Глава 1

Занавес поднялся, и под звуки оркестра закружились балерины и танцоры. Их движения были плавными, они чем-то напоминали приветствие. И через мгновение на сцену выбежал главный герой, он был весь в белом. Шестнадцатилетний парень сделал несколько ловких прыжков, и на сцене появился еще один танцор. Он уже был в костюме шута. Своим пестрым одеянием он привлек внимание публики, но потом оно снова досталось парню в белом.

Казалось, что внимание всех, находящихся и в зале, и на сцене, было приковано только к нему. Балерины и танцоры кружились вокруг него, зрители смотрели только на него. А он и не скрывал того, что ему это нравилось. Ведь он был главным лебедем, как он считал, пока не появилась она. Хрупкая девушка в белоснежной пачке. Главный лебедь, с которым он продолжил танцевать. И их дуэт был прекрасен до самой последней сцены, в которой им пришлось умереть. Оба лебедя погибли, и занавес опустился. Представление закончилось под громкие аплодисменты.

Для многих танцоров это был дебют, и для шестнадцатилетней Онды тоже. Ее за кулисами ждала мама, которая была в восторге от представления. Она была так рада за дочь, которая впервые встала на пуанты в три года. Но Онда не разделяла ее радости, она чувствовала только боль. Ее ступни горели и продолжали гореть.

Ночью она не смогла сомкнуть глаз из-за этого, и весь следующий день ей пришлось терпеть усталость и холод. У нее давно была анемия, у многих балерин она была. И многим балеринам приходилось питаться грейпфрутами и сельдереем, что и было у Онды в тарелке. Вечером же ей надо было на репетицию, чтобы через неделю снова оказаться на сцене.

И снова она прекрасно справилась с главной ролью, и снова после выступления она наблюдала радость в глазах своей матери. Вот только сама Онда снова чувствовала только боль в ступнях. А чуть позже холод и голод, который внезапно стал тошнотой. Что-то было не так, но она продолжала ходить на репетиции и снова выходила на сцену, чтобы ее лебедь умер.

Потом «Лебединое озеро» сменил другой балет, его танцевали уже другие актеры, а трупа Онды продолжила репетировать. Она снова находилась в зале, полном зеркал, вместе с другими балеринами, которые внезапно исчезли. И Онда осталась совсем одна, ведь дома ее никто не ждал.

Ее мама была очень занята работой, поэтому торопиться в небольшую квартиру в спальном районе не было смысла. Онда повторила несколько движений и решила закончить и немного погулять по вечернему городу. И через несколько минут она уже спускалась по лестнице, ее рука скользила по широким перилам. Внезапно развязался шнурок. Онда дошла до конца пролета и наклонилась. Ее пальцы схватились за концы, но завязать она их не смогла. В ее глазах потемнело, и она потеряла сознание.

В здании почти никого не было, когда она пришла в себя. Сложно было сказать, сколько она пролежала на красном ковровом покрытии. Онда поднялась, вцепилась в перила и почему-то отправилась наверх, обратно в раздевалку. Но в ней она провела совсем немного, что-то тянуло ее в зал.

Там было темно. Онда неторопливо ступала, и ее ноги по привычке хотели подняться на носки. Внезапно ее рука схватилась за перекладину станка, у которого она провела множество часов. И Онда увидела свое отражение, в котором у нее вместо лица был череп, а из-под одежды торчал скелет. От шока она попятилась назад, но через мгновение в зеркале появился ее реальный облик. Ее реальное худое тело и лицо с выступающими скулами и уставшими глазами.

– Надо отдохнуть, – подумала Онда.

Она думала, что ей надо было просто отдохнуть, но дни шли, а усталость не проходила. И к тому же начались проблемы со сном, что стало поводом обратиться к врачу. Мама с ней не пошла – она была занята на работе. Онда ей ничего и не сказала о своих проблемах. Молча записалась к терапевту, у чьего кабинета ей пришлось посидеть в очереди, надеясь, что ей пропишут какое-нибудь снотворное. Но все оказалось сложнее, ей поставили диагноз – анорексия.

