Отзывы на книгу «Люси Краун»

В своём прекрасном произведении автор в очередной раз поднимает извечную тему нравственности семейных отношений. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки, и в возникающих конфликтных ситуациях назревающий антагонизм по отношению друг другу в каждой семье проявляется по-разному. На первый обывательский взгляд создаётся впечатление, что в семье Краунов всё в порядке. Есть отец семейства, поилец и кормилец, Оливер Краун - умный, динамичный, рассудительный, преданный семье. Есть Люси, любимая жена Оливера, отказавшаяся от карьеры в пользу семьи; украшение дома и Оливера и примерная мать Тони. Тони - тринадцатилетний подросток, слабый из-за болезни и потому гипер-опекаемый матерью. На летний период семья снимает коттедж в курортном местечке вдали от шума городского, и поскольку Оливеру необходимо вернуться в город по работе, он нанимает для Тони компаньона. Джефу Баннеру двадцать лет, он образован, приятен в общении, и они с Тони быстро находят общий язык. Собственно, завязка романа начинается с того, что общий язык Джефри находит не только с Тони, но и с его матерью. И в силу юношеского темперамента и пылкого влечения к обладанию недоступным, к сожалению, не только язык. Обычный курортный роман зрелой женщины и знойного. юноши, скорее всего, на том бы и закончился, если бы в одну тёмную ночь Тони не застал любовников в момент адюльтера. Оглушенный материнским предательством, Тони сообщает о произошедшем отцу, и пятнадцать лет счастливого брака со скоростью междугороднего экспресса отправляются под откос. А таким ли уж счастливым был этот брак и стоило ли его спасать? Принятое Оливером и Люси решение пойти по пути наименьшего сопротивления, отправив сына учиться в самую дальнюю школу, потрясает своим махровым эгоизмом. Оливер пошёл на этот шаг, чтобы не потерять Люси и сохранить видимость благополучного брака, не пытаясь разобраться в причинах, побудивших Люси пойти на измену. Люси же вдруг из паталогически-ответственной матери на раз-два превращается в чужую тётю и практически избавляется от сына, испытывая страх от его ненависти и не желая иметь маленького обвинителя постоянно маячущим перед глазами. А ведь всё случившееся могло бы ей дать шанс изменить свою жизнь: вернуться к карьере, уйти от нелюбимого мужа. Однако, ей проще было остаться в зоне комфорта и переложить всю ответственность за свой проступок и его последствия на других, пусть даже этот будет собственный ребёнок, являющийся в данном случае пострадавшей стороной. А Тони-подростка я винить не могу: он не обязан был прощать мать, которую перестал уважать; не обязан был прощать отца, который из-за слабоволия предпочёл жену сыну. Он вырос достойным человеком, сумел создать свою семью, и в этом уж никак не заслуга его родителей. Но Тони-мужчина в конечном итоге сумел простить мать, и пусть годы одиночества не вычеркнуть из жизни, это послужит началом новой истории на белом листе. Хотя заслуживает ли этого Люси, в течение долгих лет брака потом пытавшаяся самоутвердиться за счет беспорядочных связей до такой степени, что муж в конечном итоге предпочёл отправиться на верную смерть, я не знаю.

Прям-таки по-вражески разрывало на части от эмоций. Я теперь восхищена профессией психотерапевта еще больше: часами выслушивать инфантильные сопли и не срываться, я думаю, - это очень дорогого стоит (две тысячи в час, угу?). Вот тут у Шоу я выслушала на три дня таких инфантильных п@здостраданий, и я уже не знала, куда себя девать от неловкости, смущения и агрессии. Уж не знаю, кого мне хотелось отколошматить больше: внешнюю Люси Краун на страницах книги или внутреннюю Люси, которая вдруг откуда ни возьмись прошу-любить-и-жаловать.

