёт. Будет ли это наслаждение от читательского полёта, "продирание" сквозь дебри чужих мыслей или монотонное и усыпляющее постукивание маятника. Часто чтение перестаёт быть наслаждением, превращаясь в труд. И бывают минуты, когда тебе не хочется трудиться, а хочется просто получать заслуженное удовольствие. И на такое настроение, думаю, у каждого читателя припрятаны на полке свои сокровища, терпеливо ждущие момента, когда им снова можно будет порадовать своего хозяина.

Да, у меня тоже имеются таковые. Например, два высоких тома Тургенева с избранным про любовь. И вот, настал тот самый вечерний час, когда надоело трудиться над неподходящим для меня литературным сочинением и рука потянулась к первому тому. Беру, открываю и передо мной повесть "Фауст". И сразу несколько интересных совпадений. Недавно прочитанный рассказ про Гёте и его последнюю любовь с написанием отзыва. Это знак - думаю я и начинаю в очередной раз перечитывать повесть. Тургеневская девушка здесь по имени Вера Николаевна - ещё одно воспоминание, вернее два. Куприн и его "Гранатовый браслет" и моя покойная тётя, которую тоже звали Вера Николаевна. Красивое сочетание имени и отчества, передающее суть их женского образа. Чётко очерченные границы слов, словно гранитный монолит, и прямая несгибаемая осанка. А также надёжная оболочка, создающая впечатление холодной, закрытой личности, ревностно хранящей покой своего внутреннего мира и целостности натуры. Да, всё так и есть. Все три женщины, в моём восприятии, именно этим и схожи.

"Ты как лёд: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется." Таким напутствием предостерегала мама свою дочь, запрещая читать ей всё поэтическое, которое приятно, позволяя лишь только то, что полезно. Мама давно покинула этот бренный мир, а дочь всё продолжала следовать её заветам. И ни замужество, ни рождение троих детей, двое из которых скоропостижно умерли, не могли разрушить эту надёжную оболочку безмятежности и душевного покоя Веры, которую мама много лет бережно охраняла и укрепляла.

Но в этом мире от всего не уберечься, сколько соломки ни стели. От себя не убежишь, если под ледяной маской непроницаемости живёт живая душа, которая просто спит, убаюканная заботливым родительским крылом. Человеческие страсти нужно впускать в душу постепенно вместе с потоком своей жизни, дружить и расти вмести с ними, преображаясь под их влиянием. Но тут материнская ошибка, и перед нами картина чудесного и скоропостижного превращения нераскрывшегося бутона в прекрасный цветок невиданной красоты, источающий божественный аромат :

"Удивительное создание! Проницательность мгновенная рядом с неопытностью ребенка, ясный, здравый смысл и врожденное чувство красоты, постоянное стремление к правде, к высокому, и понимание всего, даже порочного, даже смешного — и надо всем этим, как белые крылья ангела, тихая женская прелесть... Да что и говорить! Мы много читали, много толковали с ней в течение этого месяца. Читать с ней — наслаждение, какого я еще не испытывал. Точно новые страны открываешь. В восторг она ни от чего не приходит: все шумное ей чуждо; она тихо светится, вся, когда ей что нравится, и лицо принимает такое благородное и доброе... именно доброе выражение. С самого раннего детства Вера не знала, что такое ложь: она привыкла к правде, она дышит ею, а потому и в поэзии одна правда кажется ей естественной; она тотчас, без труда и напряжения, узнает ее, как знакомое лицо... великое преимущество и счастие!"

Но, как известно, у тургеневских девушек никогда и ничего не бывает наполовину или не до конца. Чашу любви они испивают до дна, смиренно или самоотверженно отдаваясь этому чувству и судьбе, засим изменившейся. А судьба эта, увы, часто беспощадна при таких - то натурах. Но мы же не выбираем какими родиться в этот мир. А они рождаются таковыми, они все разные, но утончённость и ранимость не самые главные качества этих героинь. Видимая хрупкость их натур прикреплена к мощному внутреннему стержню, который конечно не гибок, а от того часто ломается. Тургенев их не выдумал, они на самом деле есть среди живых, он просто написал о них много повестей. Вера одна из них, а в моих отзывах уже вторая после Аси. И её стремительное преображение при такой глубине чувств, а также благоговении перед матушкой, которая даже после своей смерти не отпускала свой контроль, обернулось трагедией, потому что есть в природе явления, например, огонь, обращаться с которыми нужно очень бережно...                       

"Ты как лёд: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется."

Да нет, не как лед она крепка, а как батавская слезка. Вы не знаете , что такое батавская слезка? Я тоже не знал. Я сравнил героиню с закаленным стеклом, а оно через вездесущую Википедию вывело меня на батавские слезки. Это такая капелька стекла, похожая на головастик. Очень и очень твердая. Ее не разобьешь молотком. Но вот когда чуть надломишь тоненький хвостик, она взрывается на мелкие кусочки. Ну и вот скажите, похожа наша героиня на батавскую слезку. Один в один. Загнала ее мать в узкие рамки, закалила, законсервировала (помните, что она даже внешне не изменилась), только вот ни к чему хорошему это не привело. Небольшой душевный надлом вызвал взрыв и разрушение личности.