Требовалось лечение, шанс выжить составлял пятьдесят процентов. Из кабинета врача Онда вышла, не чувствуя ног, что было весьма странно. Она прошла немного и оказалась у аквариума, в котором плавали рыбки. Их чешуя переливалась в тусклом свете лампы. Именно рыб Онда и принялась рисовать, когда вернулась домой, это ее немного привело в чувства. А когда она нанесла последние штрихи, зазвонил телефон. Это была ее мама.

– Привет. Как дела? – прозвучало в трубке, но в ответ Онда ничего не успела сказать. – У меня новости. Меня в командировку отправляют…

Через неделю ей надо было отправиться за границу на целый месяц, и это время ее дочь должна была пожить у дяди, в городе, где прошло детство ее матери. Онда же не смогла сообщить о своем диагнозе, у нее не хватило духу. Она положила трубку, ощущая пустоту, что словно поглощала ее. Мама была так воодушевлена, что Онда не посмела разрушить ее душевное равновесие и уставилась в буклет, который ей дал врач.

В нем была информация о болезни, с которой ей предстояло бороться. И то, как это сделать, тоже там было. Вот только, исходя из того, что было там написано, Онде надо было набрать вес. А ей нельзя было его набирать, это был бы конец ее только начавшейся карьеры. И ее взгляд переместился с буклета на часы.

Был уже обед, а в холодильнике для нее лежал небольшой запас грейпфрутов, обезжиренного йогурта и овощей, на которые она уставилась недовольным взглядом, открыв дверцу.

– И на что я трачу свою жизнь? – подумала Онда, закрыв холодильник, а через пару минут и входную дверь квартиры.

И еще через несколько минут она оказалась в кафе, в котором была впервые, несмотря на то, что оно находилось рядом с ее домом. Там было многолюдно и чем-то вкусно пахло.

– Хочу мясо, – подумала она, уставившись на меню, которое висело рядом с кассой.

Но кроме гамбургера с огромной котлетой она заказала еще картофель фри, куриные ножки и молочный коктейль. И со всем этим на оранжевом подносе проследовала к свободному столику, который располагался в самом углу.

Впервые ее трапеза была такой долгой, но преступить к еде первые несколько секунд она словно не решалась. Ведь, если бы ее хореограф увидел ее со всей этой едой, этого бы точно не одобрил. Но когда вся эта вредная еда оказалась в желудке Онды, ей стало все равно на чье-либо мнение. Не было уже ни пустоты, ни тревоги. Почему-то она чувствовала легкость, которая заставила ее крепко заснуть, когда она вернулась домой.

Неделя прошла быстро, и ее маме надо было отправляться, как и ей. Только поезд Онды отбывал рано утром, и поэтому мама проводила ее на станции и поторопилась в аэропорт. Прощание получилось недолгим, и вот Онда оказалась в вагоне, где заняла место у окна. За ним через некоторое время проносился живописный пейзаж, а через несколько часов родной город ее матери, который Онда плохо знала. Она приезжала туда, когда ей не было и двух лет, поэтому по пути изучила его карту. И еще кое-что сделала.

Ведь дядя, которому ее мама не удосужилась даже позвонить, не получил письмо, в котором говорилось о прибытии его племянницы. Онда удалила его, и на станции ее никто не встретил, и она отправилась в небольшой спальный район. Там была квартира, которую она планировала снять, и в этом ей помогла небольшая ложь и копия паспорта ее матери, который забрала хозяйка квартиры.

И вот Онда получила ключи и оказалась в своем временном убежище на последнем этаже. Там был раздельный санузел, маленькая кухня и маленькая комната, через которую можно было попасть на балкон. Он был самым уютным местом в квартире. Он был абсолютно пуст, только кусок линолеума лежал под ногами.

– Немного отдохну и пойду в магазин, – подумала Онда и отправилась в ванную, где обнаружила, что лампочка перегорела.

Пришлось мыть руки в темноте, а потом идти в комнату, чтобы разобрать сумки. Всего их было две, и в них поместились самые необходимые вещи. Но еще в одной из сумок оказались пуанты, которые Онда почему-то взяла с собой, хоть и твердо решила бросить балет. Она достала их, сидя на скрипучем диване, напротив которого на тумбе стоял старый телевизор. При их виде ее ступни сразу же заныли, и Онда кинула их под диван, где оказалось очень пыльно.

