На берегах Невы. На берегах Сены. На берегах Леты

Вот так двусмысленно можно было бы озаглавить данную книгу.
Не то ода творческому окружению и любимым поэтам, не то ода себе любимой, такой скромной, и незаменимой для всех - всегда.
Первая книга "На берегах Невы" с первых страниц читалась трудновато (может, не с тем настроением надо было приступать к ней), однако, когда стало ясно, что книга, главным образом о Николае Гумилёве - а это мой любимый поэт - стало интересно и даже очень. Помимо него обрисованы еще несколько значительных и значимых личностей, а также быт и настроения эпохи. Хотя, сама Нева и Санкт=Петербург служат исключительно фоном.
Мне, повторюсь, было очень интересно почитать про Гумилёва, поэтому оторваться было сложно и книга была прочитана мгновенно. Мне понравилось, в целом.
Удивительно, что посвятила она книгу не ему, хотя, с учетом обстоятельств, посвящение человеку, который помог ей вернуться в Россию, вполне понятно. Только написана она была значительно раньше, так что можно было бы и презентовать ее своему учителю.
Однако, не оставляло четкое ощущение, что подчеркивая постоянно собственную скромность, госпожа Одоевцева, далеко не страдала от ее отсутствия. Это читается даже не между строк, а во вполне конкретных предложениях, призванных эту самую скромность подчеркнуть.
Тут можно плавно перейти ко второй книге "На берегах Сены", которая мне понравилась лишь самую малость, но я признаю, что, это во-многом связано не только со тилем и манерой повествования, но и с выбором героев. К сожалению, здесь начинается чистая вкусовщина, как говорится - знаем, читали, но не нравятся они мне - так что мне лично было неинтересно наблюдать за персонажами, тем более учитывая, что все это реальные люди.
Разочарование не в них, ни в коем случае, все знаменитые и даже великие люди, все таки только люди и странно ждать, что они будут идеальны и совершенны. Те, кто этого ожидает должны быть совсем уж неумеренными фанатами. Однако, в этой книге автором еще отчетливее делается акцент на себе любимой, о том как они жили и по большому счету не тужили в эмиграции. Постоянные приемы, балы, поездки, собственная вилла, которой, они лишились, при этом постоянные упоминания о том, как другие поэты и писатели зачастую сводили концы с концами, бедствовали. Да, конечно, большая их часть в жизни ни разу не работала, да и сама Одоевцева в итоге потеряв всю собственность и недвижимость проживала одиноко и в специальном учреждении, но вот эти для других тяжелые годы, такое впечатление, что для них с мужем прошли наполненные сплошным весельем. Это мешает погрузиться в эпоху и прочувствовать общие настроения. Люди потерпели поражение, потеряли Родину, о чем, возможно, не все и сожалели, и биографии приведены достаточно подробно, иногда очень печальные. Хотя, конечно, сплошной печали никто не ожидает от судеб эмигрантов.
Но и здесь не обходится без упоминаний ее учителя Гумилёва, создается впечатление, что он действительно ее здорово продвинул в предгорья поэтического Олимпа и об этом никто не забывал, а ей хотелось доказать, что она и сама большая молодец. Не довелось читать других ее произведений в прозе, из стихов мало что понравилось, однако, - и пусть мне будет стыдно, но тема поэтов Серебряного века мне всегда была очень интересна, еще со школы, но, до того как увидеть эту книгу, мне ничего не было известно об Ирине Одоевцевой. Если почитать эти книги, складывается впечатление, что она почти круглые сутки все дни в году находилась в гуще событий. Главным образом, ходя хвостом за Гумилёвым, а прославил ее, второй муж, опубликовав поэму, которую Гумилёв забраковал (мне она не понравилась, но честное слово не по этому слову мэтра). То есть правильно выбрала сторону. Не хочу ни в коем случае умалять то, чего не понимаю, ибо это лишь мое собственное мнение, но обе эти книги написанные спустя столь долгое время по прошествии событий, пусть и с бесконечными напоминаниями о безупречной памяти автора, выглядят неким паразитированием на былой славе? и желанием снова? выдвинуться в литературных кругах, за счет таких знаменитых имен.
Не подвергаю память автора критике, однако время создания книг на это косвенно указывает, хотя, конечно, любые воспоминания небезупречны, но автор вновь и вновь козыряя своей абсолютной памятью безжалостно критикует воспоминания всех прочих своих коллег-писателей и претендует как раз таки на абсолютную истину. Возможно ли такое? Кто знает. Опять выставляя себя единственной и неповторимой, снова лукавя при этом. Известно, что на определенном этапе отношения между нею с мужем и другими представителями эмиграции не то, чтобы разошлись, но несколько охладели. Не являются ли эти книги попыткой, грубо говоря, "примазаться" к творческой элите.
Если подводить некий итог. Воспоминания всегда интересны, но только если автор не проникнут желанием самоутвердиться своим трудом и доказать ,что он тоже не лыком шит ,чтобы занять свое место на пьедестале творческих успехов, встав в один ряд с великими. Не их, она хочет оживить в памяти людей, а себя. О себе заявить, напомнить. Их и без нее прекрасно помнят, изучают в школе и никто не забыт. Должно быть и ей хотелось так же, столько лет она за всеми бегала и слушала ,а подобающего среди мэтров места не заняла. Не напиши она эти свои книги и кто бы заняла про нее из широкой общественности? Разве что отдельные любители чтения. Что же, каждый имеет право на такое желание. Но, как по мне, Ирине Одоевцевой не удалось втиснуться на этот пьедестал, никто не потеснился и ряды остались сомкнутыми.
Хотя, может быть, этого и не планировалось. Кто знает.
Но заявить о себе, чтобы не забывали, ей, конечно, удалось. Благодаря тем, другим.
Эти книги, как я понимаю, остаются самыми известными ее произведениями.

