Хотите секрет? Вы сделаете всё, что я захочу. Я управляю вашим настоящим, прошлым и будущим, меняя их так, как мне вздумается. Ваши жизнь, зарплата, симпатии, эмоции, мысли – в моих руках. Вы можете продолжать обманывать себя, можете даже смеяться надо мной, но для смеха нам не всегда нужна свобода. Я могу управлять вами так, что вы и не почувствуете леску, тянущуюся от моих пальцев к вашим рукам, ногам, голове… В вашем разуме уже прогрессирует психологический вирус, который я предусмотрительно подсадил туда.

Сюжет захватывающий, не правда ли? Этот архетип определённо из тех, которые притягивают наше внимание. Ещё бы, массовый гипноз – это же так интересно! Да и кто из нас не желал бы хотя бы однажды овладеть техникой манипулирования. Чего можно было бы добиться, умей я управлять другими: повышение по службе, увеличение зарплаты, симпатии окружающих… Может, бесплатный кофе по утрам? Или свидание с красоткой, симпатии которой годами безуспешно пытался добиться? Ах, если бы я только мог управлять окружающими!

Сегодня эта ваша мечта может частично реализоваться. Нет, прогулок при луне и бесплатного кофе вы не получите, но воздействовать на общественное мнение и влиять на взгляды окружающих вполне сможете. Всё дело в хорошо знакомых вам мемах – этих забавных на первый взгляд информационных вирусах, упрощающих вашу коммуникацию в Сети. Но заметили ли вы, что ваши знакомые уже стали неотъемлемой частью политических процессов в вашей стране?

Как журналист, я знаю, что вирусная информация – один из самых эффективных способов манипуляции. Как бывший преподаватель одного из столичных вузов могу сказать следующее: никто и никогда не научит вас создавать эффективные мемы и управлять массами. Но я могу рассказать вам всё, что знаю о мемах сам, – и, быть может, эта информация станет полезным инструментом в ваших руках.

Конечно, психологический вирус – всегда обоюдоострое оружие, и зло в умелых руках может обернуться благом. Но стоит ли испытывать судьбу, играя со столь опасной силой, пусть даже и гипотетически? Ответ неоднозначен – трудно понять, каковы будут последствия применения пси-вируса. Очевидно одно: за чтением книг и просмотром фильмов о психологических эпидемиях мы не заметили, как вирусная информация стала частью нашей жизни.

Почему люди голосуют за мультяшек, домашних животных и ряженых актёров? Как заставить избирателей полюбить себя? Почему платье первой леди и усы пресс-секретаря важнее политической программы государства? И как со всем этим связаны троянцы, французский философ и осьминоги, живущие на деревьях?

Я приглашаю вас в это небольшое путешествие, которое заняло у меня несколько лет, а у вас отнимет всего пару часов. Давайте вместе попробуем узнать, что же такое вирусная информация, и как знакомые нам мемы могут использоваться политиками в их целях.

Пусть эта книга станет вашей вакциной от ментальной заразы.

Культурные гены

Вся жизнь – мем. Что такое мемы и что стало с изучающей их наукой?

«…психическая зараза, микробы которой хоть и не видимы под микроскопом, но тем не менее подобно настоящим физическим микробам действуют везде и всюду, передаются через слова, жесты и движения окружающих лиц, через книги, газеты…»

В.М. Бехтерев, «Внушение и его роль в общественной жизни»

В начале ноября 2016 года в США произошло событие, повлиявшее не только на геополитическую обстановку, но и на глобальную медиасреду. Победу в президентской гонке одержал, пожалуй, самый неожиданный и одиозный кандидат – миллиардер Дональд Трамп. В то время, когда политологи давали прогнозы политического курса новоизбранного 45–го президента, теоретики и практики медиа поспешили заявить о торжестве нового формата политической агитации и передачи информации – медиамема.

Именно тогда мемы впервые попали в поле зрения большинства российских экспертов как объекты политического дискурса – пока отечественные журналисты не придавали значения этому формату, считая его всего лишь смешными картинками, западные исследователи уже давно говорили о «новом короле политической коммуникации», «уничтожающем политическую культуру».

Любой, кто наблюдает за тенденциями мирового медиапространства хотя бы в течение последних пары лет, может согласиться: чем больше мемов мы видим в политическом пространстве, тем меньше знаем о них. Точнее, тем больше возникает вопросов. Откуда взялись мемы? Почему политики, бизнес-элиты, пиар-службы и маркетологи все чаще прибегают к помощи вирусных форматов информации? Как мемам удаётся воздействовать на сознание людей? И главное – что такое мем?

Если вам знакомо слово «мем», скорее всего, вы являетесь активным пользователем интернета. Также при упоминании мемов вы, вероятнее, представляете себе забавную иллюстрацию с краткой и ёмкой подписью. Нередко под данным названием понимают – и это вернее – целый ряд вирусных форматов передачи информации. Безусловно, именно эти картинки мы сегодня называем мемами, однако так было не всегда.

