– Скажите, – начала она, – вы не огорчены? нисколько? – Я сам не знаю, что я чувствую, – отвечал Лаврецкий. – Но ведь вы ее любили прежде? – Любил. – Очень? – Очень. – И не огорчены ее смертью? – Она не теперь для меня умерла.