Все персонажи романа, события, фамилии, названия, организации и предприятия являются вымышленными.

Все совпадения случайны.

Автор заранее извиняется, если кто-то узнал себя, своих знакомых или вообще на что-то обиделся.

Это всё опять сказки, полное враньё, и «так не бывает».

По мнению родителей, бабушка дурно влияла на Стеллу, забивая ей мозг разными глупостями типа того, что сознание определяет бытиё. Родители числились атеистами и верили в материализм так же, как теперешние православные верят в Иисуса Христа. То есть, как и положено настоящим верующим плевали три раза через левое плечо, стучали по дереву и строго относились к чёрным кошкам. Разумеется, в церковь при этом в отличие от нынешних православных не ходили и в бога не верили, справедливо полагая, что Господь – не фраер, и таскать каштаны из огня за того, кто ему в пояс кланяется, вряд ли будет. Родители самостоятельно ковали своё счастье, опираясь исключительно на бытиё. Ещё бы! Ведь первичность сознания, согласитесь, для понимания этим самым сознанием, ну, очень сложная штука, очень-очень. У ребенка же это сознание никакими глупостями типа атеизма или православия не затуманено, и ребенок, каким и была в свое время девочка Стелла, верит исключительно авторитетам. Бабушка же являлась для неё авторитетом непререкаемым. И если бабушка сказала, что некрасивых женщин не бывает, а есть глупые, которые не могут назначить себя красивыми, то значит, так и есть.

Красота Стеллу особо не волновала примерно до пятого класса, но потом под влиянием совместных с бабушкой просмотров костюмированных фильмов из жизни красавиц она решила, что ей непременно нужно быть именно красавицей и тут же назначила себя таковой. Тем более бабушка говорила, что имя «Стелла» в переводе с латинского означает звезда. А где вы видели некрасивые звёзды? Намерениям Стеллы стать настоящей звездой совершенно не мешало то, что к пятому классу она выглядела далеко не прекрасным лебедем. Она и на гадкую уточку-то не тянула. Тощенькая, белобрысая, мелкая, бледная и невзрачная, чисто моль. Однако, как настоящая красавица из костюмированного фильма она принялась любоваться собой в огромном бабушкином зеркале венецианского стекла. Зеркало стояло в прихожей и возвышалось до самого потолка.

Теория первичности сознания и его власть над бытиём предполагает, что вся окружающая материальная действительность непременно под это сознание подстроится, чего бы оно там себе не удумало. Поэтому и поведение носителя этого самого сознания должно соответствовать задуманному. Конечно, этак можно и в психушку угодить. Например, если ходить и рассказывать окружающим, что ты Мерелин Монро, петь нечто типа «пу-па-пи-ду-пууу» и наяривать на укулеле. Но такое поведение ничего общего не имеет с первичностью сознания и вторичностью бытия. Поэтому те молодые люди, которые возомнят себя вдруг президентом и начнут опаздывать на важные встречи часа на два-три, рискуют просто лишиться работы. Не каждый президент опаздывает, а только один, и эта ниша уже занята. Соответственно, не каждая красавица – это Мерелин Монро. Все красавицы разные, как и президенты. Но каждая красавица непременно любуется собой при помощи зеркала. Чем там и как любуются президенты, мы не знаем, нам это не интересно. Нам про красавиц надо, мы женщины. Хотя и мужчинам про красавиц тоже интересно не меньше, чем про президентов.

Так что Стелла по наущению бабушки стала любоваться собой регулярно и практически сразу сама себе понравилась. Разве она не красавица? Особенно если нацепит на себя бабушкин воротник из чернобурки и наденет мамины красные туфли на высоких каблуках. Кстати, многие недооценивают роль высоких каблуков в жизни настоящей красавицы. А зря.

Мама, глядя на все эти ухищрения Стеллы, хохотала.

– Прямо материализация чувственных идей! – говорила она бабушке. – Ты б тогда уж ребенка на что-нибудь полезное нацелила, что ли. Кровь, например, взглядом останавливать, или раны заживлять силой мысли. А то красавица наша хоть и на каблуках, а колени, вон, все ободранные.

К окончанию школы Стелла вымахала до ста восьмидесяти сантиметров, раздалась в попе, обзавелась длинными ручищами и ножищами, а также прозвищем «эстакада», потому что, где «Стелла» там и «стела», она же плита, а то и вовсе каменный столб. Это, однако, ничуть не помешало ей любоваться собой в зеркале, и как оказалось, совершенно правильно. Ведь к окончанию университета Стелла уже не знала отбою от интересантов и вскоре выскочила замуж. Но так как бабушка к тому моменту уже умерла и позабыла Стелле посоветовать назначить себя ещё и счастливой, то с мужем Стелла разошлась примерно через пару лет совместного кошмара. В результате того кошмара у Стеллы теперь имелся сын Платон десяти лет.

