*События имели место быть, и герои – реальны.

Глава 1. На краю земли.

Густой ночью.

На вечнозеленом острове царила зимняя тьма, разбавляемая лишь искрами звезд, да отблесками костра на берегу.

Перекрикивались дикими голосами гавайские джунгли. Поистине необычайно черное небо уходило в бесконечность.

Иногда, сквозь невидимые в полночь облака, пробегала по воде лунная дорожка, послушный пляж оживал и отсвечивал серебром. Старый океан устало вздыхал и пытался залить ее пенными барашками волн.

Тщетно.

Под елями Кука расположилась пара граждан, явно не местных.

Они поддерживали языки пламени и тихую беседу.

Несмотря на бронзовую кожу и привычные шорты, океан быстро распознал в них чужих, а может, непривычная славянская речь выдала? Кто его знает: Берег Четырех Стихий секретов не выдает – стонет лишь под тяжестью прибоя пытаясь не отдать голодному океану ни пяди родной земли.

Чужаки пили морской бриз, упивались днем сегодняшним и запивали Абсентом.

Жизнь расползалась по песку крабами, шумела птичьими голосами и сверкала чешуей в глубине, а заканчивалась росчерками падающих звезд в ночном небе.

Ползут по деревьям лианы и стучит короткий дождь по листве, а черная бездна над ними перемигивалась яркими созвездиями.

Угли костра, мерцая, освещают загоревшие лица.

– Неприлично красивое небо, – заключил рано поседевший субъект, глядя вверх.

– Всегда было и будет. До нас и после. Мы – лишь звездная пыль упавшая на Землю, со временем уйдем туда, откуда пришли, – философски отозвался второй.

Отмахиваясь от едкого дыма, друзья неторопливо беседовали, наслаждаясь моментом между прошлым и будущим.

Океан слушал истории, брызгался пеной, грохотал аплодисментами тяжелых волн и взрывался пузырьками хохота.

Шипел, стекая на угли с поджаристых ребрышек лимонный сок, трескались на жару дольки лимона и нарезанный перец. Салатик из огурчиков-помидорчиков приправленный луком, чесноком и майонезом пах свежестью. Запотевшие бутылки выстроились в ряд и ждали своего капитана. Туна в остром соусе, запеченные креветки и, конечно, хрустящая жареная картошечка под сыром – пьянел от запаха берег.

От невыносимых ароматов ожил, казалось бы, безлюдный пляж. Как зомби, ориентируясь на запахи, к костру со всех сторон потянулись пришельцы: англичане, канадцы, выходцы с Аляски и с густых кущей – кого тут только не было! Разного возраста и статуса, пола и дохода. Стремление к прекрасному объединило их: халява – она всегда притягательна, особенно от первоклассного повара.

Блондин с веселым нравом и мутным прошлым, был рад каждому и угощал от души:

– Вы кушайте, кушайте, только не лапайте еду грязными руками, не забывайте где вы ими ковырялись! – приговаривал он наполняя тарелки. – Берите, пожалуйста, и не кладите креветки в карман, они там задохнутся! – повторял блондин, пока не притомился. – Все, всем гулять и дышать бризом! На этой почве растут такие люди, им решительно нельзя доверять! Протягиваешь руку помощи, а они пытаются откусить тебе ноги, – возмущался он.

За чистое сердце и безмерную заботу, друзья прозвали его БабУшкой. Каждую неделю приятели старались выбраться на океан и встретить Aloha Friday. Местный праздник жизни. С пятницы и до понедельника. Замечательная традиция. Что с этим не так?

По кухне специалистом он был редкостным и готовить умел как Б. По острову ходили упорные слухи, что в далеком прошлом, сама Маленькая Королева обучала его, а она, как многим известно, верхушку города М кормила!

А еще, он в любом состоянии мог ходить по канату с закрытыми глазами, делать на нем шпагат, пить, курить и спать одновременно, и знал каждый уголок обратной стороны Луны.

По делам обыденным не мог ничего. Его уважали: работник он был никакой, оптимист неисправимый, жизнь ценил и перепить мог любого. Излучаемая им доброта освещала самые темные уголки потерянных душ, намекая, что поручиться за него, как минимум, может весь белый свет. И, может быть, даже сумеречный.

БабУшка сунул полено в уснувший костер. Подернутые серы пеплом угли радостно облизнули языками пламени пищу и осветили лица.

