Том 1. Зимний сон

1

Так холодно в городе давно не было, беспощадный мороз щипал губы, нос и щеки. «Прощай навсегда…» – крутилось в голове. Он мерз в дурацком тонком пальтишке и глупо смеялся, раздражаясь на оледеневший асфальт. Ветер вдруг насыпал горсть блестящих снежинок. Смотреть на них было больно и очень весело одновременно. Подумал, что со своими длинными ногами он похож на пьяного журавля.

Правда состояла в том, что он и был пьяный журавль, а идти предстояло еще очень далеко. Зато «прощай навсегда» стало как приговор. И приговор окончательный, отвратительный, бьющий как плеть, но, увы, долгожданный. Пришло спокойствие. Хуже не будет, свершилось.

Остановился, поднял голову, увидел фонарь. Улица сужалась и уходила в неизвестную черную щель. Снег сыпал старательно и без перерывов. Чем дольше он смотрел на летящие снежинки, тем больше согревался. Выдохнул давно застрявший в горле колючий воздух. Рассмеялся, как безумный.

«Прощай, сука, навсегда. Я зол и я свободен».

Он бы обнял весь этот спящий и холодный город и стал бы снегом, стал луной, уснул в этом сне, чтобы проснуться там, где не болит сердце и где нет тела. Это было бы замечательно – лететь снежинкой, отдаться ветру и утонуть в рое послушных капель, поглощенным ледяной романтикой. Вот и все, прощай навсегда…

Стало жарко, он расстегнул пальто, улетая вместе с потоком снега, несомого ветром прямо в неизвестную черную щель. Мир перестал быть реальным и превратился в трехмерную игру, нет, наверное, в четырехмерную, где лететь можно было куда угодно. Он вдруг увидел себя сверху, в расстёгнутом пальто, с растрёпанными волосами, с безумной улыбкой. Он выдыхал пар, как дракон выдыхает огонь; он пах виски, сигарой и женскими духами, он стоял такой беззащитный перед одиночеством, что не знал, как сделать следующий шаг.

Прощай навсегда, принцесса. Твой выбор, твой шаг, твоя жизнь.

Снег сыпал на его горящую макушку и холод превратился в тепло. «Ерунда, – махнул он упрямо головой, – надо просто дойти домой и больше не пить столько виски и все будет хорошо». Или не будет? Как там? Прощай навсегда…

Улететь вместе со снегом, стать холодом и свежестью, стать легким ветром и плыть сквозь вселенные, обнимать звезды, гореть и возрождаться, терять тело и получать новое. Вот о чем шептала ночь и он улыбался ей в ответ, выдыхая волшебный виски. Обнял столб, чувствуя его невероятную твердость и холод.

Пальцы почти примерзли, когда он взял себя в руки и заставил идти дальше. Снег все сыпал и сыпал, завораживая движением снежинок. Он вытащил телефон и пытался снять на видео, унести с собой танец ночи. Не получилось, все дрожало и смазывалось. В сердцах он швырнул телефон, но потом одумался, наклонился, подобрал с холодного снега.

И пожалел, что не одел ботинки. Проклятые штиблеты годились для паркета, а не для оледеневшей улицы. Растянулся, хватаясь за воздух, больно упал на подломленных ногах и подумал – хорошо, что никто не видит. Снег сразу облепил джинсы и проник к теплой коже. Хмыкнул носом, поднялся, рыча на все: на снег, на телефон, на эту глупую фразу: прощай навсегда. Как зверь. Лунный кот, а снег – его шерсть. Надо было идти домой.

Ладно, идем.

Собрался, стряхнул снег, застегнул пальто, телефон засунул в карман. Все нормально. Это ведь не конец жизни, он молод, прекрасен, он сексуален и умен. Все будет хорошо. И правильно – прощай навсегда. Хватит ныть. Ветер сыпанул горсть снега в лицо. Он поймал снежинки ртом, становясь зимой во полти.

Отдаю тебе свое тело.

Какое-то время он очень искусно и плавно танцевал с зимой, потом отпустило и мир вернулся в привычное русло. Ничего волшебного не было, просто шел снег на улице, была ночь и холодало. «Иду», – сказал он неизвестно кому, никто его не ждал. Прощай навсегда. Они расстались и точка. Обернулся, куда его занесло?

Здесь, черт возьми, всего одна широкая улица и от нее надо повернуть налево, потом проскочить под мостом и пройти мимо озера. И там его дом. Все предельно просто, так почему он не узнает улицы? Виски тут не причем.

Он зажмурился и снова открыл глаза – не изменилось. Вот это глюк, он, же проклятье, не абсент пил… Вот банк с покосившейся вывеской. Стоял тут вчера и позавчера и уже давно. На месте. Вот справа черная, колючая пиками ограда с обрывками объявлений. Кажется садик. Он ходил здесь три года на работу, прямо по этой улице, он знал ее наизусть. Между садиком и банком было неказистое трехэтажное здание, похожее на государственное учреждение. Какой-нибудь комитет по вопросам городской канализации, или управление по организованной борьбе со стихийно возникающими очагами торговли.

Он не помнил, потому что не читал таблички. Казенный дом времен Хрущева с деревянными окнами и заросшими плесенью подъездами. Всего три этажа. Это он помнил точно, точнее некуда. Напротив, на другой стороне улицы было здание пожарной части. Обернулся. Да, все верно, пожарка мигала огнями и казалась логовом дракона. Рядом магазинчик. Закрыт. Пивной ларь с сисястой теткой на баннере, почему-то в ажурном фартуке. Тоже на месте. Все верно. Вчера он купил здесь пиво. Было еще плохо и тяжело, «прощай навсегда» не было сказано вслух и он думал – пиво поможет. Не помогло, чем больше он тогда пил, тем сильнее трезвел.