Изначально я планировала прочитать только "На берегах Невы", которые в рамках проекта "Читаем Россию" почему-то отнесены к Ленинградской области, но потом немного увлеклась, да и издание у меня было именно это, две с четвертью книги под одной обложкой.
Так вот, "На берегах Невы" - это преимущественно про Гумилева. Там есть Питер и есть некоторые другие деятели эпохи, но Гумилев - центральная фигура, все пляшут от него. Не знаю, талант ли это писательницы, или ее умысел, или и то, и другое вместе, но что-то все ее герои, да и героини, включая ее саму, не вызвали у меня ни малейшей симпатии, одно только (временами брезгливое) любопытство. Некоторые факты из биографии я даже пыталась потом проверить по общедоступным источникам - вроде не врет поэтесса Одоевцева. Согласно хвастливому заявлению в самом начале "О себе я стараюсь говорить как можно меньше и лишь то, что так или иначе связано с ними", она действительно себя обходит молчанием, но крайне выборочно; талантом своим и известностью торгануть не забывает при случае, хотя непонятно, насколько всерьез. Вообще повествует с непроницаемым выражением лица как будто; это изрядно сбивает с толку.
Вторая часть - "На берегах Сены" - все так же про избранное общество, но теперь уже эмигрантское, не в Петербурге. Читать было еще более душно - если в Петербурге хоть как-то отражался общеисторический фон, чувствовалась связь с общей судьбой страны, то за границей что автор, что ее герои и героини от родной почвы уже оторваны, и фон старательно вымаран - ну или, защищенная своими деньгами и положением, не особо-то она его замечала. А герои еще более неприятные, взять хоть того же Бунина.
"На берегах Леты" же - это что-то вроде глав романа уже о самой Одоевцевой, ее биографии, ну и просто набор разрозненных эпизодов. В целом виде так и не был написан и издан ввиду преклонного возраста автора.
В общем и целом впечатления смешанные. Я еще только открываю для себя жанры биографической и мемуарной литературы, пока что ощущения скорее неприятные. Не перестаю задаваться вопросом "А нужно ли знать, что за человеком был твой любимый автор?".

Люди Серебряного века и немного эмиграции - в воспоминаниях очень зоркого и памятливого человека, владеющего хрустальным русским языком. Больше всего, конечно, о Гумилёве, но здесь можно найти и прекрасные портреты Бунина, Блока, Кузмина, Есенина, Георгия Иванова, Цветаевой. Для любителей той эпохи и её литературы - то, что просто необходимо читать.