– Надо прибраться, – подумала она, продолжая разбирать вещи, большую часть которых пришлось оставить в одной из сумок.

Но кроме чистоты квартире не хватало еще и занавесок, за которыми Онда отправилась в ближайший торговый центр. По пути в него располагалась школа, в которой ей предстояло учиться. Она посмотрела на голубое здание и услышала чей-то недовольный голос. Кто-то кого-то отчитывал за неподобающий внешний вид.

А уже в торговом центре Онда обратила внимание на свою одежду. Раньше ей было как-то все равно, но все-таки ее повседневное зеленое платье, которое было похоже на школьную форму, совсем ей не шло. Так у нее и появился повод посетить магазин одежды, но ароматы еды привели ее на третий этаж.

– Прекрасно, – подумала Онда, увидев то, как выкладывали только приготовленную пиццу.

Ее она и заказала, целых три куска разных видов. И больше всего ей понравилась сырная. А уже ближе к вечеру она вернулась домой с тремя пакетами, в одном из которых был ее ужин и завтрак. Два сета роллов.

На следующий день сразу после завтрака Онда принялась за уборку – в грязной квартире ей жить не хотелось даже временно. Но она и представить не могла, насколько грязно было в этих стенах. На кухне нашлись продукты, которые уже три года как нельзя было есть. В ванной с трудом оттерлись разводы на плитке. Но самое противное оказалось в комнате, где в клубах пыли и куче фантиков под диваном она обнаружила использованные контрацептивы.

– Вот и все, – с облегчение подумала она, завязывая пакет с мусором, который поспешила вынести.

А как только он оказался в баке, Онда вспомнила, что надо было еще кое-что купить, и отправилась в ближайший магазин. Не хватало лампочек, и к тому же не помешало запастись некоторыми продуктами. Сельдерея и грейпфрутов в этом списке не было, но были яйца, макароны и другая обычная еда. А еще в пакете, с которым она вернулась домой, были носки и краска для волос, которую она уже вечером использовала.

От природы у Онды были густые каштановые волосы, которые постоянно приходилось заплетать в косу, а потом собирать в пучок. Из-за этих манипуляций, когда она распускала их, они были волнистыми. А после того, как она смыла краску, они стали сразу на несколько тонов светлее. Стали золотистыми, и если бы она подержала состав еще немного, стала бы совсем блондинкой.

Результат ей понравился – к ее темным карим глазам подходил такой цвет. А еще ей подходили джинсы и толстовка, в которых она отправилась на следующий день в школу, куда она уже успела отправить все необходимые документы.

За ее спиной висел ее старый рюкзак, который пришлось освободить от вещей. В нем оказалось несколько тетрадей, пенал и еще несколько необходимых предметов. И оставалось только просто зайти в класс, где ее уже ждал ее учитель. Невысокий мужчина, который вел математику. Он представил ее классу в начале урока и сказал, куда она могла сесть.

Так она оказалась у окна на предпоследней парте, за которой ей пришлось сидеть вместе с высоким одноклассником по имени Касс. Он делился с ней учебниками в ее первый день, пока Онда не получила весь комплект книг в библиотеке.

Касс был худощавым, широкоплечим, с сильными руками. Его светлые волосы были подстрижены почти под ноль, примерно такой же была щетина на его щеках. Брови казались темнее, они были густыми, а под ними располагались зеленые глаза, похожие на кошачьи. Остальные же черты его лица казались вполне обычными. Среднего размера нос, не пухлые и не тонкие губы.

После занятий Онда заметила то, как он разговаривал с двумя парнями, которые явно были старше него. Сначала она хотела просто пройти мимо, но слова одного из парней заставили ее обернуться. И Онда увидела то, что к ветке рябины что-то было привязано. Она присмотрелась – это оказался колокольчик. И Касс вместе с теми двумя пытался ударить по нему с размаху ногой.

– Чуть-чуть не хватило, – разочарованно произнес один из парней.

Оба знакомых Касса были брюнетами со спортивным телосложением. У одного было совсем неприметное лицо и пирсинг в нижней губе и носу, а у второго были детские черты лица и непропорционально большой лоб. Одеты они были повседневно, на ногах были потрепанные кроссовки, которые не мешало бы помыть. То и дело Онде приходилось наблюдать их подошву, но ни у одного из них так и не вышло ударить по колокольчику, как бы они не старались.