Обернулся опять и на миг закрыл глаза. Исчезни, наваждение, уйди к черту! Нет. Нужно было просто махнуть рукой и пойти домой, не заморачиваясь. Трехэтажного казенного дома не было. Точнее он, будь ему пусто, стоял на месте, но вот над ним возвышалось еще одно здание.

Небоскреб. Новехонький, блестящий, стеклянный. Крышей уходил в черные небеса. Царапал звезды. Модный такой и красивенький, как картинка. И этого не могло быть, ни в этом городе, ни на этой улице, нигде. Во-первых, здания не строят за один вечер. Да, не строят, а еще утром его не было, за это он мог поручиться. Тащился ведь в суд, жевал сигарету и не мог угомонить трясущиеся руки.

Не было небоскреба и точка.

Во-вторых, если даже предположить, что здание построили, а он ходил и не замечал все это время, то возникал очень серьезный вопрос: как? Как на старый фундамент сорокалетней давности мог встать многоэтажный небоскреб? Он ничего не понимал в архитектуре и строительстве, но представить себе стоэтажник, построенный на фундаменте старого трехэтажного здания, не мог. И поверить в его реальность не мог, потому что все это выходило за рамки.

За рамки чего? Виски не позволило четко сформулировать, но это было неважно. Пришел ступор. Сердце сжалось и потом вдруг стало колотиться, как безумная боксерская груша. Он тер глаза, тер до слез и думал о какой-то фигне, не в силах остановить бег мыслей.

Реальность обманула его. Не было раньше никакого небоскреба, и вот, только он развёлся, как небоскреб сам собой вырос из ниоткуда, да еще так прямо лез на глаза, что отвернутся не было сил. Хотелось обвинить виски или стресс. «Крыша» съехала? Нет, не то. Он прислушался к стучащему в висках сердцу и понял, что абсолютно трезв. Происходило нечто выходящее за рамки, прямо сейчас, прямо с ним, обычно очень трезвым (не сегодня) и практичным человеком. Никакой мистики, никакой схоластики, никакой к черту философии. Его жизнь была проста и понятна. А сегодня этот чертов небоскреб как-то влез в башку и не поместился в ней. Стало неуютно. Что делать?

– Курьер.

Вдруг четко и ясно произнес кто-то за спиной. Обернулся, – никого, только ветер и снег. Запахнул пальто, пытаясь спрятаться и забыть, все что было, но небоскреб звал его. Звал смотреть, звал не бояться, звал оставить все, что прикипело, как гарь. Звал зайти. Присмотрелся. Старенькая подъездная дверь была нараспашку. И на ней, как положено, висела табличка, возвещавшая о комитете или чем-то еще. Прикрытие. Небоскреб прятался за хрущевкой с неприметным видом. Вот как.

Он понял это сразу и попытался рассмотреть стык. Как же выглядит место, где заканчивается старое и начинается новое строение? Но стало темно, свет фонаря потух и ветер с новой силой стал порошить снегом. Вот оно. Надо было решаться. Либо уйти и все забыть, либо сделать шаг и зайти в небоскреб. Пришло четкое понимание – зайди и останься. Тайны вселенной ждут тебя в небоскребе. Не тупи. Делай шаг.

Уже почти решился, дух захватило, он подумал, что даже не успеет попрощаться со своей родней и тут зазвонил треклятый телефон. Разве он его не выбросил?

– Кто? – был зол и имел право. Три часа ночи, все нормальные люди давно спят, плюс лезет, как туман с горы, видение запредельных домов и тут…Витенька. Ну конечно, кто же еще?! Жадная и пустая душонка, все суется со своими расспросами. Вампир. – Ты че так поздно?

– Во-первых, привет. А во-вторых, не кричи на меня, я тебе весь вечер звонил, потом Максу дозвонился, он сказал, что ты напился и пошел домой. Я вот и звоню, узнать, где ты?

– А ты мне что, мама? – угрюмо выкрикнул в трубку, стало тошно, вернулись виски, сигары, душный кабак, Макс со сломанными очками и еще там была официантка, которую он вдруг захотел грубо облапать, просто из мести, просто, чтобы слить свою агрессию. Мир вернулся. Снега больше не было, фонарь опять ярко разгорелся и он побрел в сторону своего дома, понимая, что чудес не бывает.

– Давай, рассказывай, как все прошло. Как вы хату будете делить?

– Не делим, вот так. Слушай, а тебе спать не надо и на работу завтра не идти?

– Да к черту, к черту. Для меня друзья важнее.

Не были они друзьями, никогда. Так, прилип этот хмырь, Витенька, из соседнего отдела доставки. Выпили с ним как-то пива и показался он тогда внимательным и удобным собеседником. А теперь вот не отвяжешься. Все ему рассказывай, все ему докладывай, словно капитану полиции. Давно надо было его послать куда подальше, так ведь проклятая вежливость. На хрен. Как же небоскреб, как же его волшебное приключение к центру вселенной? Или показалось? Конечно, показалось. Померещилось. Чего спьяну-то не привидится?

– А ты по Светлой ходил сегодня?

– Нет, я ведь на автобусе, ты знаешь. А что?

– Да так. Не важно. Развелись мы, Витенька. Пять лет нежной любви коту под хвост. Квартиру она мне оставляет, а машину заберет. Да и хрен с ней, все равно рухлядь. Мама ее все время плакала, а я вот напился и все мне пофигу.