Правда, с работой Стелле сначала очень повезло. Ведь старательно получая самое лучшее в Питере образование в самом престижном Университете, она искренне верила, что именно это образование позволит ей хорошо устроиться в жизни. Ну, в точности так же как красавице стать красавицей помогает регулярное любование собой в зеркале. Главное поверить, что ты будущий успешный финансист, и регулярно посещать лекции. И действительно, еще во время учёбы Стелла устроилась на практику в крупную иностранную автомобилестроительную компанию, которая с какого-то перепуга поверила в нашу стабильность и всяческие льготы для инвесторов, и построила рядом с городом на Неве серьёзное производство своих шибко популярных среди российского населения автомобилей. Ну, да! Некоторое время дело шло прекрасно, можно сказать, блестяще. Стелла делала карьеру в финансово-экономическом блоке, перенимала иностранный опыт финансового планирования и бюджетирования, а самое главное, заколачивала на этом вполне себе приличные денежки. Даже машину купила, а потом ещё и квартиру в ипотеку приобрела, хорошую такую просторную квартиру в приличном месте и приличном доме с консьержкой и собственной парковкой. Однако тут в выстроенную сознанием идиллию, вдруг резко вмешалось бытиё. Ну, не может же Стелла своим сознанием влиять на неуправляемое бытиё целой страны.

Благосостояние населения вдруг перестало расти и даже наоборот взялось падать и падать. Конечно, не совсем вдруг, а вполне себе закономерно. Пока никто за экономические рычаги не дергал и свои имперские амбиции не удовлетворял, так это благосостояние росло себе и росло. А тут…. Автомобили перестали пользоваться повышенным спросом, льготы инвесторам закончились, иностранные капиталисты подсчитали доходы и решили, что дешевле заводик в Питере закрыть. Им-то что?! Собрали вещички и убрались восвояси, а Стелла осталась, хоть и с приличным выходным пособием, но без работы и с невыплаченной ипотекой. Она взяла сознание в кулак и объявила бытию, какую работу ей хотелось бы получить.

– Ха! – ответило бытиё и сморгнуло.

Найти работу, несмотря на возраст далёкий от предпенсионного и внушительный послужной список, оказалось непросто. Финансово-экономические отделы оставшихся на плаву крупных компаний оказались хорошо укомплектованы, а если там вдруг образовывалась хоть какая-нибудь вакансия, то руководители этих отделов видели для себя в Стелле серьёзную конкурентку. Возьмёшь такую, пусть даже и рядовым менеджером, а она ведь, того и гляди, начальника подсидит. Да чего там начальника? Такая запросто и самого финансового директора подвинет. Поэтому даже если Стелле и удавалось обаять руководителя службы персонала, то руководитель финансового направления безжалостно заворачивал её резюме. А уж должность финансового директора можно было выпрашивать у бытия до бесконечности. Как говорится, мечтать не вредно. На таких местах плотно сидели свои люди, братья, сватьи, любовницы и прочие, пусть не очень финансово грамотные, но кому-то непременно нужные ответственные и верные работники.

Многочисленные консультанты, коучи и психологи предлагали различные курсы, как познать самоё себя и стать успешным. Многомудрые специалисты по найму персонала в социальных сетях учили соискателей, как правильно соискать. Из каждого утюга доносилось, что если у тебя нет работы, то ты виноват в этом сам. В утюгах тоже, видимо, присутствовал некий перекос от бытия к сознанию. Действительно, разве может на безработицу влиять падение производства, массовое бегство капитала и высокие налоги на труд? Ежу понятно, что в безработице повинна инфантильность населения. И вообще, какая такая безработица? Статистика ответственно заявляет, что никакой безработицы в нашей великой стране нет. Вон, в сети гипермаркетов постоянно кассирши и уборщицы требуются. Переквалифицироваться в уборщицу или даже в кассиршу Стелла почему-то категорически не желала. Странно, не правда ли?

