Желая ярче описать момент возникновения христианства и первые годы его становления, И.Наживин выбрал реализм для своего романа. Все герои, от Иешуа из Назарета до булочника, помогшего Иешуа тащить крест на Голгофу, реальны и психологичны: каждый где-то живет, что-то ест, имеет родственников - не всегда приятных, как-то одевается, общается с другими людьми. Иешуа, по мысли автора, был одним из многих проповедников, рассказывавших в синагогах, у ворот, на площадях о том, как надо жить, чтобы "было царствие его".
Живет человек праведной жизнью и других призывает жить так же, и ему хотят отрубить за это голову. А мы, отрубающие голову, учим детей наших и народ читать и почитать пророков, которые учили тому же, чему учит и этот человек, которого мы казним...
Иешуа - человек, в чем-то слабый, сомневающийся, но знающий, что он - бог, как боги все те, кому он проповедует: так сказано в Законе. Он знает, как правильно, но почему-то, пытаясь донести это знание до других, натыкается на чудо: его не слышат - никто, ни ученики, готовые, по их словам, за него умереть, ни случайные прохожие, остановившиеся послушать смешного галилеянина.
Их надо спасти вопреки им...
Чудеса, о которых мы знаем из Нового Завета, Наживин объясняет вполне реалистически: люди, жаждавшие чудес, а то и просто не понявшие ничего, приукрасили по своему разумению сделанное этим человеком, а время уже отшлифовало написанное.
Но в то же время писатель показывает Иешуа как человека, который умел слышать Бога и умел говорить вроде бы от него, впадая в религиозный транс. Но не только потому, что он был сыном Бога, рожденный Девой: он хотел слышать, он отринул все наносное, земное, сжег все мосты за собой - и начал сам говорить с тем, кого каждый человек волен назвать своим Отцом.
Иешуа был удобен, его хорошо разыграли зелоты, организовав восстание против римлян, правда, не сумев воспользоваться своим явным силовым и численным преимуществом. Ну и Иуда, конечно, подбросил дровишек в костер, хотя, как сказал Фома: "Иуда очень хороший человек! Мы продаем совесть десять раз на дню и ничего вот, ходим, а он один раз только продал ее и удавился..."
В другой книге я встретила очень интересное утверждение: тяжелее всего согрешить всего один раз. Много раз - легко, а всего один раз - почти невозможно. Вот Иуда как раз из таких, невозможных.
А что там Фома со своим Евангелие? Рукописи не горят, сказал кое-кто, и свиток Фомы был найден спустя 20 лет после написания романа - не в том виде, в котором его предполагал написать герой книги, но свиток тем интересен, что это живой исторический документ.
Прекрасная книга, очень насыщенная, живая.
P.S. Порадовал комплимент парня любимой девушке:
Зубы твои как стадо уже остриженных овец, выходящих из потока...