Цитаты из книги «Я РИСУЮ ТВОЕ НЕБО. Роман»

– А причем здесь другой мир? Ты же про эти дома спросила, – не поняла я. – Эти дома и есть другой мир, Уля. Там за забором, в этих домах, есть беззаботное детство, а здесь его просто нет. Детский дом – это маленькая страна со своими законами и лидерами. Мы совершенно разные и не похожи на тех, кто живет за «забором». У нас здесь все по правилам: подъем, отбой, завтраки, уроки… Ты знаешь Ульяна, что я больше всего ненавижу? – Нет, Вероника, не знаю… – Больше всего я ненавижу, когда ровно в семь утра открывается дверь, и я слышу голос дежурной по коридору со словами «Подъем!». И все, что ты видел во сне, в один миг растворяется. А ты должна зимой и летом подниматься с постели по стойке смирно и со страхом заправлять кровать по ниточке, чтобы не попало тебе и всем остальным. Вот это и отличает нас от тех домов. У них есть свобода. – Но ты ведь сама говоришь, что здесь иногда хорошо. – Да, я не отрицаю своих слов. Наверное, потому что мне просто не с чем сравнить… С одной стороны, мы проходим хорошую школу жизни, а с другой, как же жалко, что у нас не было настоящего детства в семье, с родителями. В какой-то момент даже начинаешь винить детский дом, а потом, с годами, понимаешь, что он ни при чем. Виновата судьба. А она – «штука», не разгаданная еще до конца! Эх, ладно… Не хочу говорить на эту тему! Печальный вид Вероники резко сменился улыбкой. Она вскочила и стала размахивать правой рукой в воздухе, словно держа невидимую кисть и рисуя что-то над моей головой. – Что ты рисуешь? – спросила я. – Я рисую твое небо… и облака в нем, – смеясь и пританцовывая, ответила она. Затем, остановившись, посмотрела на меня и спросила: – Глупышка, разве ты не знала? – Нет, не знала. При чем здесь мое небо? Облака? Разве у нас не общее небо? – я все еще не понимала, о чем она говорит. – Когда мне грустно, я рисую небо, но не простое, а беззаботное, мирное, и города под ним, где нет детских домов. В моих городах все дети живут в полных семьях. А небо над головой… Оно у каждого свое. Как и судьба. Оно не может быть общим или повторяющимся. Потому что у каждого из нас своя дорога. Только иногда эти дороги пересекаются. Я думаю, что все предначертано заранее. Самое главное – надо всегда уметь ждать, – Вероника закончила свою поучительную речь и снова стала кружиться, рисуя рукой в воздухе силуэты всего перечисленного. Сделав еще несколько кругов вокруг себя, она плюхнулась на скамейку без сил. Я крепко прижала ее к себе. В тот день я поняла, что эта девочка навсегда вошла в мою жизни и еще сыграет в ней свою роль.

– О, это целая история! Слушай, каждый день нам дают по три печеньки к чаю во время завтрака. Я их не ем, а отношу в каптерку и складываю их в плотный мешочек. Ну, ты его видела сегодня. Я собираю печенье почти месяц, чтобы получилось больше семидесяти штук. Ты знаешь, что это почти килограмм? Потом я их достаю, мелко крошу, а крошки засыпаю обратно в мешочек. Только крошки я не храню долго, а достаю их на следующее утро. Обычно я подгадываю под воскресенье, так как в остальные дни учеба, и времени, чтобы спокойно полакомиться тортом, не хватает, – со всей серьезностью проговорила Вероника. – Самое главное в торте что? Правильно, на-чин-ка! С этим немного сложнее. Я знаю некоторых ребят, к которым еще кто-то приходит с улицы. Их очень мало. Ну, так вот, я иду к ним и прошу, хоть это иногда и унизительно, немного орешков или шоколадных конфет. Много не надо, только горсточку. Начинку можно сделать даже из фруктов. Но со мной не всегда делятся. Бывает, что я ем просто торт без начинки, залитый сладким чаем.

Это один и тот же сон, который преследует меня на протяжении долгого времени. Я иду по безлюдной, заснеженной улице какого-то неизвестного города. Он словно опустел, только в некоторых окнах домов слабо горит свет, но людей не видно. Вдруг откуда-то доносится леденящий душу женский крик. Я прохожу еще несколько метров и слышу, как в звенящей тишине из дома, где не горит свет, кто-то произносит мое имя. Голос манит меня в кромешную тьму. Я делаю еще шаг и вижу перед собой Исаака Эммануиловича, который, преградив мне путь, вдруг бьет меня по лицу и говорит: «Ульяна, очнись! Ты слишком рано пришла сюда. Сейчас же уходи отсюда! У тебя мало времени! Беги!». И я бегу. Мне кажется, что позади, из окна того пустого дома, откуда слышался голос, на меня смотрит подруга детства Вероника. А за ней стоит женщина в черном. Увидев ее, я не останавливаюсь и продолжаю бежать без оглядки. Каждый раз я просыпаюсь на этом моменте в холодном поту.

О большем и не прошу. Я расскажу вам ровно то, что запомнила, вплоть до каждой детали. Эти события унесут нас на сорок лет назад, а потом постепенно приблизят к сегодняшним дням. Прошу простить, если не смогу что-то объяснить с первого раза или мои некоторые воспоминания окажутся неполными. И еще, возможно, самое интересное будет в середине, хотя это зависит от вас. Вы же слушатель и только вам строить картинку в голове.

ведь иногда ответы содержатся именно в мелочах, которые, на первый взгляд, кажутся абсурдными

– Вы не ослышались, женщина в черном траурном платье с платком на голове. Такой, знаете ли, черного цвета платок с цветочным орнаментом, как у павловопосадских1. Он был повязан как косынка. Лица женщины я не видела, так как оно было прикрыто вуалью. Так вот, эта незнакомка в черном управляла моей судьбой, словно кукловод. Я надеюсь, что благодаря вашему опыту и нашей конструктивной беседе, найду ответы на все свои вопросы и узнаю, кто же она. Мне очень важно, чтобы вы с профессиональной точки зрения объяснили мне связь между всеми событиями, помогли разобраться и освободить мои душу и разум от этих многолетних страданий.