Его рано поседевший приятель посмотрел сквозь Абсент на пламя:

– И жизнь кажется светлой и полной радости. Об этом и мечтал в сером мире. Только миг отделяет тебя от бытия и небытия. Один шаг, один миг. И никогда не знаешь, где и когда. Со счастьем – та же история. Так она навсегда ушла? – вернулся он к прерванному разговору.

– Маришка? Моя восьмиклассница? – переспросил БабУшка.

Глава 2. Сумерки.

У выхода из метро людской поток разбивается на ручейки, обтекает препятствия и каждый спешит найти свою щель.

Первокурсница, не отрывая взгляда от телефона, привычно переписывается с кем-то на ходу. Оглядываться по сторонам некогда.

Зря.

Из припаркованного напротив выхода Бимера, за ней внимательно следят трое.

– Рост 165, вес 45-48, блондинка, размер третий, чистенькая, красава, да. Под описание подходит, бириом? – пассажир отложил телефон и еще раз взглянул на жертву. – Да, ухоженная, лет 16-18, школьница, студэнтка, красавыца. Да, блондынка, – повторил он с характерным акцентом. Услышав ответ, коротко пробурчал. – Понял, понял, будит как новынькая, без синяков и царапин. Заводи, – повернулся он к остальным, – Аслан подтвердил заказ.

Ничего не подозревающая девушка направлялась к автобусной остановке. Чуть позади, надежно спрятав мощь мотора, следовал Бимер.

В нескольких метрах от павильона он слегка обогнал студентку, из задней двери ловко выскочил спортивный брюнет с короткой бородкой:

– Ай, привэт, красавица. Куда спешишь, давай подвизу? Смотри, какой у меня зверь – за миг домчимся! – не переставая приветливо улыбаться, он гостеприимно указал на хищно открытую дверь ведущую в другую жизнь, а второй рукой жестко взял вчерашнюю школьницу за локоть.

Блондинка побледнела.

Мужчины на остановке как по команде отвернулись – милые тешатся, кому какое дело?

– Помо-о… – вскрикнула девчонка и захлебнулась болью.

Кулак привычно пробил ей солнечное сплетение – она согнулась вдвое. Не давая упасть, ее тут же подхватил джигит – со стороны выглядело, будто заботливо обнял, а второй, на случай, встал рядом, следя за реакцией окружающих.

Нет причин для волнения: всхлип тонет в вечернем шуме, люди привычно опустили взгляд – опять кавказцы тешатся… Лишь седая цыганка прошипела кривым от ветхости ртом:

– Что ж творится-то… Совсем озверели, ироды. Погубят девчушку, сволота, – и истово перекрестилась.

Сложенная вдвое студентка мешком влетела в салон, глухо захлопнулась дверь, меняя ее судьбу навсегда.

Исчез уличный гам, тихо стало вокруг, будто и не произошел только что перелом чьей-то жизни. Лишь старуха, неведомым образом сохранив следы былой красоты, бесстрашно шлепала губами насылая проклятия на иноверцев.

Брюнет буднично сел в машину, второй, оглядываясь по сторонам, наступил в лужу, помянул шайтана и принялся тщательно стряхивать налипшую грязь.

– Эй, уважаемые, вы забыли про библиотеку! – разорвал вдруг наступившее безмолвие крик.

Через дорогу к Бимеру бежал почерневший от беспрерывного пьянства парень. Может, бомж. В руке он держал небольшую книгу.

– Какую библиотеку? – оторвал глаза от запачканных ботинок джигит. – Слишишь, ти, давай, до свида… кхе-кхе, – неожиданно задохнулся он, схватился за горло и осел.

Зрители не поняли, что произошло.

– Детскую. Я Есенина взял, замечательно пишет. И тебе хорошо зашел, потрясающий автор! – бомж, не останавливаясь, ударил коленом в голову похитителя.

Ударил жутко – насквозь – так не бьют в уличной драке, так убивают.

Раздался треск лопающегося арбуза, голова глухо ударилась о дверь авто, по ногам прокатилась судорога.

Все.

Парень продолжал улыбаться как Гагарин перед поклонницами, не осознавая, что с ним сделают дальше.

Публика обомлела, на случай отодвинулась назад и, ожидая финала, приготовила телефоны.

Show must go on, а как же? Никто и не мешал развитию сюжета.

Наивный блондин сиял на вершине своей славы, не понимая, как короток этот миг.

Он надеялся на свое обаяние, верил, что от его улыбки станет всем светлей, а за поворотом – новый поворот. Он мог возбудиться от короткой юбки и показанного ему среднего пальца, построить БАМ, по пути домой сорвать цветы с клумбы и заглянуть к соседке. И это за пару часов.

