1. Предисловие

Уважаемая Татьяна Владимировна, хотелось бы поделиться некоторыми соображениями по вопросам, являющимся предметом Вашего интереса. Дело в том, что в опубликованной мной на сайте ЛитРес: Самиздат статье «Идея и новизна – как они возникают?» изложен вопрос возникновения новизны в социуме посредством генерирования иррациональных идей в разных регионах социальной действительности. (Для понимания смысла настоящего письма знакомство с текстом статьи не обязательно.

Вашему же вниманию я предлагаю некоторые выводы, имеющие выход на постановку вопросов, относящихся как к появлению человека разумного, так и к распространению в пространстве и времени его способности говорить и креативно (иррационально) мыслить, то есть создавать идеи.

2. Постановка вопроса

Как мне представляется, нетривиальность предлагаемого подхода к вопросу создания новизны в социуме состоит в том, что мной

– выявлен структурно-функциональный состав идеи, показано, из каких элементов она состоит, и в каких взаимосвязях они находятся;

– изложена поэтапная последовательность создания и раскрытия смысла идеи;

– определено, в чем заключен этот смысл, и каким образом он реализуется;

– найдено место этого смысла в общей схеме функционирования общества (социума) и человека продуктивно мыслящего, то есть способного генерировать новые идеи.

Это, во-первых.

А во вторых, на основе понимания роли идеи в историческом становлении как человека разумного, так и социума в целом, можно было бы попытаться увидеть в новом свете следующие, как еще не поставленные, так и еще не разъясненные на данное время вопросы:

1. Когда и каким образом у человека, – кроме способности логически мыслить – вдруг возникла, как мне представляется, судьбоносная способность к созданию новых идей, раскрытию их смысла и последующему внедрению этих идей в практику повседневной жизни?

2. В какой степени возникновение у человека способности генерировать идеи – в спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения! – могло содействовать как возникновению языка в виде речи, так и более успешному развитию у него навыков логического мышления?

3. Каким образом можно было бы объяснить отсутствие так называемого – еще не обнаруженного ни палеонтологией, ни нейрофизиологией – «переходного звена» между приматоподобным (или человекоподобным) существом и человеком разумным, то есть способным к иррациональному мышлению, мышлению, главным атрибутом которого является спонтанное проникновение из бессознательного в наше сознание смысла совершенно новой даже для нас самих идеи?

4. В чем причина возникшей в метафизике (и эпистемологии) разноголосицы по поводу того, что такое истина, и нельзя ли попытаться найти истоки понятия истины, положим, не в согласовании наших суждений с реальной действительностью (корреспондентское понятие истины у Аристотеля), и не в согласованности между собой наших суждений о чем-либо (когерентное понятие истины у А. Пуанкаре), а совершенно в другом месте; в том месте, предположить которое не было возможным без знания того, что такое идея и для какой цели (имеется в виду цели социума) предназначено возникновение смысла самой идеи?

Исходя из каждого из этих вопросов, моя задача в том, чтобы обратить внимание:

1) на необходимость обнаружения как (исторических, социальных, нейробиологических и т. д.) истоков возникновения у человекоподобного существа способности генерировать новые идеи, так и способов пространственно-временного распространения этой способности в человеческой популяции;

2) на вопрос, в какой степени возникновение инсайтного способа явления новых идей в наше сознание могло содействовать:

– во-первых, развитию нашей способности речевого выражения смыслов этих идей – с целью передачи своим сородичам (и «обсуждения» с ними) способов реализации их смыслов,

– а во-вторых, совершенствованию навыков логического мышления.

3) на отсутствие знания о том, было ли на древе возникновения человека разумного «переходное звено», и не могло ли быть таковым, просто-напросто, возникновение у человекоподобного существа иррациональной способности генерировать идеи и последующее – в течение какого-то «переходного» отрезка времени – пространственно-временное освоение этой способности – вплоть до начала безвозвратного овладения оной – всей человеческой популяцией;

4) на множественность понятий истины и на вопрос, нельзя ли:

– во-первых, заместить эту множественность понятием Истины как идеи-Новизны, сначала возникающей в виде Необходимости в новизне, – по запросу социума самого по себе, – а затем уже создаваемой интеллектом человека в виде смысла самой идеи;

– а во-вторых, представить возникновение этих идей-Истин как результат дарвиновского естественного отбора, осуществляемого с некоторых давних времен и по сию пору в социуме как живом видообразовании самой Природы.

Дело в том, что, как мне представляется, философия упустила из рассмотрения изначальный «момент» исторического возникновения разумности человека разумного. Более того, она не определилась с самим термином «разумности» – в чем именно эта разумность должна проявляться:

– толи в том, чтобы иметь развитую способность логического мышления и уловления причинно-следственных связей явлений реальной действительности;

– толи в том чтобы кроме этой способности иметь способность генерировать новые идеи в иррациональных, спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения.

А потому она не определилась и в том, где пролегает граница между этими способностями и в какой степени первая способность содействовала развитию второй, а вторая – развитию первой.

Неясен и вопрос, каким образом на нейробиологическом уровне возникла вторая способность:

– толи она явилась следствием развития – до какого-то вполне определенного уровня – нашей способности логически мыслить:

– толи она появилась в результате случайной мутации в геноме нашего далекого предка, передаваемой далее из поколения в поколение;

– толи в результате культурного развития и обмена информацией в том или ином социуме, положим, обмена мнениями в развивающемся культурном сообществе.

А ведь решение данного вопроса в значительной степени может повлиять:

– и на определение истоков возникновения нашей способности речевого общения,

– и на «обнаружение» так называемого «переходного звена» между человекоподобным существом и существом разумным,

– и на уточнение смысла того, что мы можем назвать Истиной,

– и на то, не можем ли мы рассматривать появление Истин в социуме как результат дарвинского естественного отбора и в то же время как продолжение видообразования в Природе.

Постараемся далее в самом кратком изложении посмотреть на поставленные выше вопросы.