В помещении было странно по любым меркам. Небольшая площадь, бревенчатые не струганные стены. Вдоль стен стеллажи с книгами. В углу стол. На столе снова книги. Ноутбук с колонками. В противоположном углу маленький столик, на котором лежали продукты. Хлеб, пара консервных банок. Сахар, пачка с кофе, турка. Справа от столик стояла чугунная универсальная печка типа буржуйка. Она служила в помещении обогревателем, но имела также духовку и две конфорки для приготовления пищи. Труба от печи шла наверх и скрывалась в потолке, выложенном из досок.

Над кухонным столиком висела полка. На ней стояло несколько бутылок. Все хорошие, дорогие. Две бутылки початые – это был односолодовый виски, от разных производителей. Качество виски можно было определить только по этикеткам – цвет напитка просматривался нечётко. В помещении не было окон, туда не проникал солнечный свет. Комната освещалась старинным торшером, стоящим около дивана на длинной медной ноге. На диване спали двое. Он – Алексей. Молодой человек с длинной бородой, усами и дредами. А рядом с ним лежала она – Рената. Девушка с хорошей фигурой и в красивом нижнем белье. В комнате было тепло, и красавица сбросила одеяло.

Она проснулась первой. Ещё не открыв толком глаза, вытянула из-под подушки телефон и посмотрела время. На дисплее белым светились крупные цифры: 9:44.

– Лёша… Лёш!

Парень поморщил нос и спросил сонным голосом:

– Мммммм?

– Лёха, вставай. Я кофе хочу. И печку надо подтопить, мне уже холодно. Да Лёша! Проснись же ты.

– Если тебе холодно – спрячься под одеяло.

Рената нырнула под одеяло. Вообще, она просто так сказала про холод – было очень даже тепло. Но Рената выспалась. И что ей делать тут одной, в этой лачуге?

– Кофе! Ко-феее! Коооо-фе! – с вредными интонациями протянула Рената.

Лёша сунул голову под подушку и сказал оттуда:

– Солнышко, если тебе хочется кофе – свари. Я читал до утра, дай поспать.

Рената взорвалась:

– Ты издеваешься? Я не умею с этой твой печкой обращаться. Спалю тебе все хозяйство.

Никакой реакции. Он что, правда думает, что это прокатит? Рената выскочила из-под одеяла, как чёртик из табакерки, и запрыгнула на Алексея сверху. Принялась его тормошить, отнимать подушку. Укусила за ухо:

– Вставай сейчас же, кому говорю!

Лёша проснулся. Скинул Ренату с себя и навалился на неё сверху всем телом. Сначала они боролись, а потом кто-то из них первым поцеловал другого. И дальше им было какое-то время не до сна, кофе и печки.

Недалеко от шоссе простиралось заснеженное поле. Снег лёг плотным ковром и всё продолжал сыпаться. С дороги можно было увидеть две машины, стоящие в поле. Одна – маленькая серебристая хонда, чуть присыпанная снежком. А вторая – большая черная иномарка под солидным сугробом. Снег скрывал марку машины и её номер. Но машины, стоящие в поле, были не самым странным для данного места. В нескольких метрах от импровизированной парковки стояло… нечто. Шалаш? Вигвам? Было не очень понятно, что это. Именно оттуда вышел Алексей, на ходу застегивая куртку. Постоял минуту, подставляя лицо снегу. Достал из кармана куртки брелок с ключами. Нажал – хонда пиликнула. Он открыл дверцу и вытащил щётку. Быстро стряхнул с машины снег. Тщательно расчистил лобовое стекло. Ну, вот. Совсем неплохо. Лучше Ренате выехать сейчас, пока снова не засыпало машину. А возможно и дорогу к шоссе. Тем более, это и не дорога никакая, а просто край поля.

Лёша стряхнул снег со щётки, положил обратно в машину. Повернулся, посмотрел на шоссе. Машины в обе стороны мелькали, как большие разноцветные запятые на сером листе. У дороги стоял столбик с табличкой: «110». Не далеко и не близко. Просто сто десять километров до столицы.

Он вошёл обратно к себе – странное сооружение не было шалашом, или вигвамом. Это просто был вход в Лёшину землянку, в которой он жил уже год. Рената пила кофе, валяясь на подушках и листая ленту в соцсети. В буржуйке весело потрескивали дрова.

– Зайка, я тебе машинку отчистил. Но снежок идет. Засыплет снова.

– Это значит: Рената, тебе пора домой? – невесело усмехнулась красавица.

– Нет. Это значит, заметет еще раз – сама отчищать будешь.

– Да нет, ты прав, мне пора уже. Завтра на работу. Нужно, чтобы еще выветрился запах твоей берлоги. Хотя бы из пуховика.

– Что там у вас интересного, на работе? – с улыбкой спросил Алексей.

– Что у нас там может быть интересного? Заказчики, макеты, слоганы, презентации. Все как всегда. Устала еще сильно, больше ничего интересного.

– Возьми отпуск.

– Зачем? В берлоге сидеть? – Рената пожала плечами.

– Зачем в берлоге сидеть? Пойдем в лес на лыжах, пока снег лежит. Съездим в город, на спектакль куда-нибудь. В кино. На концерт. На горку. Мало развлечений разве? Книгу полежи почитай. Отдохни от рутины.

– Лёша, я с тобой не пойду на спектакль. Я очень тебя люблю, но эти твои косы…

– Это дреды.

– Да какая разница?! Никакой, по-моему.

– То есть, ты меня очень любишь, но выйти куда-нибудь тебе со мной стыдно, так?