Так что бытиё категорически упиралось и не подчинялось не только сознанию Стеллы, но и массовому сознанию населения. Можно подумать, Стелла одна такая, кто хочет быть успешной, ездить на работу в собственном автомобиле, выплачивать ипотеку, и, страшное дело, отдыхать с сыном где-нибудь в Турции. Видимо, с хорошей работой, как и со счастливой личной жизнью, всё не так просто как с красотой. Зеркала и туфель на каблуках недостаточно, впрочем, как и знаний с дипломами. Необходима та самая, чёртова удача. Вот попробуйте сформулировать, что это такое, представить это себе и ухватить за хвост. Удача ведь нечто эфемерное, как и счастье. Можно, конечно, ходить туда-сюда и своим видом производить на окружающих впечатление удачливого и счастливого человека. Но, во-первых, окружающих, если они твои родные и друзья, не обманешь, им про твою ипотеку и полное отсутствие личной жизни всё доподлинно известно, а во-вторых, кто знает, как на самом деле выглядит удачливый и счастливый человек? Вряд ли он хохочет всё время. Хотя Стелла на его месте уж точно бы хохотала. Да и кто б не хохотал-то? Однако следует признать, что Стелла какое-то время всё-таки ощущала себя, если уж не счастливым и удачливым человеком, то вполне себе успешным точно. Благодаря сделанной на заводе карьере, Стелла имела некоторое представление о том, как этот успешный человек женского пола должен выглядеть. Поэтому каждый раз, когда она за каким-то бесом выходила из дома в присутственное место, она надевала что-нибудь непременно очень дорогое и цепляла на лицо безмятежную улыбку. Уж если разные встречные поперечные уверятся в том, что у Стеллы всё о’кей, то, глядишь, и бытиё развернётся к ней передом. Не зря же у американцев не принято жаловаться на проблемы, потому что жалобами можно спугнуть удачу. Хотя, наши люди совсем не американцы. Нашим людям свойственна такая вещь как зависть. Зависть – это страшное оружие. Кстати, и очень хороший пример того, как сознание может повлиять на бытиё, причём на бытиё чужое. И если ты ходишь весь из себя весёлый и довольный, то можешь получить в спину суровый завистливый взгляд. И всё! Капец твоему благосостоянию. Так что в нашей действительности никогда не знаешь, что лучше. Улыбаться безмятежно или жаловаться всем подряд на судьбу-злодейку.

Как-то после очередного безнадёжного собеседования с подозрительной дамой-финансистом, которая странным образом путалась в терминах, Стелла по пути домой заехала на работу к лучшей подружке Зинке. Уж, если день так бездарно потерян, то человеку необходима хоть какая-то моральная компенсация. Общение с жизнерадостной Зинкой всегда действовало на Стеллу благотворно и вселяло в неё какую-никакую уверенность в завтрашнем дне.

Компания, в которой работала Зинка, располагалась в новом большущем бизнес-центре. А в любом уважающем себя бизнес центре обязательно имеется какое-нибудь кафе или даже целый ресторан. И где ещё, спрашивается, как не в кафе бизнес-центра демонстрировать окружающим незнакомцам свою удачливость и успешность? Особенно когда на тебе дорогой летний костюм и туфли на высоких каблуках, волосы тщательно уложены, а в руках белая сумка известной фирмы. Посмотрят люди и подумают, вот девушка, у которой всё хорошо. Подумают они так, отправят свою мысль в космос, ну, или ещё куда, где там рычаги влияния сознания на бытиё находятся, глядишь, бытиё спохватится, исправится и станет соответствовать. А кроме того в кафе бизнес-центра твоей успешности никто завидовать не будет, там все сами успешные, в смысле с работой. Потому как в наше время наличие работы, да ещё и в офисе – уже большой успех!

Подружки уселись за свободный столик, заказали кофе с печенюшками, и Зинка по своему обыкновению принялась философствовать. Она очень любила это дело, считала, что мозги необходимо регулярно переключать и перезагружать, особенно в присутствие Стеллы. Ведь Стелла обычно слушала внимательно всё, что бы Зинка не несла, какую бы завиральную идею не излагала, и выслушав, задавала правильные вопросы, либо подтверждая очередную Зинкину теорию, либо опровергая её. Опровержений своих идей и теорий Зинка не боялась, справедливо полагая, что отрицательный результат тоже результат. Главное мозги отдыхают, переключаясь от программирования, которым Зинка занималась с утра до вечера, на разную житейскую лабуду.

– Мы живём в абсолютно мужском мире, – решительно заявила Зинка на этот раз.

– Ну, да, – согласилась Стелла. А чего тут спорить?

– Ты только посмотри! – Зинка махнула рукой в сторону висящего на стене кафе огромного плазменного экрана, на котором беззвучно извивались и открывали рты полуголые девицы. – Ну, нельзя же так!

– Как? – не поняла Стелла.

– Подстраиваться под мужское мнение. Почему женщина не может быть сама собой?

– Почему это не может?

– Потомушта! Мужчинам нравятся исключительно блондинки с длинными ногами и большими сиськами, и вот, пожалуйста. Девушки рады стараться. Все вокруг поголовно блондинки с длинными ногами и большими сиськами. Покрасили волосы, нацепили каблуки и вставили сиськи. И губищи ещё эти, как у карасей, или не карасей, я в рыбах не разбираюсь, неважно, губищи….

