© Ирина Мельникова, 2021

ISBN 978-5-0055-1473-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0055-1474-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лаборатория чувств

Пролог

– Формулы, точно характеризующей любовь и способной определить, как и в какой момент зарождается это чувство, не существует. Но сегодня, сейчас, в этом шоу, мы попытаемся доказать вам, что любовь можно создать. Мы открываем новое уникальное шоу «Лаборатория чувств»!

Я смотрю на ведущего через экран, находящийся за кулисами, и ловлю себя на том, что вновь кусаю губы. Дурная привычка, из-за которой уже через пять минут я рискую остаться без помады.

Нужно взять себя в руки. Успокоиться.

Моё тело дрожит, колени подгибаются. Где-то глубоко, в районе желудка, раздаётся громкое сердцебиение. Я не волновалась так сильно даже когда ждала результатов при поступлении в вуз мечты. Даже когда случайно встречала в коридоре того самого парня на переменах.

Так мне сейчас казалось.

В мыслях мелькает запоздалое: «Зачем я в это ввязалась?». Но кто-то громко кричит за спиной: «Приготовились!» – отчего все девушки рядом со мной вытягиваются в струнку и делают глубокие расслабляющие вдохи и выдохи.

На экране вместо ведущего появляются цифры – обратный отсчет.

Десять, девять, восемь…

Прямой эфир, федеральный телеканал, миллионы зрителей…

Семь, шесть, пять…

Обратного пути уже нет. Нужно собраться. Вдох…

Четыре, три, два…

Выдох… Я не могу… Не могу! Мне страшно!

Один, ноль.

– Пошли! – властно командует голос.

Меня толкают в спину. Я делаю шаг, второй. В лицо ударяет яркий свет софитов, и я теряю способность ориентироваться в пространстве, двигаться, думать. Я помню только одно: я – участница телешоу «Лаборатория чувств».

Глава 1

Легко взбежав по внушительным ступенькам на третий этаж, я энергично нажимаю на кнопку электрического звонка. Сколько раз я так делала? Несколько раз в неделю на протяжении двенадцати лет.

– И-иду! – раздаётся звучное и протяжное откуда-то из глубин квартиры, и через пару секунд дверь передо мной приветливо распахивается. – Привет! Проходи.

Оля, одной рукой вытирая мокрые волосы, другой проворно закрывает за мной дверь на замок и шлёпает в комнату босыми ногами.

– А твои где? – вслушиваясь в неожиданную тишину, интересуюсь я.

В скромной Олиной двушке в старом доме послевоенных лет ухитрялись жить сразу пять человек: она сама, родители, и старший брат с женой. А ещё кот Пафнутий, который заслуживает отдельной истории. Если коротко, кот разрешает домочадцам жить в своей квартире. Вот и теперь, развалившись прямо посреди кровати, он смеривает меня презрительным взглядом и, отвернувшись к окну, лениво прищуривается. Я осторожно опускаюсь на краешек: моё тело прекрасно помнит когти этого зверя.

– А, Андрей с Катькой в торговый центр отправились, родители на даче. Мы тут с Пафнутием вдвоём хозяйничаем. Чай будешь?

– Буду, – не стала отказываться я.

Но мой ответ тонет в громком рёве и скрежете. Оля недовольно морщится и, повысив голос, комментирует:

– Эти вверху сегодня весь день сверлили, пилили, строгали – задолбали, – и призывно машет рукой, мол, пойдём.

Мы плавно перемещаемся на кухню, где я свободно сажусь на стул и откидываюсь на спинку, радуясь, что хоть тут не заняла место кота и могу посидеть спокойно – слишком жестко здесь для этого барина.

Оля без суеты достаёт из шкафчика кофемолку и принимается готовить крепкий напиток, от запаха которого приятно кружится голова.

