Предупреждение:

Роман содержит сцены настолько прогрессивно-толерантных социальных тенденций, что ознакомление с ним рекомендуется жестко ограничить по возрасту, интеллектуальному уровню, психической стойкости и чувству здорового юмора. Не говорите, что Вас не предупредили…

 
Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока – пену.
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдет в стену.
 

«Ветер». Новелла Матвеева

Имя Всевышнего – ОМ.

(Из одной запрещенной книги)

1

– Помнишь, когда мне было лет шесть, а тебе…

– За двадцать.

– Наверное, – Нестор не стал пересчитывать. – Мы всей семьей закупались в каком-то огромном сетевом магазине. Родители презервативы на кассе брали. Под грифом «совершенно секретно». В тайне.

– От тебя, – улыбнулась Варвара.

– От меня, конечно. А потому нас вперед отсылали, меня под твоим присмотром. Папа тележку с продуктами катил, а мама на кассе осталась – взять пару пачек. И вот стоит мама у кассы, а я оборачиваюсь и говорю…

– «Мама, вон те бери, со вкусом клубнички», – закончила Варя. – Буря смеха тогда разразилась – кассир, очередь, ну и мы все вчетвером.

– Была у них? – отсмеявшись, уже серьезно спросил Нестор.

– Сергей, как всегда, по заграницам. Майя, как всегда, в движении. Живы, здоровы, скучают.

– Как и мы по ним.

– Как и мы по ним.

Брат и сестра стояли на балконе гостиничного номера. Курили. Пили местное вино.

Отель «Венера и Дионис» достался им по наследству от деда Антона Несторовича. «В гостиницу люди приезжают, чтобы пить и любить, – часто повторял дед. – Любить и пить – только так, в паре. Пить без любви, как и любить без градуса – растрачивать время и силы впустую. Венера и Дионис – вот покровители всех отельеров».

Сейчас отелем занимался Нестор. Ну как занимался? В свои-то двадцать пять, что он мог знать о гостиничном бизнесе? До последних школьных дней колебался Нестор с выбором профессии. Пошел на юридический. Окончил. Ни дня не проработав по специальности, принял бразды правления в «ВиД». Потому что ушел из жизни дед, потому что нужно было не столько руководить, – процесс был налажен – сколько вливать в отель то, что Антон Несторович называл «силой рода». «Le Roi est mort, vive le Roi!» – вскричали пэры гостиницы: администраторы, горничные, кастелянши. Флаг был подхвачен, бой на фронтах гостиничного сервиса продолжился.

А Варвара Сергеевна всегда была учителем. Пошла по стопам прадеда, Нестора Ивановича. Сразу по окончании университета оказалась в школе – филологом, классным руководителем, а теперь вот – заместителем директора по учебно-воспитательной работе. Вернее, по тому, что осталось в современной школе от этой самой учебно-воспитательной работы. Завучем.

Замуж так и не вышла. Хотя мужчины в ее жизни были, много, разные, попадались даже весьма представительные экземпляры. Но те, как раз, уже были женаты. Остальные… не дотягивали. Уж слишком много получила Варвара Сергеевна от школы, от университета, а главное – от семьи. Уж слишком высоко была задрана планка.

В местном вине не хватало плотности. Ни старта, ни финиша, никакой радости для органолептики. Радость была в другом. В общении. Третий день уже длился праздник – Варваре Сергеевне исполнилось сорок. Коллеги – в свободное от учеников время в методическом кабинете, по пару шампанского под тортик. Две полуподружки – тихо на кухне, по три текилы под лайм и легкую закуску. И вот, наконец, родной брат – на балконе семейного гостиничного комплекса «Венера и Дионис».

– Исхудал ты у меня, – пожурила брата Варя.

– У особо худых людей рельефно выступающие ребра могут сойти за хорошо прокачанный пресс, – отшутился Нестор.

Вечер, звезды. Две родные души. Понимание с полуслова, эмоции с полувзгляда. И есть ли разница в том, что вино вовсе не плотное, не танинное и какое еще оно там может быть «не». Вино обезличенное, зато какие личные воспоминания, какая общая жизнь!

2

Дозорный отдела Внешнего периметра Конторы Раджаса

Аналитическому отделу Седьмого дна

Касательно пульса Взвеси

Доклад-извещение

Пристальное и чуткое внимание предлагаю уделить учащению пульса Взвеси за отчетный промежуток времени, которое, как известно воплощающим бесстрастие, не имеет значения. Стремление к основанию обрело ощутимую тенденцию. Наполнение Взвеси илом близко к драматичному ярусу. В случае непринятия алертных мер Взвесь в скором времени, которое, как известно лишенным сомнения, не имеет значения, неминуемо осядет илом.

Конец доклада.

3

– Ездишь? – Варя угольком сигареты указала куда-то вниз, на парковку.

– Редко, – пожал плечами Нестор. – Но у каждой женщины должно быть маленькое черное платье…

– А у каждого мужчины должен быть маленький черный мотоцикл, – закончила Варвара.

– Так говорил наш дед, – сказали хором и рассмеялись.

– Отцы и деды не говорят неважных вещей, – добавила Варя.

– Одна моя гостья в отеле, – вспомнил Нестор, – и по совместительству моя девушка в то время, как-то сказала, что ей нравятся «Фиаты». Особенно, говорит, нравится мне «Фиат-2000». Дизайн у него, говорит, достойный.

– Намекала на подарок? – спросила Варя.

– Нет сомнений, – ответил Нестор. – И я уже готов был его сделать. Посмотрел во Всемирной сети, а там… Танк о семи пулеметах с расходом топлива в тысячу литров на семьдесят километров. Вот и думал потом: то ли с моделью ошиблась, то ли у нее действительно хороший вкус на надежные автомобили.

