Цитаты из книги «Темные аллеи (сборник)»

Да, да, я вас понимаю… И села на другой диван, напротив.

Я вошел и сел на бугристый диван. – Представьте себе, Муза куда-то исчезла… Он промолчал. Потом почти неслышным голосом:

И он бесшумно, в валенках, появился на пороге кабинета, освещенного тоже только луной в тройное окно:

Свернул с большой дороги, пошел к жалкой усадьбе Завистовского: аллея голых деревьев, ведущая к ней по полю, потом въезд во двор, слева старый, нищий дом, в доме темно… Поднялся на обледенелое крыльцо, с трудом отворил тяжелую дверь в клоках обивки, – в прихожей краснеет открытая прогоревшая печка, тепло и темнота… Но темно и в зале.

Часов в десять, не зная, что делать, я надел полушубок, взял зачем-то ружье и пошел по большой дороге к Завистовскому, думая: «Как нарочно, и он не пришел нынче, а у меня еще целая страшная ночь впереди! Неужели правда уехала, бросила? Да нет, не может быть!»

И я пошел и прилег в кабинете и внезапно заснул – весь день мерз в дороге. И так же внезапно очнулся через час – с ясной и дикой мыслью: «Да ведь она бросила меня! Наняла на деревне мужика и уехала на станцию, в Москву, – от нее все станется! Но может быть, вернулась?» Прошел по дому – нет, не вернулась. Стыдно прислуги…

«Верно, к Завистовскому пошла, – подумал я, – верно, скоро придет вместе с ним – уже семь часов…»

Завистовский, одинокий, бедный помещик, живший от нас верстах в двух, щуплый, рыженький, несмелый, недалекий – и недурной музыкант. Зимой он стал появляться у нас чуть не каждый вечер. Я знал его с детства, теперь же так привык к нему, что вечер без него был странен. Мы играли с ним в шашки, или же он играл с ней в четыре руки на рояли.

В июне она уехала со мной в мою деревню, – не венчаясь, стала жить со мной как жена, стала хозяйствовать.

Она становилась сомнамбулична, шла, клоня голову на мое плечо.