– Что вы делаете? – спросил прохожий.

– С ума сходят, – прозвучал знакомый женский голос.

Это была учительница по физике, неприятная немного сутулая женщина с вытянутым лицом. Онде она очень не нравилась, как и большинству ее одноклассников.

– Может, повесить чуть ниже? – предложил парень с темными растрепанными волосами.

– Эрицо? – удивленно произнесла учительница, узнав знакомый пирсинг, которым было украшено лицо парня.

– Здравствуйте, Эвиль Франковна, – произнес парень.

– А ты совсем не изменился, – продолжила она, всматриваясь в его лицо.

– Прошло же всего два года с выпуска?

– За эти годы люди обычно взрослеют, а ты до сих пор под панка косишь.

Речь учительницы внезапно затянулась, превратившись в нудную нравоучительную лекцию. Онда сначала хотела наконец-то сорваться с места и отправиться домой, но что-то внезапно заставило ее подойти к тому колокольчику. Он был потрепанным, такие же вешали выпускникам на грудь, только ленты не хватало.

Никто не обратил на нее внимание, пока он не зазвенел. Девушка просто решила проверить, работал ли он.

– Ты-то что тут забыла? – спросил Касс у Онды.

– А я в отличие от вас до него могу достать ногой, – сказала девушка, немного разозлившись.

– Только не говори, что ты тоже из секции карате? – недовольно произнесла учительница.

– Нет, – произнесла Онда и снова уставилась на колокольчик.

– А я думаю, ты не сможешь, – сказал Эрицо.

– Я тоже, – присоединился Касс.

– На что поспорим? – спросил третий парень.

– На желание, – сказала Онда. – Только я потом его придумаю.

– Это мы придумаем, – продолжил Касс.

Но через считанные секунды носок Онды достал до колокольчика, и вертикальный шпагат произвел впечатление на всех, кто стоял рядом.

– Серьезно? – озадаченно произнесла учительница.

– Как я понимаю, у меня есть целых три желания, – сказала Онда, начиная опускать ногу.

В кедах было немного непривычно – стопы были в другом положении. И вообще подобное ей советовали делать только в пуантах, но Онда, чтобы удержать равновесие, сделала один пируэт. И обе ее ноги снова твердо стояли на земле.

– Вот это я понимаю красиво победить в споре, – сказала Эвиль Франковна.

– И что ты пожелаешь? – спросил недовольно Касс.

– Мне надо подумать, – сказала Онда.

– Могу вкусно накормить, – предложил Эрицо.

– Три раза, – добавил третий.

– Вы на меня свои долги не списывайте, – возмутился Эрицо.

Как оказалось, он работал поваром в маленьком уютном кафе, куда вечером пришла Онда. Она была вместе с Сантуланом, третьим парнем, которому тоже не удалось достать до колокольчика. Они успели немного пообщаться, пока добирались. Как Онда и предполагала, Сантулан был одним из тех, с кем бы ее мать запретила ей общаться. Простым парнем с простыми мечтами, и к тому же бывшим спортсменом, ничего не достигшим в выбранной дисциплине.

Они вошли через стеклянную дверь и проследовали к свободному столику. Онда присела напротив Сантулана и продолжила изучать обстановку. Мебель из темного дерева, белые скатерти, кирпичные стены и то, что на них висело.

– Сейчас он придет, – сказал Сантулан, набирая сообщение.

– Выглядите почти как парочка, – сказал Эрицо, который буквально через секунду оказался у их стола.

– И что ты посоветуешь заказать парочке? – спросила Онда, уставившись на белую шапку, что была на голове у Эрицо. За ней не было видно его растрепанных волос.

– Обычно девушки берут салаты…

– А мне мяса пожирнее, – перебила Онда. – И морковный сок.

– Хорошо, – произнес Эрицо, ухмыльнувшись. – Может, еще десерт?

– А какие есть десерты?

– Самые разные, – ответил Эрицо и протянул ей меню. – Они в самом конце.

– А мне как всегда, – сказал Сантулан.

– Хорошо.