– Не купил? – со смехом спросила Варя.

– Нет, мы раньше расстались, – тоже сквозь смех ответил Нестор.

– Из-за «Фиата-2000»?

– Нет, там другая история, – отсмеявшись, ответил Нестор. – Как-то пришел к ней нетрезвым, возжелал интима. А она мне ответила: «Я с пьяными не сплю». Понимаешь? «Не с тобой пьяным», а в общем, «с пьяными». Ну, и отправил ее дальше – трезвых искать.

– Так просто? – удивилась Варя.

– Ты же знаешь, все накапливается, пока не выстрелит, – сказал Нестор. – Надоели постоянные скандалы. Женщине заскандалить так же строго нельзя, как мужчине ударить. Один раз решила вопрос скандалом, значит, жди повтора. Как и с мужским насилием. У каждого пола свое оружие. И тут два решения: принимай, люби, терпи или не принимай, разворачивайся и уходи. Я развернулся. Не с первого раза, конечно… Но терпению приходит конец.

– Помню у тебя другая была, – поддержала тему Варя. – Она вечно нудила, что нужно было строить маленькую гостиницу и большой бассейн, а ты построил маленький бассейн и большую гостиницу.

– Строил Антон Несторович, – улыбнулся Нестор с ностальгией. – И все построил идеально. Как-то я спросил у деда совета: «Что делать, если твоя девушка оказалась в конфликтной ситуации?»

– И что ответил Антон Несторович?

– Ничего.

– Промолчал?

– Нет. Так и ответил: «Ничего не делать. Ведь если это твоя девушка, то она будет настолько умна и тактична, что никогда не окажется в конфликтной ситуации».

Варя, хоть и была старше брата на пятнадцать лет, макушкой доставала ему разве что до плеча. На это самое плечо она и положила голову. Ее волосы были распущены – вне обыкновения. В будни она собирала их в тугой пучок на затылке.

– С днем рождения, – Нестор легонько стукнул сестру бокалом по кончику носа.

Бокал был холодный, в носу защекотало. Захотелось петь и плакать, плакать и петь. Раскинуть руки и кричать о счастье здесь, рядом с братом, и о полной безнадеге там, среди прочих людей. Но вместо этого Варя спросила:

– Последняя пандемия больно ударила по отелю?

– Все еще бьет, – без злости (привык уже) ответил Нестор. – Кто-то из трансов пообещал, что они уже организовывают новую волну к сентябрю. Такое впечатление, что кто-то устроил глобальное состязание и выбирает народ для заселения планеты. Выиграет, естественно, самый организованный и послушный. Таким народом в масштабах планеты легче управлять.

– Тяжело? – посочувствовала сестра.

– И – да, больно нашему отелю, – не пожаловался, а просто констатировал брат. Не секрет же, что такие тотальные ситуации выжимают последние соки из малого бизнеса и кратно увеличивают прибыли глобального капитала. Видимо, эффект превзошел даже самые радужные их ожидания, раз пандемии объявили плановыми мероприятиями. Скоро будем рыть подземные туннели для тайных гостей, как те туннели, что между Империей Ольмеков и президентством Техас. Собственно, уже начали.

– Вычислят заселение по свету в окнах. И оштрафуют. Так что заодно монтируй затемнение, – улыбнулась Варвара.

Она знала и разделяла неуважение брата к транскорпоративной диктатуре, что была официально объявлена два десятка лет назад. До этого каминг-аута «трансами» называли Совет президентов Трансатлантического Содружества… И вот теперь – транскорпоративная диктатура. И ведь никто не удивился.

Как-то незаметно, тихой сапой выбелилось все то, что прежде подавали как вымыслы конспирологов. Вчера еще шутили, покручивая пальцем у виска, а сегодня – грянуло. Да нет же, не грянуло – подкралось, утвердилось и вошло в обиход, словно так было всегда. Когда же, как же это все началось?

Варвара не знала. Могла лишь судить по собственной профессиональной области – по сфере образования. Маленькими шажками, от заглавной буквы к прописной, от реформочки к реформочке что-то сыпалось, рушилось, обращалось в прах, и из праха этого восставало нечто – аморфное, липкое, паукообразное, недоброе. То, что у человека недалекого вызывало пароксизмы стайной агрессии, а человека думающего и вовсе вводило в недоумение.

Варвара Сергеевна почти двадцать лет проработала в школе. Начинала с энтузиазмом, продолжала с уверенностью, обрела опыт, как говорят, нашла свой дао. Нет дорог, есть одни направления. А теперь… А теперь ощущала растерянность. Чему учить? Как учить? И даже – зачем учить?

– Задумалась, сестренка? – Нестор легонько дернул Варю за прядь волос. – О чем? Неужто о возрасте? Да ладно! Ты у меня все радости в одном флаконе: и красива, и умна, и с характером.

– Вот скажи, – спросила Варя у вечернего йодистого бриза, – Как так вышло?

– Что делать, и кто виноват? – по-доброму поддержал брат. – Не нам, людям скромным, судить, не нам решать. Да оно и к лучшему. Представь, если бы каждый сапожник…

– А еще остались сапожники? – искренне удивилась Варвара Сергеевна.

– Остались, – заверил Нестор. – Если бы каждый сапожник был допущен к рычагам управления миром. Представила? Входил бы такой кожемяка в твой кабинет и рассказывал, как учить, чему учить. И тыкал бы лакированной туфлей в карту мира…

– Я филолог, – напомнила Варя.

– Не важно, – отмахнулся Нестор. – Тыкал бы в таблицы спряжения глаголов. Все посыпалось бы на сто лет раньше.

– У меня такое ощущение, что именно так все и происходит с нами, – призналась Варя. – С нами со всеми.