Читать книгу «Рано. Поздно. Никогда» онлайн полностью📖 — Ирины Самохиной — MyBook.

Рано. Поздно. Никогда
Ирина Самохина

© Ирина Самохина, 2021

ISBN 978-5-0053-8429-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Писатель

Он свято верил только в одно: в свой талант. Он уверовал в него еще в детстве и поклонялся своей избранности со слепым упорством истинного фанатика. Она же, «избранность», сверкая и ослепляя со своего пьедестала, гулким голосом матери твердила ему, что он не такой, как все. Все – это безликая толпа. Её авангард менялся: одноклассники, однокурсники, коллеги, – но по своей сути она была всё той же серой массой.

Он ждал так долго… так мучительно… Как томится в изгнании на чужбине наследник некогда великой династии, свергнутой и забытой. Ему обещала мама, что будущее будет принадлежать только ему. Но нет ничего хуже, чем жить жизнью, к которой ты не готов, которую не ждал и которую считаешь подлогом. Этакое чужое куцее пальтишко, выданное несговорчивым портье вместо твоего оставленного горностая.

Каждое утро, подходя к зеркалу, он видел что-то уродливое, мутное, заляпанное… Он видел свою жизнь, как она есть. И если вечером в дыму и винных парах всё наполнялось грядущим величием и смыслом, то утром – нет! Оно было безжалостно! Его копья-лучи прогоняли сладкий дурман, безжалостно коля глаза и высвечивая пылинки, кружащиеся в тишине.

Он был совсем один. Безусловно, не принимая всерьез тех редких женщин, которые разгоняли с ним пыльные хлопья его спальни. Они были объектами: не больше и не меньше пустых бокалов. Он был субъектом: не больше и не меньше своей избранности. Он был… Писателем.

 
                                       * * *
 

Она смотрит на него с обожанием. Всплескивает руками и аплодирует каждый раз, когда он хочет внимания, будь то показ нарядов из штанин на голове или раскидистые разводы краски на листе. Особенно восторженно она хлопает в ладоши, когда он читает свои сочинения. Все они складываются в упругую потрепанную папку, чтобы следующим днем быть насильно представленными сотрудницам на работе. В этот крохотный обеденный перерыв в маленькой коморке для санитарок в уездной больнице города N.

Но она не всегда такая добрая и нежная… Он до сих пор помнит, как меняется ее взгляд, чувствует свистящие удары ремня, и по сей день он не может выносить темноту после многих часов, проведенных в душном чулане. Но он также бережно хранит в голове: каждое утро любовно сложенную и отутюженную одежду; изумительные подарки, купленные на последние сэкономленные деньги, и, конечно же, это громкое, зычное «мой сын – гений!». Мама…

Ей пришлось растить его одной. В этом забытом Богом и неинтересном даже черту городе N. Они жили друг для друга, словно на необитаемом острове, одни среди всех этих людей. Среди этой пустой и безликой массы. Казалось, все смеялись над ними, не уважали, не принимали. Разве знали они, что не стоят и клочка залатанного платья матери? Разве думали, что смеются в спину гению? Они не видели будущего таким, каким оно должно прийти для него. Сверкающим и всепобеждающим царственным возмездием за все годы лишений и унижений.

В этой крохотной коробке, которую язык не поворачивался назвать жильем, на последнем этаже покосившегося дома взращивался избранный. Особенный мальчик. Мамин сын, который вывезет их из этих нечистот на белом коне своей великой судьбы.

«Мой сын – гений!» – так начинались ее беседы с окружающими, и так заканчивался каждый его день, теплым шёпотом над самым ухом.

 
                                       * * *
 

Писатель живет на пересечении двух миров: реального и создаваемого своей фантазией. Часто вынырнуть в действительность из потока мыслей, сюжетов и переливов фраз бывает очень сложно. Когда с ним происходит такое, он чувствует колоссальный прилив адреналина, он не может спать, есть, думать о чем-либо другом. Эта электрическая волна взвинчивает его разум до предела; всё кипит, бурлит! Голос внутри говорит стройными и красивыми фразами, рисуя причудливый узор из его мыслей. Писателю не остановиться, не разорвать эту связь. А после наступает тишина. Голос замолкает. От радостного возбуждения остается лишь головная боль. И эта немота может длиться неделями. И лист на компьютере всё так же пуст и неприлично бел.

Раньше голос вещал намного чаще. И что важнее – гораздо выразительнее и вдохновеннее. Всё ведь из-за того, что они не понимали его и не принимали. Эти сильные мира литературы. Каждую ночь он вел с ними молчаливый диалог. Он доказывал, убеждал, обличал! Его избранность побеждала их слепоту. Сколько порогов издательств было истоптано, сколько писем было отправлено. Половина маленького тиража его единственной изданной книги пряталась в пожелтевших коробках в углу спальни. Другая половина разошлась по книжным лавкам и осела где-то на антресолях невзыскательной публики.