Но жаловать я ее не хочу, спасибо, что хоть опознала ее в себе. Ну, знаете, это та самая люсечка, которая противным голосом визжит "а давай сегодня не пойдем на работу, а начальству скажем, что заболела", или та самая люсечка, которая, простите, испортит воздух, а надеется, что все подумают на вон ту бабушку, например. Подозреваю, что если вы в себе такого персонажа не найдете, вы или Будда 100500 уровня, либо не пройдете любой тест с проверкой достоверности. Ну да обвинять в этом кого бы то ни было уж точно не мне.

Вот и тут ходит такая Люсечка, Люси Краун, взрослая якобы женщина, жена и мать, и всего боится, и на всех вину старательно перекладывает. А муж ее на нее, и глаза еще закрывает. А она на него и на сына, причем с визгами, с пришепетываниями, как же это трудно. Очаровательная пара. Взрослая. Ни капли в рот, ни сантиметра эээ. В общем, они нашли друг друга, как плюс и минус в магните. Ему нужна была девочка, чтобы заботиться, и на ее фоне выглядеть как уверенный в себе мужик-мужик. Ей нужен был папочка, который решит за нее все ее и не ее проблемы, а она так и останется вечной девочкой. Жили бы себе и жили, долго бы прожили, я думаю, не слишком счастливо, но тем не менее. Вот только лишнее звено у них было, сын. Назовем его Громоотвод.

Сколько таких историй психологи знают, я думаю, не счесть. Когда в такой вот похожей семье ребенок приобретает вдруг тяжелую болезнь, все такое. Тут даже болезнь не спасла, люсечка все равно накосячила, мужу изменила. К тому все и шло, но наша взрослая пара ответственность все равно с себя скинет, ребенок все равно вышел виноватый. И как же меня трясло, когда они оба, и Люси, и Оливер, все ждали "когда же Тони опомнится и нас простит". Ребята, вы очумели? Это вы должны были быть светом и теплом тут, вы должны были каждый отвести в сторонку, поговорить, обнять, рассказать все как есть (себе прежде всего!), сказать, что мама-папа тебя любят, а не вот это вот все! Это вы должны были просить прощения за то, что мама с папой не справились и подвели сына, вы, вы, вы.

Взрослый Тони, говорят раздражает. Ну так, что посеяли, то и пожали. Изломленное, израненное существо, живущее, как умеет. Без любви. Потому что для Тони любовь - это когда любимая мама сначала говорит, что любит, а потом непонятно за что бросает, да еще так жестоко и брутально. Какая тут может быть мазафак любовь? Спасибо, что жена есть с сыном. А тут вздумали, любовь. Ему бы спастись первым, бросить первым, а не переживать всю эту любовь.

Ирвин Шоу - мегакрутой психолог. Всем любителям психологии садиться и читать!

Ох, уж эти студенты! Сразу вспомнился мне «Месяц в деревне» Тургенева (рецензия). Завязки сюжетов произведений русского и американского писателей чудесным образом перекликаются. Каждая из двух главных героинь (и пьесы, и романа) попадает под прицел пристального внимания трёх мужчин. А вот и они: богатый муж, безответно влюблённый близкий друг семьи и юный студент, приглашённый на лето для занятий с сыном хозяев. Однако если в геометрии Тургенева речь идёт о многочисленных любовных треугольниках, то у Ирвина Шоу, кроме запретной связи со студентом, явно прорисовывается сложный и драматический треугольник Карпмана (Жертва - Преследователь – Спасатель), вовлечение в динамику которого, как правило, ломает судьбы всех его участников, без исключений. В данном случае – это супруги Люси и Оливер Краун и их 13-летний ребёнок Тони.

Какими же были герои до кульминационного момента романа, разделившего их жизнь на "до" и "после"? По признанию отца, у чрезмерно привязанного к матери Тони за время продолжительной болезни развилось необузданное воображение и появилась тяга к измышлениям, вранью, выдумкам. Люси производила впечатление скорее гостьи в собственной семейной жизни, чем полноправной хозяйки. Она с детства чувствовала внутри пустоту, была склонна к мелким обманам. И её верность мужу определялась не высокой нравственностью, а смесью благодарности и страха перед супругом. Старорежимный семьянин Оливер выглядел разочарованным человеком и не считал себя удачливым, несмотря на внешнее благополучие. Порой он казался святым, непревзойдённым, тихоголосым, всезнающим властелином мира.

