Об авторе и чуть-чуть о литературной критике
Ирина Бенционовна Роднянская, по советским меркам, чрезвычайно известный и обласканный литературовед (абы кому советская власть составлять « Краткую литературную энциклопедию » в 9 томах не доверит), после развала СССР оказалась в том же положении, в каком оказывается любой видный человек в момент «крушения эпох». И из этого крушения — как рабочего, так и идеологического — надо было выбираться. Этот кейс Ирина Бенционовна решила для себя достаточно просто: если Христос есть первый коммунист, а коммунизм выступает за те же вечные ценности, что и христианство, то можно спокойной переквалифицироваться, и заниматься литературной критикой уже с позиции вечных христианских, а не ложных коммунистических ценностей. Таким образом Николай Бердяев заменяет Иосифа Сталина , а Владимир Соловьев — Владимира Ленина . Удобно, чего уж.
Единственным вопросом остаётся трибуна, на которую вновь получивший аксиологический базис литературовед должен взобраться, чтоб вещать массам — таких трибун остаётся совсем мало. Но они есть — и одна из них это толстые литературные журналы. Давным-давно ваш покорный слуга полистал несколько номеров «Нового мира» — его, кстати, вы можете выписывать хоть сейчас, если у вас возникнет подобное желание. На меня пахнуло ветхостью страниц и нафталином фамилий — ряд давно забытых «властителей дум» от советской литературы занимались анализом абсолютно неактуальных, но любовно выпестованных ими литературных тенденций тридцатилетней давности, попутно занимаясь коллективным грумингом — как сказал Иванов, рецензируя Сидорова, и он это сказал верно, а Петров рецензируя Иванова — еще вернее. Эдакие «производные литературные инструменты» в действии — объектом исследования и анализа становился не текст какого-то давно забытого литературного светила, чья фамилия что-то может сказать только паре сотне литературоведов в России, а рецензия на это светило какого-то уж совсем неизвестного автора. И так, как Уроборос кусает себя за хвост, литературный процесс протекает в толстых журнала — от рецензий на гения к рецензии на рецензию на гения. Данный труд Роднянской из этой же серии.
Сама идея дать анализ «движения литературы» за прошедшие 40 лет, да ещё от прославленного литературного критика, кажется безумно интересной — понятно, что литературная критика в России находится, как ни странно, в глубочайшем кризисе: если лицом критики у нас стала Галина Юзефович — это уже тяжелейший и грустный симптом. И да, даже объём меня вдохновлял — 1300 страниц, два тома — этого должно быть достаточно, чтоб провести серьёзную рекогносцировку на местности. К сожалению, реальность оказалась куда более ужасающей, чем я мог предполагать.
О самой работе
Первое что нас встречает, когда мы открываем первый том — это интервью с автором. Странная идея, интервью с автором логичнее было бы размещать в конце — тогда можно будет найти ответы на какие-то вопросы, которые наверняка возникнут при прочтении. Впрочем, вопросы не заставили себя долго ждать — они появляются сразу же по мере прочтения интервью. Автору не нравится слово «литературовед» — оно, якобы, ничего не говорит, и вообще, любой может назваться литературоведом. Странный тезис, конечно, но продолжаем. Автор не в восторге от слова критик. Здесь я уже насторожился — проблема не в слове «критик», а в заданном тоне беседы. Уже не предвещая ничего хорошего, я продвинулся дальше, чтоб, наконец, окунуться в литературную критику 1970-2010 годов, с целью выявить пресловутые «движения», т.е., если «не по-русски» — тенденции.
Первая же статья была об А.С. Пушкине . Немного освежив свою память, и даже немного погуглив, я твёрдо удостоверился — А.С. Пушкина нельзя причислить к писателям «За последние 40 лет». Начав читать статью про Пушкина, я обнаружил, что Пушкин это «наше всё» и «солнце русской поэзии». Всё это было размазано на главу, подозрительно напоминающую статью из толстого литературного журнала. Ладно, двинемся дальше, чтоб ознакомиться со статьёй о... М.Ю. Лермонтове . М.Ю. Лермонтов, как смело предположила автор в своём анализе, великий поэт, и никто как Лермонтов не мог обращаться ко всей России, и любить всю Россию (да-да: «Люблю тебя, немытая Россия»). Дальше по канве, глубоко выбитой ещё школьными учебниками — Н.В. Гоголь , Ф.М. Достоевский , А.А. Блок , Н.А. Заболоцкий . Первый раздел (из двух) первого тома Движения литературы свелась к этим безусловно значимым, но не очень подходящим к теме исследования фамилиям. Грустно как-то.