А мой взгляд перемещается на пышно цветущую у окна розу в огромной кадушке, которая стоит здесь, наверное, с тех пор, как началась наша с Олей дружба. А было это еще в третьем классе. До этого ни я, ни она особо друг друга не замечали. Но однажды на каникулах всем классом отправились на пикник в ближайшую рощицу, и моя «врагиня» тоже, с которой я тогда была в ссоре – уже и не помню, из-за чего весь сыр-бор был, но так мы и не помирились до конца до сих пор; скорее, сохранили холодное перемирие и разошлись в разные стороны. Тогда мы приносили каждый свою еду и ели все вместе, делясь друг с другом. А эта девочка (я не буду называть её имя, ладно?) решила настроить против меня класс и всех потихоньку – так, чтобы это не ускользнуло от моих глаз, но учительница не слышала, – науськивала:

– Не ешьте у Платоновой. У неё тухлые огурцы и картошка прошлогодняя – отравитесь. На тебе мой помидор, хочешь? Только сегодня сорвала с грядки.

Она была отличницей и, конечно, у неё в этой войне шансов на победу было больше. Ребята косились в мою сторону и потихоньку отворачивались, игнорируя угощение. Было обидно до слёз. А учительница так ничего и не заметила.

И единственным человеком, который меня поддержал, была Оля. Она повернулась к моей обидчице, выслушав про «не ешь у неё», и довольно резко заявила:

– С чего вдруг?

И когда та завела свою песню про «тухлые огурцы», оборвала на полуслове:

– Да пошла ты! – и потянулась к моим огурцам – тем самым, свеженьким, которые мы с мамой накануне привезли с дачи. И с тех пор взяла надо мной шефство. Никому не давала в обиду.

У Оли сильный характер, и она не раз помогала мне выбраться из ситуаций, когда хотелось лечь, свернувшись калачиком, и тихонько плакать в подушку. И больше уже не вставать. Никуда. Ни за чем.

Последний раз это было почти год назад (я имею в виду серьёзные случаи), когда я провалила экзамены в московский вуз.

Свою мечту стать актрисой и жить в столице я лелеяла очень долго. Всё в том же третьем классе решила, что буду играть на сцене и обязательно снимусь в кино со своим любимым актёром Сергеем Безруковым. Но, вопреки тем историям, которые я слышала от многих известных личностей, что они ещё в саду без просьб забирались на стул и читали стихи, а в школе участвовали во всех концертах и КВНах, я была очень тихой и скромной. Пару раз удостоилась эпизодических ролей в местной самодеятельности, окончила актёрский кружок в Доме быта, знала наизусть несколько ярких стихотворений – вот и весь мой багаж. Поэтому поступать ли после одиннадцатого класса в театральный, сомневалась. Ну кто я такая? Что могу показать? Ни опыта, ни таланта. Только мечта и стремление работать не покладая рук.

Те, в ком не хватает опыта и таланта, берут упорством и наглостью. У меня и этого не было. Поэтому я поддалась маминым уговорам, хотя тайно, конечно же, подала документы в московские вузы, но не прошла.

Отучившись на факультете со сложносочинённым названием «Социология, культурология и политология», в прошлом году я всё же попробовала подать документы в несколько столичных вузов с громкими именами. И пожила пару месяцев в столице, предполагая, что обратно на малую родину уже не вернусь. Требования у всех были примерно одни и те же: чтение басни, стихотворения и прозы, песня, если умеешь петь (а если не умеешь – всё равно песня). При дальнейшем прохождении – дополнительные задания из разряда «удиви меня».

Я просмотрела сотни видео и прочитала несчётное количество познавательной литературы о том, как подготовиться и поступить. Но когда стояла в бесконечном ожидании своей очереди на прослушивание и в тысячный раз повторяла заученные до зубного скрежета фразы, коленки дрожали.

Самомотивация: «Главное – поверить, и я точно поступлю» не сработала. В трёх вузах я провалилась на первом туре. В четвёртый уже не пошла. Моральных сил просто не было, за что Оля меня, конечно, очень ругала. А мама вздыхала и пару раз не преминула сказать любимую фразу всех мам: «А ведь я говорила».