20-летний студент влюбился в 35-летнюю Люси и внёс смуту в привычную жизнь семьи. Молодой человек принял «бессовестность по-детски глупой женщины за страсть» и приукрасил «всё это розами и лунным светом». И в одну ночь наступил момент «механической покорности полёта в бездну». Неискушённой Люси не удалось скрыть своё приключение от посторонних глаз - и тайное стало явным.

«Она пошла на поводу у инстинкта, как виноватый ребёнок, в порыве бездумной женской изворотливости, думая только о собственном спасении, не заботясь о последующих потерях»

Инициатором создания пагубного треугольника стал наивный сын-подросток, добровольно поставивший себя в позицию Жертвы (хотя его-то тогда никто ещё не предавал) и вызвавший отца (Оливера) в качестве Спасателя от матери (Люси) как Преследователя. Но львиная доля вины и ответственности лежит, разумеется, на взрослых людях - родителях. Причём Спасатель зачастую страдает больше других, как и случилось в романе. Более того, хоть Оливер хранил верность жене, но в юности он и сам был на месте этого студента, развлекаясь с замужней женщиной. Так что в произошедшем можно увидеть своеобразный бумеранг.

«Чиркнув спичкой, уже ничего не остаётся, как отойти в сторону и наблюдать за тем, как горит дом»

Ломать – не строить. И тут понеслось… Словно трёхглавый дракон завертелся в погоне за собственным хвостом, превращая тесный союз трёх сердец в саморазрушающуюся систему. На мой взгляд, каждый из этих троих думал исключительно о себе и вносил свой посильный вклад в стремительное уничтожение хрупкой семейной конструкции, подливая масло в огонь. А такие нарциссические черты героев, как эгоцентризм, эмоциональная незрелость, слабая эмпатия и отсутствие сострадания, вряд ли способны укрепить домашнее сооружение, которое на глазах разваливалось подобно карточному домику. И всплыли на поверхность психологические проблемы персонажей, попавших в созданную ими же ловушку.

Несколько невротическая привязанность сына к матери легко и быстро переросла в лютую ненависть к ней. Люси, в свою очередь, затаила на мальчика большую обиду и поспешно решила отказаться от Тони, почему-то видя в нём не страдающего ребёнка, а зрелого и беспощадного противника. Отреклась она и от прежней маски отражения мужа. И началось хаотичное движение: переходы и смены ролей в пространстве манипуляций трагического треугольника. Спасатель Оливер вскоре почувствовал себя беззащитной и безоружной Жертвой. Оказавшись перед выбором между изменившей ему женой и брошенным ею их сыном, он проявил слабость и предпочёл выбрать Люси. Таким образом, на неокрепшую голову мальчика обрушилось двойное предательство самых близких ему людей.

Кстати, в романе можно заметить и ещё один опасный треугольник, лежащий в основе семейного жизненного сценария и описанный Оливером:

«На нашем щите три великих слова –
Самоубийство, Неудача и Измена»

К сожалению, ни одному из трёх персонажей не удалось отыскать счастье и стать победителем. Ведь, перемещаясь внутри драматического треугольника Карпмана и периодически меняясь психологическими ролями-местами в этой модели ролевой игры, они сделали свою трагедию постоянной. И все участники проиграли. В итоге Оливер, будучи сыном самоубийцы, пошёл на войну в поисках смерти, которую там и нашёл.

Но, спустя годы, на месте гибели отца взрослый Тони неожиданно для самого себя решил поставить финальную точку в бессмысленной внутрисемейной вражде и выйти из трагического треугольника. Тони простил свою мать и молча молил её о прощении, «цепляясь за неё, как за обломки того, что осталось от ими самими разрушенной любви». И теперь у его маленького сыночка, внука Люси и Оливера, появляется шанс разорвать печальный семейный сценарий, стереть с их щита «три великих слова» и стать счастливым.

