На второй день осады Норман присоединился к ополчению. Получив в руки шлем, копье и однозарядный арбалет с тулом на 20 стрел, Норман испытал чувство сильнейшего дискомфорта и нереальности происходящего. Он впервые держал в руках оружие, и чувства, которые он испытывал, ему не нравились. Тяжелое, холодное, зловещее… «И как всем этим пользоваться?»

Норман решил обратиться за помощью к Жаку, своему другу из городской стражи. Он надеялся, что тот сможет хотя бы объяснить ему, как за копьё держаться и куда тыкать.

Городская стража была переведена на усиленный режим работы, и найти Жака оказалось непросто. Случайно узнав, что он патрулирует улицы близ главных ворот, Норман дождался окончания его смены. Конечно, стражнику хотелось отдохнуть, но он выслушал Нормана и, осмотрев его снаряжение, сказал:

– Пойдем к нашему каптенармусу, подберем еще кое-что. С таким вооружением у тебя будет мало шансов выжить.

Глядя на то, как естественно сидит на крепком стражнике кольчуга и не мешает ему, как шлем не сползает на глаза и как оружие не путается в ногах, Норман почувствовал себя совершенно беспомощным. Под этим чувством он безропотно последовал за Жаком, и вскоре они оказались во владениях каптенармуса стражи.

– Привет, Олаф! – громко поприветствовал пожилого служаку Жак.

– И тебе привет, если не шутишь. А кого это ты привел с собой?

– Это мой хороший знакомый Норман, известный в городе как Перо Гарпии. Он также является лучшим другом мастера Марка Мейса.

– Раз так, то привет и тебе, Норман, – Олаф протянул крупную мозолистую ладонь.

– Здравствуйте, сударь, – выдавил молодой человек.

– Олаф, слушай, такая ситуация: парень записался в ополчение, но экипировка, которую ему выдали, не очень. Как думаешь, можем мы что-нибудь придумать, чтобы его не убили в первом же бою?

– Ну… – протянул Олаф. – Даже не знаю…

Тут до Нормана дошло, и он положил на стол пухлый кошель с серебром. Деньги быстро исчезли, а настроение каптенармуса улучшилось.

– Давай, парень, выкладывай на стол, посмотрим, что тебе выдали.

Первым делом заменили шлем на более качественный с подшлемником, затем поменяли арбалет на более легкий вариант, который был по силам Норману. Копьё решили не менять, а подобрали для него жилет из прочной кожи, обшитый металлическими пластинами. В конце каптенармус выложил на стол маленький медальон с прозрачным камнем.

– Это кинетический щит, накопитель здесь небольшой, но от пары—тройки стрел защитит.

На этом обмундирование закончилось, а что касается тренировок с оружием, Жак сказал, что завтра в семь будет обучение новичков, а на сегодня все.

***

По каким-то причинам армия Стефании не предпринимала активных действий и не шла на приступ города. Вайрих был окружен со всех сторон, но пока даже не было стрельбы по защитникам на стенах. Ополченцы только и могли что наблюдать, как крупные отряды кавалерии врага время от времени уходили куда-то и возвращались.

Уже три дня стефанийцы стояли под стенами, но все еще чего-то ждали. Среди горожан ходили разговоры, что враг ожидает прибытия своих военных кораблей потому и медлит. А еще поговаривали, что в окрестностях собираются отряды партизан, но, скорее всего, это были только слухи.

На четвертый день над городом пролетел огромный черный дракон с одинокой всадницей на спине. Дракон прилетел со стороны открытого моря, сделал несколько кругов над городом и устремился вглубь королевства. Всем было известно, что всадница на драконе – не кто иная, как Тамерис Раннер. Зеваки на стенах ожидали, что дракон сейчас пыхнет пламенем по вражескому лагерю, и враги сами разбегутся. Однако этого не произошло, и позже маги, дежурившие на стенах, объяснили, что силы слишком неравны для ведения магического боя. Мощь дракона велика, но он один, а вражеских магов много, и к тому же из города нельзя было помочь, так как лагерь врага слишком далеко для дистанционных атак.