Вторая часть, «О движении современной прозы», оказалась совсем не лучше. Скажем так, примерно так литературоведы за 70 представляли в 70-м же году современную прозу. Центральное место здесь занимает Александр Вампилов с его «Утиной охотой» — человек, умерший в 1972-м году, прекрасно иллюстрирует литературу с 1970 по 2010 год. Просто блестяще.
Нет, конечно, не одним Вампиловым едины — будут упомянуты ещё и Шкловский , и даже старик Битов . Но те, о которых бы действительно хотелось почитать, пусть и о Романе Сенчине — в тексте встречаются лишь урывками. Сразу становятся понятно — данные писатели не являются объектами «литературного космоса» автора, занесло их туда разве что каким-то сторонним притяжением от более крупного, и близкого автору объекта. Более-менее в том космосе находятся только постоянные участники толстожурнальной литературной тусовки, вроде Олега Ермакова или Ольги Шамборант (в биографии её горделиво красуется, что она, когда печаталась в «Новом мире» (!) обругала Татьяну Толстую ! Да, это надо выносить в автобиографию — серьёзный факт). Убежден, что вы не знаете ни первого, ни вторую — знаете почему? Да потому что и я о них узнал из этой книги — ох и «движение современной литературы». Вишенками на торте второго раздела будут красоваться Александр Солженицын и Евгений Гришковец . Занавес.
Кратко о впечатлениях
Да, это такой толстожурнальный литературный междусобойчик — убежден, что подавляющему большинству лиц, которые любят литературу, но при этом не читают «толстые литературные журналы» — 80% имен из данной книги будет совершенно неизвестны и не интересны. Но главная проблема не в этом — в конце концов если автор применяет интересны метод, пусть даже на заведомо неудачный объект — сама методика может быть использована дальше. Проблема в том, что автор не сильно хочет заниматься современной литературой, на тему которой она составила (уверен, что именно составила, но никак не написала. Признаками цельного исследования здесь и не пахнет) два тома. Ей ближе Владимир Соловьев, литература золотого века — там есть и авторитеты, к которым можно апеллировать, и некие нормы, отказ от которых позволит увидеть в себе бунтаря, а придерживание которых позволит причислить себя к филологам-традиционалистам. Даже по самому тексту видно, насколько автор спокойно себя чувствует на страницах с десятками ссылок, и насколько боязливо и неумело шагает по тому материалу, где ссылок в таком количестве нет, и быть не может.
Я не могу назвать себя врагом толстых журналов — более того, я хотел бы, что в России существовал какой-то печатный орган, который бы занимался книжным изданием, литературной критикой и пр. — ну тем, чем занималась ныне покойная газета Книжное обозрение в бытности Александра Гаврилова её главным редактором. Я покупал Книжное обозрение, и я даже готов выписывать новое издание, если оно будет отвечать моим требованиям оповещать меня о новинках именно книгоиздания (в Книжном обозрении было приложении, и там просто перечислялись все книги, изданные в России за прошедшую неделю — крупные списки, которые я читал с невероятным интересом, и выписывал нужное. Именно оттуда я узнал о выходе «Комментария к русскому переводу романа Ярослава Гашека Похождения бравого солдата Швейка» Сергея Солоуха ) — проблема в том, что «литературные журналы» это ближе к литературной и критической графомании, чем к обзору новинок книжного рынка.
Поэтому мой вердикт: если вы хотите ознакомиться с критикой толстых журналов без покупки этих журналов — эта книга для вас. Если же нет — то больше вы чего-то интересного для себя отсюда не вытащите — ну если не считать мысль что «Пушкин — солнце русской поэзии». Второй том читать точно не буду.