Горькая и тяжелая книга. Нелегко читать строки, когда мать отрекается от собственного 13-летнего сына или когда сам мальчик заявляет, что ненавидит ее. Оливер, Люси, Тони казались идеальной семьей. Все было бы и дальше идеально, если бы...Но история не знает сослагательного наклонения...

Поддавшись минутной вспышке страсти с молодым юношей, Люси ставит крест на собственной семье: доверие - такую хрупкую и ценную вещь - уже не вернешь. Можно и дальше продолжать вместе жить, делая вид, что не произошло ничего особенного, что они и дальше самые близкие друг для друга люди. Но ведь каждый знает, что это не так. Дети еще не умеют обманывать и притворяться, потому, наверное, Тони так категоричен в своих чувствах. Ненависть к матери - как же это страшно (и страшно звучит, и страшно по сути как явление)...

Вот для чего, для чего было ломать собственную семью, чего не хватало Люси в семейной жизни - я так понять, к сожалению, и не смогла. Не была она распутной женщиной. Пыталась убедить себя в своем распутстве и чувственности, но нет в ней ничего из этого. Откуда эта вечная неудовлетворенность тем, что имеешь? Откуда желание чего-то недостижимого? Зачем стремится к тому, что причинит всем только страдание?

Оливер даже как-то странно быстро смирился с произошедшим, на мой взгляд. Он лишь хотел быть уверен, что впредь этого не повторится. Повторилось...И не единожды. Сложно мне представить, конечно, такую женщину, имеющую семью и ребенка, и пускающуюся во все тяжкие - но чего на свете, наверное, не бывает...

Только вот все мы не вечны...И однажды обязательно наступает час расплаты. И главный вопрос (риторический скорее всего) будет: Стоило ли оно того? Годы охлаждения с мужем, годы разлуки с сыном, годы пребывания в убеждении, что ты ничтожная женщина? Для чего и для кого были все эти жертвы? Кому и что ты хотела доказать?

Из ошибок надо извлекать уроки, все мы совершаем ошибки, но некоторые ошибки бывают фатальны...5/5

Со времени начала изучения практической стороны психологии меня удивляла сплоченность большинства научных умов во мнении о бескомпромиссном прощении "токсичных" родителей. Очень не люблю этот термин за его популяризацию, приведшую к употреблению на своем месте и нет, но именно он наиболее обширно отображает смысл и разнообразие наносимого детям вреда. По итогу исследования разных концепций всегда выходило, что что бы не натворили мать или отец (унижения, инцест, обесценивание) - они обязаны быть прощены: как - это уже другой вопрос, но прощать - априори. Но как простить тех, кто на самом деле исковеркал твою жизнь, когда прощение = разделение ответственности с навредившим? Неувязочка получается - вместо того, чтобы похоронить свои иллюзии о том, что родители не станут такими, какими должны быть, и принять это, начать жить уже с этим фактом, т.е. по сути вытерапевтироваться), предлагается без выбора и ответа "нет" взять на себя ношу их вины, облегчив тем самым жизнь им, и усложнив свою - приняв на себя роль того, кто напрямую имеет отношение к родительской девиации (например, спровоцировал ее или заслужил по тем или иным причинам).

Но я нашла ответ - всего-то пару лет назад, однако, наконец отыскала то, что полностью совпадает как пазл с беспокоящим меня пропагандированием всепрощения: С. Форвард и К. Бак в своей книге "Токсичные родители" простыми, проще не придумаешь, словами донесли истину, заключающуюся в том, что не нужно прощать, это и невозможно, а любые попытки - ядовиты для прощающего, а необходимо принять факт того, что не ты, ребенок, несешь ответственность за произошедшее/происходящее в семье; ты, ребенок, не мог и не можешь ничего изменить в ней; и, в целом, ты не ребенок уже (если мы говорим о взрослых), т.е. не жертва!

Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о хорошей семье. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мои надежды и ожидания относительно моих родителей. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о том, что я мог что-то изменить в них, когда я был ребёнком. Я знаю, что у меня никогда не будет таких родителей, каких бы мне хотелось, но я принимаю этот факт. Пусть мои иллюзии покоятся с миром.

Очень длинное вступление, да, но без него нельзя было обойтись в случае с семьей Краун, в которой Ирвин Шоу, мне кажется, сконцентрировал не столько порочность эгоизма, сколько осколочно-фрагментарное существование со всеми возможными жертвами для иллюзорного сохранения семьи, так часто, что невозможно в это поверить, встречающееся в нашей действительности:

Люси - покорная жена, которая не видела себя никем, кроме "девочки" в браке, хотя и имела сына. Только вот чувств не хватало - сын не заменит мужа. А покорность и послушание имеют лимит... Под ними кроется способность на все - солгать, солгать и еще раз солгать, обмануть, оклеветать и жить в нечестности ко всем и, в первую очередь, самой себе.

Тони - болезненный в физическом и психологическом смысле ребенок, привязанный, уже в зависимом смысле, к матери. Мечты, фантазии и мать, мама, мамочка под боком - вот смысл жизни мальчика, который отсекли как мачете, оставив из пустоты строить все заново - его будущее стало предопределено в тот момент, когда были произнесены слова "решай сам, скажи только слово..."

Оливер - неведение ослепляет - наверное, это лучшее описание мужа и отца, который однажды понял все и потому утратил все. Нет, пожалуй, ничего хуже, чем презирать самого себя - не спасут ни попытки вернуть былое, ни агрессия, ни тем более алкоголь или уход на войну. Сделав выбор, Оливер за один миг потерял весь мир и себя, а это практически никогда не возвращается...

Осудить в семье Краун можно каждого: Люси - за выбор себя, а не своего ребенка (это не мать...), Оливера - за тотальный эгоизм, что в жизни с женой с упорным незамечанием проблем, чтобы не утруждать себя их решением, что в совершенном выборе, где выиграло его "не смогу без", а не совесть, и, наконец, Тони - за, как я это увидела, прощение тех, кого нужно только принять такими, какие есть, и отдалившись не приближаться более. Но все намного сложнее, чем просто максималистическое черное и белое: такие, как у Люси, побеги ради чувственности в беспорядочный секс или Оливеровское "ничего не вижу, ничего не слышу" - нормальная (не от слова "норма", а от частоты встречаемости) реакция на неудавшуюся жизнь, как и стремление женщины убрать от себя вездесущую опасность и мужской (чисто мужской, да) выбор приоритетов. Тони тоже воспользовался лишь тем всем, что мог сделать - конфронтация и непринятие, после которых он последовал наконец верному пути, ощущая, что проблема сама не рассосется. Быть может, и скорее всего именно так, все произошедшее закономерно: между Люси и Оливером не было любви во всеобширнейшем ее понимании, т.е. не было связующего звена, поэтому и без сыновьего "узнал нечто" семья распалась бы (по сути, это и произошло - две разных части рядом - это не есть целое); безумная привязанность всегда отталкивает - и можно понять Люси, избавившуюся от того, кто обзванивал всю округу и садился в ожидании на материнскую кровать, будто исчезая из реальности, когда та задерживалась минут на пять, - бессознательно она отторгла навязчивый элемент, который не могла бы "нести", поскольку не могла выносить и себя саму; Оливер потерял себя, но не потому, что сделал неверный выбор, а потому что этот выбор перед ним встал - оба варианта не дали бы ему жить, и умер он столь "по-дурацки" - как и жил, вновь пытаясь перенести ответственность на других... Жаль лишь, что все равно все оказались неправы: разбитая по собственной воли жизнь матери не искупит утраченных лет сына, как не вернет ему детства и стойкое желание отца помирить их и попытаться возродить семью, а прощение сына лишь взвалит на него чужую ответственность. Помогло бы лучше всего "если бы", но его не существует, а, значит, путь один, раскаяться - выслушать и принять - уйти, отпустив.

P.S. 9✮, а не 10✮, лишь из-за профессионального несогласия с финалом...