И я вернулась в свой город.

Это было не первое, но очень крупное моё разочарование в жизни. Не только в собственных силах и жестокости театрального мира, который отказывался меня принимать, но и в городе, которым я грезила.

Несмотря на то, что жила я всю жизнь в довольно большом городе в двух часах езды от столицы, мне казалось, что вся жизнь – именно там. Я приехала в Москву с широко распахнутыми глазами провинциалки, но скоро поняла, что люди здесь давно перестали замечать друг друга. Вот ты едешь, спишь, иногда выходишь на улицу… А если завтра не выйдешь – никому нет до тебя никакого дела. Никто не заметит. И вроде везде люди… А ты один.

Может быть, это моральный упадок сыграл свою роль при поступлении. А может, я и впрямь не слишком талантливая. Но когда я начинаю думать, что у меня что-то плохо, сразу же всплывают и другие недовольства собой: не умею играть на музыкальных инструментах, плохо знаю английский, непластичная, неартистичная… В итоге выходит, что я абсолютно никчёмная, и жить мне попросту незачем.

Примерно в таком состоянии я и вернулась с позором в родной город. Нет, никто в меня пальцем не тыкал (об этом моём опыте вообще мало кто знал), но мне казалось, что теперь моя жизнь пойдёт под откос. И нужно было куда-то устраиваться на работу, искать новые смыслы и как-то жить… А как?

– Эй, Земля вызывает! Ты опять в мечтах со своим прекрасным принцем скачешь по розовым полянкам и собираешь благоухающие первоцветы?

– Чего? – смеюсь я, поворачиваясь к подруге и замечая, что она давно уже, вероятно, протягивает мне кружку с горячим и аппетитно пахнущим кофе. – Спасибо.

– На здоровье. А о чём тогда задумалась?

– Вспомнила, как ты помогла мне на работу устроиться, – немного слукавила я.

– Пфф, – фыркает она. – Тоже мне, ценное воспоминание. Замуж тебя пора выдавать.

– За кого это?

– Найдём кого-нибудь.

– О, кстати, я сегодня ехала в маршрутке на работу, а там красавчик, похож на Энрике Иглесиаса. С такой же лёгкой небритостью на щеках и в солнечных очках как в клипе. Я так и сяк перед ним – улыбалась загадочно, посматривала в его сторону с ноткой кокетства – кому не хочется Энрике очаровать? А потом солнце подсветило ему очки, и я увидела, что он спит.

Оля пшикает от смеха.

– На реальных людей смотреть надо. А ты всё об Иглесиасах мечтаешь.

– А этот чем не реален? В одной маршрутке ехали! – притворно возмущаюсь я.

– Ой, у тебя и Серёжка был рядом, а всё равно недосягаемый.

– Ну вот зачем ты на больное?

– Какое ж это больное? Столько лет уже прошло! Плюнь да разотри.

Легко сказать.

Хотя, конечно, я давно уже не чувствую и вполовину того, что ощущала тогда, в школе, когда была влюблена в него.

– Ну согласись же, что он красавчик.

– Ну конечно, – не стала спорить подруга. – Взмахнет своими опахалами, девчонки все тают.

Я смеюсь. Длинные тёмные ресницы – лишь одно из многочисленных достоинств этого парня. Он был сложен как греческий полубог. И, конечно, пользовался бешеной популярностью среди девчонок. Учился в параллельном классе, встречался то с одной, то с другой. А моя безнадёжная влюблённость каждый вечер катилась из глаз потоками горьких слёз.

Я разрабатывала планы по покорению неприступной горы Арарат, но ни разу так и не приступила к их реализации. Только подружке осмеливалась признаться:

– У него такие красивые глаза! Я когда-нибудь ему об этом непременно скажу.

Только теперь, спустя годы, понимаю, какой наивной дурочкой была тогда. Да и сейчас. Ему наверняка говорили об этом, и не один раз.