Еще через два дня осады враг начал первый приступ. Опытные вояки потом, когда атаку успешно отразили, объяснили, что это была только проба сил и поиск слабых мест в обороне города. Горожане после штурма говорили, что Тамерис сожгла корабли Стефании в открытом море, поэтому вражеский генерал решился на штурм без поддержки флота.

У Нормана было много друзей и знакомых, которые умели обращаться с оружием и не раз его использовали, но не он. Ему хватило рассказов из детства. Норман очень любил своего дядю, лихого кавалериста, но только не в те моменты, когда дело доходило до рассказов о "кровавой работе", как без лишнего романтизма называл дядя Клаус жестокую прозу войны. Нет, в его рассказах не было излишних подробностей или натурализма, только констатация фактов: пришли туда-то, потеряли столько-то, а врагов убили еще больше, и в том же духе. Однако Норману хватало и этого. Еще в детстве он понял, что не хочет сражаться. И вот вдруг жизнь повернулась так, что пришлось миролюбивому парню взять в руки оружие.

Все эти дни Норман тренировался выполнять самые простые упражнения с оружием и добился некоторого прогресса. Копье перестало выпадать из рук, он научился перезаряжать арбалет и стрелять в сторону врага. О какой-либо меткости речи не шло, но и эти скромные результаты были невероятными для веселого, но совершенно не тренированного парня.

Когда начался первый штурм, Норман стоял на стене. Он не сразу понял, что происходит.

– А зачем они сюда бегут? – спросил он у стоявших рядом воинов.

– Как зачем? – искренне удивился один из них. – Тебя убивать.

– Это как же так? – всё ещё не понимал Норман. – Я тут наверху, а они там внизу.

– Какой ты смешной, – вступил в разговор второй, – вон видишь лестницы у них? По ним, значит, они на стену поднимутся. А вон у них мечи на поясе, видишь? Ими и будут тебя убивать.

– Да как же это так? Что делать-то?

В этот момент Норман позабыл всё, чему его учили.

– Что делать говоришь? А делай, как я! – сказал первый.

Воин скинул с плеча превосходный арбалет, сноровисто его взвёл и, быстро прицелившись, выпустил стрелу.

– Жан, у меня первый есть! – сказал тот после выстрела, обращаясь ко второму незнакомцу.

– Клод, пока ты там болтал, я уже двоих подстрелил.

Норман суматошно принялся натягивать тетиву, получилось это не с первого раза. Выглянув из-за зубца стены, он, не целясь, стрельнул куда-то в сторону врага и тут же спрятался обратно. Прижавшись спиной к стене, он тяжело задышал, но вскоре взял себя в руки и опять начал перезаряжать арбалет. За весь первый штурм он выстрелил раз пять и точно сказать не мог, попал в кого-нибудь или нет, скорее всего, все болты ушли мимо.

Приятели—воины, что бились рядом, подошли к Норману, и первый сочувственно спросил:

– Что, парень, первый бой у тебя?

– Ага, – выдавил он.

Во рту пересохло, и язык с трудом шевелился.

– Не боись, это всего лишь люди. Они не сильнее и не быстрее тебя, так что отбиться есть шанс.

Вечером того же дня, Норман встретил Клода и Жанна в таверне "Рваный барабан". Он хотел забыть ужас, который пережил во время штурма.

– О! Смотри, Клод, это тот самый не очень отважный ополченец, который стоял с нами.

– Парень, давай к нам садись.

Несмотря на свой суровый вид, войны оказались общительными и дружелюбными. Норман узнал, что они не жители Вайриха, а заехали по делам, но осада заперла их в городе. Чтобы не сидеть без дела, они решили вступить в ополчение.

Слегка подвыпив, Норман рассказал о себе и о том, как своенравна судьба. Он же хотел никогда не брать в руки оружие, но сегодня сам стрелял в живых людей.

– А вот скажи мне, парень, зачем ты вообще в ополчение вступил? – спросил Жан.

– Как зачем? – удивился Норман. – Враг пришёл к стенам моего города, разве можно не защищать его?