К сожалению , случаи такие не уникальны. У всех нас есть множественные случаи чрезвычайной материнской (родительской) опеки. Ни к чему хорошему это, как правило, не приводит. Я уж хотел покритиковать Тургенева за введенный в сюжет призрак матери, даже оценку снизил на балл, но затем передумал: он органично в него вплетается. Хорошо она ее защитила, доведя до смерти... Вот такая рефлексия.

Это произведение заставило работать мои ассоциативные связи, поэтому это скорее не настоящая рецензия,а рассуждение "Что читал Тургенев?"
Думаю,что с "Фаустом" все понятно. Искушение,Маргарита и тд и тп. Это очевидно.
Интереснее связь с Евгением Онегиным. Сам Тургенев акцентирует читательское внимание на этой связи.

Не знаю, как и вследствие чего -- помнится, мы читали "Онегина" -- я у ней поцеловал руку. Она слегка отодвинулась, устремила на меня взгляд (я, кроме ее, ни у кого не видал такого взгляда: в нем и задумчивость, и внимание, и какая-то строгость)... вдруг покраснела, встала и ушла. В тот день мне уж не удалось быть с ней наедине. Она избегала меня и битых четыре часа играла с мужем, няней и гувернанткой в свои козыря! На другое утро она предложила мне идти в сад. Мы прошли его весь до самого озера. Она вдруг, не оборачиваясь ко мне, тихо прошептала: "Пожалуйста, вперед не делайте этого!

Когда я прочитала этот отрывок,то мне стала понятна и связь Веры с Татьяной Лариной. Они принадлежат к одному и тому же типу героинь с дихотомией любви и долга. Причем они всегда выбирают последнее. Хотя,конечно,их связывает не только это.
Также мне показалось,что в повести присутствуют античные мотивы. В частности, я имею в виду миф о Пигмалионе и Галатее. Герой создает свою Веру, пробуждает ее к жизни с помощью книг и любви, лепит из нее новую женщину. Возможно, что моя трактовка ближе даже не к самому мифу,а к пьесе Бернарда Шоу. В любом случае Пигмалионы связаны в моем сознании с данным отрывком.

Помню, когда я был еще ребенок, у нас в доме была красивая ваза из прозрачного алебастра. Ни одно пятнышко не позорило ее девственной белизны. Однажды, оставшись наедине, я начал качать цоколь, на котором она стояла... ваза вдруг упала и разбилась вдребезги. Я обмер от испуга и стоял неподвижно перед осколками. Отец мой вошел, увидал меня и сказал: "Вот посмотри, что ты сделал: уж не будет у нас нашей прекрасной вазы; теперь уж ничем ее поправить нельзя". Я зарыдал. Мне показалось, что я совершил преступление.

Теперь я обращусь к произведениям, написанным позднее жизни Тургенева. С большим удовольствием я вспоминала рассказа Чехова "Человек в футляре". Мне все время хотелось крикнуть: "ну вспомните Беликова!" Ничего нельзя добиться,спрятавшись от жизни,заперев душу на замок и выбросив ключ в близлежащий пруд. Уж Чехов-то отлично это понимал.
Далее я перейду совсем уж к невероятной связи,но вполне возможной в моей литературной вселенной. Мне показалось,что Хичкок смог бы идеально экранизировать эту повесть. Столько в ней саспиенса, напряжения,тревожного ожидания. Особенно мне нравится момент с грозой в самом начале,первый звоночек,что все закончится трагично. Ну и конечно,момент с призраком вполне в духе Хичкока. Перед глазами так и встает картинка из фильма "Головокружение"(финальный момент был бы еще идеальнее,но не все можно найти в Интернете)

Повесть очень интересна для исследования литературных связей. Поскольку я лишь пробежалась по поверхности. Например,я не провела ни одной параллели с многочисленными немецкими романсами,поскольку я в них несильна.

Дальше...

Финальную "мораль" я решительно отказываюсь обсуждать. Это явно не мое амплуа. Я в нем буду крайне не убедительна. Вот постарею,пройду свой жизненный путь,наберусь мудрости и тогда, может быть, всплакну,трясну седой головой, : "Ах,Иван Сергеевич,как ты был прав"

Одно убеждение вынес я из опыта последних годов: жизнь не шутка и не забава, жизнь даже не наслаждение... жизнь -- тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное -- вот ее тайный смысл, ее разгадка: не исполнение любимых мыслей и мечтаний, как бы они возвышенны ни были, -- исполнение долга, вот о чем следует заботиться человеку; не наложив на себя цепей, железных цепей долга, не может он дойти, не падая, до конца своего поприща; а в молодости мы думаем: чем свободнее, тем лучше, тем дальше уйдешь. Молодости позволительно так думать; но стыдно тешиться обманом, когда суровое лицо истины глянуло наконец тебе в глаза.
Прощай! Прежде я прибавил бы: будь счастлив; теперь скажу тебе: старайся жить, оно не так легко, как кажется. Вспоминай обо мне, не в часы печали -- в часы раздумья, и сохраняй в душе твоей образ Веры во всей его чистой непорочности... Еще раз прощай!