– Лучше скажи, какие ровные зубы. Это оригинально, – с серьёзным видом шутила подруга, чем обижала мои высокие чувства до глубины души.

А на выпускной вечер сбылись мои самые заветные мечты и чаяния. Нас поставили танцевать в одну пару. Я была (и остаюсь) довольно высокой девушкой, поэтому партнера мне подбирали по росту (хоть где-то он пригодился!). Кандидатов было немного, и мне повезло. На репетициях я летала. И выпускной запомнила на всю жизнь.

Правда, без ложки дёгтя не обошлось. Когда Серёжу только поставили мне в пару, я улыбнулась и что-то сказала, вроде: «Будем вместе танцевать? Здорово», а он даже не взглянул на меня со своей высоты и невозмутимо отвёл глаза в сторону, словно жужжание мухи в навозе его не касается. Не обольщайся, мол.

Улыбаться сразу расхотелось. Дура!

Ну и подумаешь. Всё равно я была счастлива.

А подруга и моя сестра подкалывали меня, не стесняясь, всё это время.

– Как она?

– Всё ещё в плену иллюзий.

Его чары до конца так и не развеялись. Но после выпускного мы виделись всего пару раз – пути разошлись. Я слышала, что он живёт с девушкой, но жениться на ней не торопится. А я смотрю на его новые фото в социальной сети и думаю: красота в нём осталась прежняя, но какой в ней прок, если она холодная? Если душевного тепла нет. И взгляд – жёсткий, колючий, пронизывающий. Я раньше не обращала внимания.

В юности прежде всего любуешься внешностью – восторгаешься, фантазируешь. Думаешь: «Вот бы он обратил на меня внимание! Это и есть любовь. С остальным я смогу примириться». А мудрость приходит позже. И открывает глаза. И рассыпается идеал.

В красивой картинке что толку? Ну, погордишься немного, потешишь своё самолюбие – дальше-то что? Эквивалент полезности равен нулю. Уважения и понимания нет. Взаимные интересы тоже отсутствуют. Тупик. Вот и разводятся, и расстаются.

Какой вывод я сделала из этой своей первой любовной истории? Как сказал Эрик Шмитт: «Где только не умудряется свить гнездо романтика?! Ей казалось, что нет ничего прекраснее, чем любить мужчину, который ей недоступен». Вот и я сделала вывод и пошла дальше – наступать на те же грабли.

Нет, я точно знаю, что хороший человек в моей жизни появится. Но не сейчас. Разве может он отыскать меня, когда я почти каждый вечер бреду мимо серых многоэтажек в дурном настроении? Разве может случиться чудо среди обгоревших надежд? А на что мне, скажите, надеяться, когда в двадцать два года я почти каждый день встаю рано утром, наскоро завтракаю, отправляюсь в салон красоты (актриса, называется! Нашла себе применение!), просиживаю за стойкой администратора, выслушивая порой недовольных клиентов (кому качество не угодило, кому цена), убираю рабочие места парикмахеров, бегаю за булочками в соседний киоск когда попросят – ну прямо мечта, а не жизнь! И для этого я училась четыре года. Уж лучше бы опросы на улицах проводила.

Или не лучше?

Так хочется, чтобы всё было хорошо! И вроде бы всё нормально, но не так, как хочется.

Оля говорит, что для этого нужно стараться, а я опустила руки. Да, я, может, такая инертная, но когда смотрю, как другие в мои годы уже покоряют мировые площадки… А я тут, на кухне в хрущёвке… Чаи распиваю… Кофе, точнее.

«Это не всем дано, а единицам», – у Оли на всё есть ответ. Она оптимистка, а со мной трудно. Но я работаю над собой, честное слово.

– Так, я придумала. Чтобы мечта сбылась, надо её визуализовать, – выдаёт подруга очередную умопомрачительную идею. – И составить план.

– Очень интересно, – хмыкаю в ответ.