Ответ на вопрос о том, что такое мем, не давал покоя исследователям на протяжении нескольких десятилетий. Началось это задолго до появления интернета, персональных компьютеров и даже самого понятия «мем». Научное сообщество рассматривало вероятность существования особых психологических вирусов, и многие исследователи всерьёз задумывались о потенциальном создании ментального оружия, которое могло бы воздействовать на сознание людей. Одним из таких учёных был российский психатр Владимир Михайлович Бехтерев.

В 1903 году Бехтерев писал о некоем «психическом контагие», «вирусе», который предаётся через «слова, жесты и движения окружающих лиц, через книги, газеты и пр.». Психиатр был одним из первых учёных, развивших идею пси-вируса. Сущность его теории заключалась в том, что человек борется с внушаемыми идеями подобно тому, как организм борется с бактериями. Сам Бехтерев, в свою очередь, ссылается на более ранние работы украинского психолога Бориса Сидиса, который также утверждал о борьбе человека с вирусными идеями.

Владимир Бехтерев. Источник: wikipedia.org

Во второй половине 1970–х концепция «психических вирусов» сама стала вирусной идеей. Известный английский биолог и популяризатор науки Ричард Докинз первым «заразил» ей научное сообщество. В 1976 году 35-летний учёный издал книгу «Эгоистичный ген» (“The Selfish Gene”), посвящённую эволюционной биологии, в одной из глав которой он дал бехтеревскому «психическому вирусу» новое имя – мимем (от греческого mimesis, что означает «подобие»). Автор, сравнивая мимем с геном, так писал об этом новом явлении:

«Мне думается, что репликатор нового типа недавно возник именно на нашей планете. Он пока еще находится в детском возрасте, все еще неуклюже барахтается в своем первичном бульоне, но эволюционирует с такой скоростью, что оставляет старый добрый ген далеко позади».

Биолога интересовал вопрос аналогии между генетической и культурной эволюции. Если в живой природе существует самореплицирущаяся единица (иными словами, способная к самовопроизводству, самокопированию и распространению), – ген, – то насколько велика вероятность существования подобных частиц в рамках культурной эволюции?

Учёный пришёл к выводу, что передача культурного наследия происходит по аналогии с передачей генетической. Мимемы, как полагал Докинз, являются некими частицами культуры, которые во многом подобны генам. Эти «культурные гены», по мнению учёного, способны передавать информацию от одного человека другому так же, как участки ДНК переносят через поколения генетическую информацию. Для удобства, а также для придания большего сходства с английским словом «ген» (англ. gene) Ричард Докинз сократил термин «мимем» до «мим» (англ. meme). Именно по аналогии с геном английский «мим» в русском языке превратился в «мем».

Ричард Докинз. Источник: Wikipedia.org

Середина 1980–х годов ознаменовалась появлением новой научной дисциплины, изучающей мемы. К тому моменту количество сторонников идеи Докинза было достаточно велико для того, чтобы дать начало новой молодой науке. Именно с этим предложением выступил физик и информатик Дуглас Хофштадтер.

Стоит отметить, что сторонники теории мемов подвергаются критике со стороны научного сообщества за то, что большинство из них не имеет не только социологического или психологического образования, но зачастую и академического образования вообще. Тем не менее, многие авторитетные учёные нашли теорию мемов достаточно правдоподобной и привлекательной.

Среди них был и известный учёный Дуглас Хофштадтер. В своей авторской колонке в Scientific American Дуглас в 1983 году предложил выделить дисциплину, изучающую мемы, в качестве самостоятельного движения и назвать её «меметика» (memetics) – по аналогии с генетикой. Предложение физика было принято, и меметика начала своё развитие в качестве самостоятельной научной дисциплины.

Популярности меметики способствовал широкий успех «Эгоистичного гена» Докинза. В то же время свою концепцию «культургена», аналогичную теории мема, предложили биологи Чарльз Ламсден и Эдвард Осборн Уилсон. Однако труд Докинза был куда более популярен, чем научные статьи Ламсдена и Уилсона.

Примечательно, что мем упоминался лишь в последней главе «Эгоистичного гена», и сам автор был вынужден многократно заявлять, что книга посвящена именно генетике, и своим трудом он не стремился вторгнуться в сферу культуры. В примечаниях ко второму изданию, выпущенному в 1989 году, Докинз официально заявляет, что не желал «создавать великую теорию человеческой культуры» и требовал лишь особого внимания к «самореплицирующимся единицам». Тем не менее, во многом вопреки воле автора, «Эгоистичный ген» стал «библией меметики», а сам учёный приобрёл всемирную известность как популяризатор науки и автор теории мемов.