– Ещё как можно, магистрат не объявлял о всеобщей мобилизации горожан, и в ополчение принимают только добровольцев. Я тут прикинул, большинство таких, как ты, "мирняков", не пожелали браться за оружие.

Норман рассеянно похлопал глазами.

– Так-то… – сказал Клод, неспеша потягивая вино.

А Жан, помолчав, решил всё же добиться ответа от Нормана.

– Так зачем ты, неумеха, полез на стены, когда тебя там вмиг могут убить?

Норман задумался и не мог подобрать слов для ответа. Пока он размышлял, его новые знакомые не приставали к нему с разговорами и стали обсуждать какие-то свои темы. Молодой человек осознавал, что от него, как от воина, пользы немного, но сдать оружие и просто ждать развязки осады он не мог.

Поразмышляв ещё, Норман попробовал объяснить новым знакомым свои мотивы. Выходило сбивчиво и сумбурно, но войны слушали его, не перебивая. Когда Норман замолчал, Жан сказал:

– Правильно, приятель, негоже мужчине отсиживаться в стороне, когда враг пришёл грабить твою страну и насиловать твоих баб.

Эта беседа несколько успокоила Нормана. Он перестал чувствовать тревожность, поднимаясь дежурить на стену. Он понимал, что поступает правильно.

У такого большого города, как Вайрих, вскоре могли возникнуть проблемы с продовольствием и боеприпасами, но река Струя позволяла кораблям с провиантом и боеприпасами беспрепятственно подходить к городу.

Осада Вайриха затягивалась, попытки штурма, диверсии и вылазки с обеих сторон стали обычным делом. Норман, выжимая спусковую скобу своего арбалета, перестал испытывать душевный трепет. Когда для многих осада стала рутиной, все изменилось – враг начал использовать камнеметные машины. Огромные камни перелетали через стены, приземляясь в городе, они разрушали здания и убивали людей.

Противостояние вышло на новый уровень – количество убитых с обеих сторон росло. Защитники организовывали вылазки, первостепенной целью которых были, конечно, камнеметные машины, но пока не удавалось их повредить или уничтожить. Атакующие пытались прорыть подкоп, но местный каменистый грунт не позволил этого сделать. После одного из массированных обстрелов города, Норману пришлось вернуться жить в старую квартиру. В небе еще дважды видели Тамерис верхом на драконе – видимо, бывшая горожанка проводила разведку. По реке с провизией поступали и новости, вселяющие в сердца защитников надежду: атакующий порыв врага на севере был сбит, и Андор перешел в контрнаступление.

Вскоре защитники города заметили, что стефанийские войска перестали получать подкрепления. А еще через некоторое время в отдалении стали замечать собирающиеся отряды армии Андора. Стефанийцы пытались вступить с ними в бой, но не преуспели – командующий подкреплением отводил свои силы малыми отрядами. А когда враг возвращался в свой лагерь, андорцы собирались вновь, нервируя врага. Очевидно, войск, чтобы снять осаду, пока не хватало.

Положение стефанийцев становилось хуже – они стояли лагерем у стен города и уже декаду не получали подкреплений и провианта, а отряды фуражиров не возвращались – всех перехватывали андорцы, которых с каждым днем становилось все больше. В один из дней командующий армией Стефании, понимая, что время играет против него, решил пойти на решающий штурм.

После обстрела стен города из камнеметных машин, вражеские солдаты выстроились с лестницами и по команде устремились на штурм стен.

Однако, как только большая часть армии скопилась под стенами, а первые и самые отчаянные штурмовики смогли подняться на укрепления, вступив в рукопашную с защитниками города, андорские войска атаковали лагерь Стефании. Командующий осаждающей армии, конечно, оставлял охранение, но он не ожидал, что андорцев скопится так много. Войска подкрепления смогли опрокинуть охранение и ворвались в лагерь Стефанийской армии. Началось истребление тыловых частей, а когда под угрозой оказались камнеметные машины, главнокомандующий был вынужден отвести войска от стен, чтобы не допустить полного разгрома своего лагеря. А на следующий день случилось то, что изменило ход осады.