– Минуточку, – подруга испаряется в дверном проёме, а через минуту возвращается со своим ноутбуком и взгромождает его прямо на обеденный стол. Мне достаются бумага и ручка.

– Это зачем?

– Пиши: «Что нужно для обретения любви».

Я смеюсь над детской глупостью, которой мне кажется эта идея.

– Пиши-пиши, – совершенно серьёзно заявляет Оля. – У тебя красивый почерк. Это прям пятьдесят процентов успеха.

– Да уж.

– Первое. Нам нужен объект, с которым эта взаимная любовь возникнет.

Я пишу: «Объект» (звучит как-то странно и не по-живому), и задумчиво зависаю с ручкой в руке. С объектами вокруг меня дела обстоят средненько – они вроде и есть, и в то же время не представляют особого интереса. Весь мой круг общения сейчас – на работе. А там если и забежит какой молодой и красивый на стрижку, то на меня внимания не обращает. А о тех, кто обращает, и вспоминать-то не хочется.

Может, кто-то и привык работать с тем, что есть («я его слепила из того, что было»), но мне всегда нужно что-то другое, что-то большее.

– Второе, – продолжает подруга, не давая мне толком одуматься. – Позитивный настрой.

Настрой – это очень важно. ОЧЕНЬ. Я всегда думала: вот влюблюсь – и что дальше? Из пары статей в журналах уяснила, что, если человек создает любовь вокруг себя и сам улыбается миру, то рано или поздно любовь снизойдёт до него и в личной жизни. Я пока, видимо, плохо стараюсь.

– А это у нас что? – неожиданно сбивается с курса подруга, привлекая моё внимание. Я придвигаюсь ближе и гляжу на экран. – Смотри-ка, наша красавица собирается участвовать в телевизионном шоу!

Мой взгляд сразу же становится рассеянным, а любопытство сменяется равнодушием. Школьная красавица Лена Батищева стоит на фото с номером 586 на груди и счастливо улыбается, демонстрируя всем свою шикарную улыбку. Под фотографией значится: «Первый день кастинга. Телешоу „Лаборатория чувств“. Пожелайте мне удачи!».

– Это что ещё за шоу такое? – заинтересованно тянет Оля и уже набирает название в поисковике.

Оказалось, новый телепроект на федеральном канале. Суть его в том, что в течение двух месяцев в прямом эфире зрители будут наблюдать за судьбой пар, отобранных случайным методом. Авторы проекта гарантируют, что с помощью специальной программы, разработанной психологами, проводя совместно почти двадцать четыре часа в сутки, прямо на глазах зрителей зародится любовь и появится новая пара, а может быть, и не одна. К тому же на кону внушительный приз – миллион рублей.

– Для начала нужно пройти кастинг. По результатам отбора оставят сотню парней и девчонок, каждому из которых будет присвоен номер, а после психологи определят десять пар-участников, подходящих друг другу, – читает вслух Оля, всё больше вдохновляясь. – Кастинги пройдут 28, 29 и 30 мая. Поторопитесь, у вас ещё есть шанс! Для того, чтобы подать заявку, необходимо заполнить анкету. Маш, это наша возможность убить сразу двух зайцев!

Я недоверчиво хмыкаю.

– А говоришь, это я в облаках витаю. Там уже отобраны актёры и сценарий расписан.

– Ну и что! Зато посмотрим изнутри, как эти кастинги проходят. А представляешь, если вдруг тебя выберут?! Такая слава сразу накатит, что никакой театральный вуз уже будет не нужен, а режиссёры станут драться за такую медийную личность как ты!

– С ума сошла? Я не собираюсь в этом участвовать.

– А может, попробуем? Машка, ну весело ж будет!

– Обычно так все крупные неприятности и начинаются. С чьих-нибудь слов: «Весело будет».

– Я вот никогда тебе не отказываю. Ты можешь вместе со мной заполнить анкету? – И почти по слогам повторяет: – Просто заполнить анкету.

– Нас всё равно не выберут.