От рождения — а родилась я холодным, пасмурным днем в Нью-Йорке, в Бруклине, — у меня не было голоса. Все молчали об этой моей особенности. Много лет я даже не подозревала о своей немоте, пока однажды не открыла рот, намереваясь сказать о своих желаниях, — и не осознала, что меня никто не слышит.