Ричард Докинз продолжал развивать свою теорию в последующих трудах, таких как «Расширенный фенотип» (1982), «Слепой часовщик» (1986), «Вирусы мозга» (1993). В последней работе автор, будучи авторитетным учёным-атеистом, активно выступающим против религий, приводит попытки объяснения религиозной веры с точки зрения мемов, используя положения уже существовавшей к тому времени меметики. Мвзгляды меметиков на религию в следующей главе.

Другим значимым для развития меметики трудом стала опубликованная в 1992 году книга профессора Дэниела Деннета «Consciousness Explained» («Объяснённое сознание»). Согласно теории Деннета, концепт мема встраивался в теорию разума. Деннет был настроен критически по отношению к идее культурных генов, приводя в своей книге яркую и экспрессивную метафору:

«Не знаю, как вас, но меня изначально не привлекает идея того, что мой мозг является некоторого рода навозной кучей, в которой размножаются личинки идей других людей. Согласно этой точке зрения, кто же главнее – мы или наши мемы?».

Поиск ответа на этот вопрос исследователи продолжают до сих пор.

В своём нынешнем виде меметика существует с 1996 года, который ознаменовался выходом сразу двух знаковых для научной дисциплины книг. Авторы, – далёкие от так называемого академического мейнстрима исследователи, не имевшие фундаментального социологического или психологического образования, – сумели изменить взгляд на теорию мемов и внесли значительный вклад в развитие меметики.

Первый, математик и философ Аарон Линч, много лет проработавший на посту инженера лаборатории Фермилаб в Чикаго, представил публике собственное понимание теории вирусных культурных единиц в книге «Thought Contagion: How Belief Spreads Through Society». Линч не интересовался ходом культурно-эволюционных процессов того времени, и разработал свою теорию независимо от исследований других авторов. Хотя работа Линча во многом повторяла теорию Докинза, существует популярное мнение, что Аарон Линч впервые услышал про «Эгоистичный ген» лишь незадолго до выхода в свет его собственной книги и якобы не обращался к труду Докинза при создании своей теории.

Следующим автором, выпустившим знаковое для развития меметики исследование в 1996 году, стал бывший менеджер Microsoft Ричард Броди. Программист по образованию, Броди представил свой взгляд на теорию мемов в книге «Virus of Mind: The New Science of the Meme». Данный труд стал вторым по популярности (после «Эгоистичного гена») изданием, мотивировавшим многих исследователей к дальнейшим научным разработкам. Книга Броди была рекомендована рядом высших учебных заведений США в качестве учебного пособия, а также издана на русском языке под названием «Психические вирусы. Как программируют ваше сознание».

Идеи, представленные Докинзом, Линчем и Броди, развили исследователи Джебран Берчетт, Лэрри Лоттман и Левиоус Роландо. Они предложили новое понимание мема – как единицы культурной информации, которая поддаётся копированию и находится непосредственно «в сознании» человека. Эта идея расколола меметиков на два лагеря – интерналистов и экстерналистов. К первым относились основоположники меметики: Ричард Докинз, Аарон Линч, Ричард Броуди, Джебран Берчетт. Интерналисты определяли мем как единицу передачи культуры и полагали, что мемы хранятся в человеческом мозге.

Экстерналистской позиции придерживались, в частности, генетик Дерек Гэзерер и исследователь культурной революции Уильям Бензон. Группа учёных-экстерналистов определяла мемы через поведение человека и артефакты культуры. Суть их взглядов доступна даже тем, кто далёк от меметики: как может понимание того или иного явления, та или иная идея совпасть в разумах множества людей? По мнению экстерналистов, мысли, идеи, внутренние структуры мозга на современном этапе развития науки наблюдать невозможно, и существование меметики как науки реально лишь в том случае, если предметом её изучения станут аспекты культуры, которые можно перевести в количественные данные.

Интерналисты парировали, что нужно лишь подождать, что совсем скоро при помощи новых технологий станет возможным наблюдение мозговой активности. Кроме того, говорили интерналисты, культура включает в себя именно убеждения, а не артефакты, и что артефакты, в отличие от идей и убеждений, в известной степени не могут быть репликаторами. В противостоянии этих двух групп лидерство очевидно было на стороне интерналистов, которые быстро обрели поддержку в лицах известного философа и когнитивиста Дэниела Деннета и антрополога Роберта Онгера. Уже в 1998 году стали слышны первые призывы прекратить дискуссии между интерналистами и экстерналистами.

Год спустя, в 1999, Онгер организовал конференцию в Кембридже, в ходе которой антропологи и социологи подвели промежуточные итоги развития меметики. По итогам конференции Роберт Онгер опубликовал книгу «Darwinizing Culture: The Status of Memetics as a science», предисловие к которой было написано Деннетом. Хотя официально дискуссии между двумя группами исследователей завершились тем, что споры попросту сошли на нет, победа интерналистской концепции была очевидна.