Все его дни состояли из шансов обая и овладе, мне все по, набить мо злодеям и спасти невинных.

А для чего еще нужна эта жизнь?

Наивный, да.

Но на улицах наших правит не справедливость, а те, комуможновсе, которые поставят тебя на место и изменят планы на ближайшие лет пять, а то и навсегда.

Спешил романтик, спешил, мир спасать или по своим делам неотложным: книжку из библиотеки Вальке в общаге подарить хотел, не просто ж так она вчера, перед ним, поправляла прическу?

И в спешке не заметил, как налетела жизнь его на нечто, что изменило всю судьбу его и поставило на грань. Ту самую – быть, или?

Но вспять безумцев не поворотить,

Они уже согласны заплатить.

Любой ценой – и жизнью бы рискнули*

Опухший от водки блондин безрассудно улыбаясь, бережно положил книжку на крышу Бэхи.

Двери машины распахнулись, из них, как из ларца одинаковых с лица, выскочило два молодца с перекошенными от бешенства физиономиями.

– Потанцуем? Вы ведь не какие-нибудь там унылые японцы? Это освобождает нас от церемоний! – широко улыбаясь, защитник шагнул навстречу, пригнулся от летевшего кулака, одновременно ударил ближнего в пах, и, жестко, ребром ладони рубанул в горло.

Неяпонец по инерции пролетел вперед, и рухнул, как подкошенный, не поняв, что произошло и что все планы его, и заботы, уже закончились.

Он катался по грязному асфальту, выпучив глаза, судорожно пытаясь вдохнуть воздух и вытащить обратно сломанный кадык, который теперь, так ему мешал.

– А-а-а, сука, – подскочил второй, пробивая серию ударов.

Любитель Есенина неожиданно легко ушел с линии атаки, подсел, подхватил за колени нападавшего, поднял, перевернул в воздухе, и с силой воткнул его затылком в бордюр.

В напряженной, вечерней тишине неприятно хрустнуло, темная лужица быстро окрасила грязный асфальт, тело несколько раз дернулось, открытые глаза еще удивлялись происшедшему, а зрачки быстро стекленели.

– Минус три… На троих уродов на планете меньше стало. Забавно вам? – повернулся к зрителям книголюб размазывая стекающую из разорванной губы кровь. – Зацепил, подлюка, реакция уже не та. Маришка, ты? – открыл он заднюю дверь. – Нет, опять почудилось, – сконфузился он и добавил: – Выходи, солнышко, эти никому уже больно не сделают, они поломались.

Из машины выбралась заплаканная студентка, оглянулась, не веря в избавление, и толком не понимая что произошло, в панике понеслась стуча копытцами.

Защелкали телефоны, остановилось видео.

Защитник медленно повернулся к зрителям. Его окровавленное лицо освещала улыбка и была она страшной.

Люди отшатнулись.

Он криво ухмыльнулся, поник, взял книжку и понуро побрел прочь.

– Спасибо тебе, добрый человек, ой, спасибо! Вижу, смерти ты ищешь… Не стоит, не зови Госпожу раньше времени, иди, ищи свою Одесситку, – протараторила старая цыганка ему в спину.

Она тревожно оглядывалась по сторонам, будто опасаясь чего-то.

Парень остановился на полушаге, и медленно, как спросонья, обернулся.

– Я не говорил, что она – оде… Откуда вы знаете? Мы знакомы? Может, где она сейчас подскажете? – глаза его засветились надеждой.

– Душа твоя светлая устала, от боли горит и избавления в безвременье ищет, – оборвала его старуха. – Не нужно. Придет Смертушка вовремя, не опоздает, а торопить Госпожу не стоит, можно и накликать раньше времени. Спас ты сегодня девоньку, мир немножко чище стал, а теперь, беги, сынок, пока менты не приехали, не скрутили и герою-Академику за копейку не сдали: ищи-свищи тебя потом по оврагам и закоулочкам, – верещала цыганка.

– Никто не будет искать, – хмуро буркнул Олег, – некому.

– Знаю я все, сынок, знаю. Беги, ищи свою Маришку, а я ангелов за вас просить буду, истово крестила она его. – Да иди уже, – подтолкнула его она.

Глава 3. Русалка.

…В один из серых дней, когда пить уже было некуда, а идти не к кому, желая очистить затуманенную голову, Олег оказался в бассейне, где увидел чудо чудное: в водах оптимистично голубых,