Например, Эбенезер Скрудж в «Рождественской истории» Диккенса вначале выступает как одинокий скряга, но к концу повести это добрый, великодушный и окруженный любовью человек. Откуда эта трансформация? Диккенс дает Скруджу мощную дозу терапии экзистенциального шока, когда Дух грядущего Рождества позволяет Скруджу увидеть собственную могилу и прочесть свое имя на надгробии.