– Ты преувеличиваешь. Не все поголовно. Я вот не красила и не вставляла, а каблуки мне самой нравятся. На каблуках я не просто эстакада, а Эстакадища. И губы у меня нормальные, бантиком. Мама всегда говорит, что они бантиком.

– Ты – ошибка собственных воззрений и формулировок! Думала, что строишь особенный мир Стеллы, а в результате подстроилась под мир мужской с его идиотскими представлениями о красоте.

– Неправда, так совпало. Мои представления совпали с идиотскими. Кроме того, не все подстраиваются. Вот, ты-то не подстроилась!

Зинка всем своим видом противоречила тем самым мужским, по её мнению идиотским, представлениям о красоте. Маленькая, стремительная, тощенькая, с тонким нервным ртом и копной тёмных волос. Про сиськи и говорить нечего. Их у Зинки не было никогда от слова совсем. Они чудом материализовались только на период грудного вскармливания Зинкиных младенцев, а потом исчезали, как не было. Это, однако, никак не мешало Зинке быть счастливой женой и многодетной матерью, а также весьма успешным программистом с очень хорошей зарплатой.

– Я, да, пока не подстроилась! Держусь изо всех сил, но уже подумываю.

– Насчёт чего подумываешь?

– Ну, чтоб вставить это самое. – Зинка сделала неопределенный жест рукой.

– Иди ты! Зачем?

– Надо! Хочу, как все. Вон, у Алины моей одной однокласснице вставили. Мамаша собственноручно отвела. В смысле собственноножно. Алинка теперь ноет, что тоже такие хочет, говорит, детям после пятнадцати уже можно не ждать милости от природы. А я решила, сначала я. В очередь! Где это видано, чтобы у ребенка сиськи были больше, чем у матери?

– Действительно! Однако ты ей скажи, чтоб брала пример с меня. Ты меня помнишь в пятнадцать лет? Какие там сиськи! Алина твоя ещё в том самом возрасте, в котором пока может сама определить свою внешность. Пусть назначит себя красивой, смотрится почаще в зеркало, глядишь, вселенная и подтянется. А, главное, забесплатно!

– Интересная мысль.

Тут к Зинке подошёл кто-то из её коллег, и они защебетали на каком-то загадочном языке, понятном исключительно программистам. Стелла обратила внимание на то, что внешне её лучшая подруга отличается от программистов мужского пола только отсутствием бороды и длинными волосами. В остальном всё практически тоже самое: невзрачные штанцы, толстовка, кеды. Ага! Видимо, именно так в мужском мире с его идиотскими представлениями и должны выглядеть успешные программисты. Может быть, Стелла выбрала неправильную профессию? Уж если решила быть красавицей, то надо было не в финансисты лезть, а в какие-нибудь модели или актрисы. Хотя какая из неё актриса? Вон, даже толком успешного финансиста изобразить не может. Можно сказать, безработица у неё на лице написана крупными буквами. И вообще, времени на смену профессии у неё категорически не осталось. Имеющихся денег хватит только на три месяца. За три месяца в знаменитую топ-модель не переквалифицируешься, да и начинать карьеру топ-модели в тридцать пять лет уже точно поздновато. Остаётся уборщица. Знаменитая топ-уборщица. Только вот ипотека не позволяет об этом даже мечтать.

– Эй, ты где?! – Зинка, наконец, прекратила программистскую трескотню и пощёлкала пальцами перед носом у Стеллы.

– Да, вот подумываю, не пойти ли уже в уборщицы, – честно призналась Стелла.

– Блин! Сбой программы. – Зинка стукнула себя по голове точно так, как в детстве Стеллы бабушка стучала по телевизору, когда он отказывался работать. – Подзабыла слегка. У нас тут три этажа занимает очень жирная контора. Ну, очень-очень жирная, они дочерние у госбанка, блин, не помню, как называются. Консалтинг чего-то там, неважно. Они программы разные строчат, клиентов банковских поддерживают и всё такое. У меня подружка моя институтская Васька, ну, Василиса, там руководит отделом прдырмыртыр, – это выражение подруги Стелла не поняла, видимо, что-то программистское, – так вот! У них там финансовый директор недавно уволился, ищут нового.

– Уволился? – удивилась Стелла.

Жизненный опыт подсказывал, что из жирной конторы финансовые директоры так просто не увольняются. Их либо переводят на повышение, либо увозят в автозаках, либо они сами утекают с чемоданами денег в «прекрасное далёко».

– Сожрали. – Зинка махнула рукой. – У них там это обычное дело. Текучка – просто жесть. Тебе срочно надо на его место, пока никого другого не нашли.

– Надо, конечно, но как? И вдруг тоже сожрут?

– Тебя не сожрут, ты девочка, там мужчин кушают.

– А с девочками чего делают?

– Да какая разница? Тебе деньги нужны или нет?

– Очень нужны!