На заляпанном журнальном столике – ослепительно белый конверт, как лебедь посреди грязного черного пруда. Каждый раз он замирает, прежде чем распечатать его. Если бы мама была жива, она бы сделала это за него. Такова была ее работа – быть громоотводом между ним и ими. Между гением и стервятниками. Но ее уже нет. Однако ее густой голос до сих пор живет в его голове – ее просторечие и неправильные ударения… Странно, что именно она была его матерью. Между тем белый конверт ждет своего часа. Удар сердца – трещит шелковистая бумага; еще удар – пальцы раскрывают лист; удар – буквы собрались в единый смысл. Бессмысленный, на редкость, смысл. Опять отказ. Он знает эти формулировки наизусть. Спертый воздух этой комнаты застывает перед ним, секунда потянулась, как пружина, и, наконец, схлопнулась. Происходит детонация: он в исступлении кричит, швыряет попавшиеся под руку предметы. Что-то бьется, что-то разлетается. Как вы могли?! Как?! Глупцы!

Уже после Писатель медленно втягивает едкий дым, и на долю секунды приходит утешение. Что бы сказала мама? Он закручивается в воронку своих воспоминаний.

 
                                       * * *
 

Он всегда был среднестатистическим мальчиком, в меру рослым, в меру упитанным. Даже скорее приятным внешне. Неплохо учился. Но, несмотря на это, всегда был изгоем. Странно, нелогично, немыслимо! Его детскому разуму всегда казалось, что отвергать должны каких-то уродцев. Но за что его? Однако жестокие дети, а потом и целый жестокий мир не жалуют «других». Непохожесть и нестандартность пугают, а всё, что страшит, автоматически требует подавления. Нет оснований к вражде, но ты просто другой вид, непонятная особь, служащая напоминанием, что человек – самый опасный хищник. Его влечет не запах крови, а запах инакомыслия, точнее, его нестерпимый смрад. Писатель помнил каждодневные смешки и тычки в спину. Как же они так сразу узнали, что он особенный? Может, он дольше, чем другие, смотрел в окно? Может, медленнее понимал суть игры? Вероятно, был одет беднее многих и не поддерживал глупые разговоры большинства. Возможно, за это его как-то заперли в школьной подсобке, и мама, с боем проникшая вечером в школу, долго утешала его. И те слова до сих пор живут в нем: «Ты особенный! Избранный! Мой – гений! Они все пожалеют! Ты победишь всех этих ничтожеств!»

И он верил и ждал светлого дня. Мама отправляла его стихи и очерки во все местные газеты, на все олимпиады и конкурсы. Удача начала благоволить ему: много хороших отзывов и оценок получали его произведения. Но каждая его пусть и маленькая, но «победа» отдаляла его от окружающей жизни. Он шел вразрез со всем происходящим вокруг, как маленькое судно, идущее на таран большого корабля. Как-то его сочинение признали лучшим в школе, и он радостно спешил домой – поскорее похвастаться маме. На дворе правила золотая осень – этакая квинтэссенция цвета и света. Все эти спелые, сочные краски были подобны жирным мазкам мастихина: всё объемное, всё необъятное… Юный писатель шагал, любуясь красотой, в голове его, как листья, кружились мысли. Он сочинял что-то, не замечая ничего вокруг… Поэтому был ошарашен резким толчком в спину. Опять они! Эти тупые хулиганы из его класса. Им нравилось доставать его, ведь это было легко.

– Ну что, умник, опять отличился? Только вся твоя писанина – дерьмо!

Дружный гогот дружков подогревал в вожаке уверенность в своем остроумии.

– Слышь, а дай почитать! – скомандовал он.

Писатель, совсем мальчишка, стоял не шевелясь, крепко прижимая к себе рюкзак.

– Чё, глухой?! Дай! – и кто-то рванул его рюкзак.

Но он не отдавал. До белизны костяшек он сжал протертую ткань. Он, конечно, знал, чем закончится это противостояние, но не отпускал. Он не боялся, просто устал от всего этого. С третьим рывком рюкзак оказался у врагов. Они достали его сочинение, зачитали с тупым смехом несколько строк.

– Отдайте! – потребовал Писатель.

– А забери! – не унималась компания.

И опять он знал, что ничего из этого не выйдет. Жалкое зрелище – бегать и пытаться выхватить свое творение у этого стада.

И тут вожак достал зажигалку и поднес к исписанной ровным почерком бумаге, и она моментально вспыхнула. Пламя поползло вверх, пожирая его строки, его мысли, его чувства. Обида прорвалась, и он кинулся к этому здоровяку, попав кулаком ему в скулу. О, это он зря! Понимание этого пришло моментально. С первым ударом в живот и с другими ударами, сыплющимися один за другим.

– Что вы делаете?! Хулиганы! Безобразие! Оставьте мальчика! – донесся до него крик какой-то женщины. И они стремительно разбежались, как положено тараканам при резко включенном свете.

Пока сердобольная женщина поднимала его, он всё смотрел на пожар кленов над головой, на большие изрезанные яркие листья. Капля крови с губы упала на красный лист под ногами. Какая идеальная совместимость: алое на алом. Осень – квинтэссенция цвета, да.

Теперь он стал различать речь, обращенную к нему. Женщина хлопотала вокруг, отряхивала и приговаривала: «Бедный, бедный мальчик! За что они так с тобой?! Это нелюди, просто нелюди какие-то!»

 


 


 


На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Рано. Поздно. Никогда», автора Ирины Самохиной. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Современная русская литература».. Книга «Рано. Поздно. Никогда» была издана в 2021 году. Приятного чтения!