Она вскочила и начала ходить по тесной землянке из угла в угол. Быстро и нервно. Потом заговорила:

– Лёша! Я вообще всего этого не понимаю! Бросить работу! Карьеру такую загубить. Переехать в этот лес, землянку выкопать, я не понимаю всего этого!!! А уж про косы… прости, дреды. И твои усы с бородой я вообще молчу. Ты был адвокатом. А сейчас ты кто?

– Я был человеком. И сейчас я человек.

– Лёша, мне тебя жаль! – воскликнула Рената.

Он немного помолчал. Потом сказал ровным голосом:

– А мне тебя. И тебе пора. Машину засыпает снегом, помнишь?

Рената молча смотрела на него, пытаясь сдержать слёзы. Смогла. Не заревела.

Она дала волю слезам в машине. Ехала, ревела и курила. Роняла слёзы и пепел куда попало. Вытирала щёки тыльной стороной ладони, рискуя попасть сигаретой себе в глаз. Из колонок заунывно лился какой-то печальный медляк, но Рената не переключала на другую станцию. Тоскливая музыка хорошо подходила к её сегодняшнему состоянию.

Рената только уехала, как откуда ни возьмись в комнате нарисовался серый заяц. Зыркнул туда-сюда, словно убеждаясь, что никого, кроме хозяина тут нет, и забрался на диван. Принялся умываться-чесаться.

– Герман! – воскликнул Лёша, хватая зайца на руки. – Пришел, засранец. Где же ты двое суток пропадал?

Питомец только фыркнул. Мол, сам виноват. Водишь тут всяких. На мой диван пускаешь. Лёша не знал, по какой причине, но Герман почему-то не жаловал Ренату. Он пошёл, нарезал зайцу овощей, и поставил миску на пол. Постоял около стола, впитывая атмосферу. Гостья уехала, и правда стало как-то спокойнее. Лёша взял книгу и растянулся на диване. Только потрескивающие дрова в буржуйке нарушали тишину. Ненавязчиво и уютно.

В понедельник днём к шатру подъехала машина. Через весь борт тянулась надпись с названием телеканала. Мотор замолк, из автомобиля вышли два человека. Вова, оператор, тут же вытащил камеру, повесил на плечо и начал снимать всё подряд. Дорогу с машинами, поле, лес. Шатёр и заснеженную иномарку. Второй, Юра, огляделся и задумчиво сказал:

– Жопа мира просто. Я думал, мы сюда не приедем сегодня. Сколько мы проехали? Километров двести? – он нырнул в машину и вытащил пакет.

– Да неее. – ответил Вова, продолжая снимать. – Чуть больше ста.

– Ужас. Днем, по пробкам, по снегу. Хороший понедельник, ничего не скажешь. Снимай тут все. Обочину эту, поле. Вот хижина его, по-моему. Снимай ее тоже. Пошли.

А я чем занимаюсь? Кстати! Тут капканов нет? – он направил камеру себе под ноги.

Такие уж они, операторы. Им виднее через объектив.

– Не гони, какие капканы? Мы тут первый раз. – Юра заржал.

– Да не на нас! На медведей.

Юра первым подошёл к шатру и заглянул под полог:

– Елки, это какой-то холл тут у него. Снимай. Видишь эту железяку круглую? Это дверь, я думаю. Снимаешь?

– Да снимаю я, снимаю.

– Поснимай еще, треп наш вырежем потом.

Вова подснял и шатёр, и занавешенное пространство между улицей и люком, которое Юра назвал холлом.

Они постучали. Люк открылся почти сразу. Лёша высунулся и вопросительно посмотрел на парней.

– Здравствуйте! – с улыбкой сказал Юра. – Можно к Вам? Мы с телевидения, в гости.

И поскольку хозяин ничего не ответил, он добавил, протягивая Лёше пакет:

– Не с пустыми руками.

– Заходите. Здравствуйте. И давайте сразу на "ты", без церемоний.

– Ого! Кто это? – завопил Вова.

– Где? – подпрыгнул Юра.

Из люка выглядывал Герман. Увидев ребят, пошевелил носом, и юркнул обратно в землянку.

– Это Герман. Вместо кота. – усмехнулся Лёша. – Ну, входите. А то холод запустим, пока тут стоим.

– Ух, ты! Вместо кота-а? – протянул Юра, залезая под землю следом за хозяином. – Что, и мышей ловит?

– Не знаю, может и ловит. Где-то там, на подходе. Ко мне мыши не заходят. Да вы проходите, садитесь, где удобно. Может, кофе хотите?

– Не откажемся. – шмыгнул носом Вова, не опуская камеры.

Лёша поставил турку на буржуйку. Пакет, принесённый телевизионщиками, он положил на стол. Внутрь заглядывать не стал.

– Вы, если для передачи вашей что-то надо конкретное, спрашивайте. – он повернулся к парням. – Я сам не большой любитель рассказывать. Спросите – отвечу.

Юра кивнул и достал из кармана диктофон. Включил:

– Окей. Алексей, скажи, как блестящему юристу, начинающему перспективную адвокатскую практику, пришла в голову мысль все бросить и уйти жить на природу?

Лёша разлил кофе и поставил кружки на стол. Зарядил вторую турку.

– Все просто. Я перестал видеть смысл в том, что делал.

– Разве помощь людям лишена смысла? – немного театрально нахмурился Юра.

– А зачем вам и камера, и диктофон? – спросил Лёша.

– Да мало ли! Что-то одно сломается. Мы ребята предусмотрительные. – пояснил Юра. – Так что там по поводу помощи людям?

– Помощь людям, которые суетятся, как тараканы. Своей суетой создают себе проблемы. – Лёша говорил немного отрешённо. – А потом, чтобы решать эти проблемы, ищут адвокатов. Нет… Я не вижу в этом смысла. Извини.

Юра кивнул, и продолжил:

– Ну, а вот тут? В этой твоей землянке? Без людей? В окружении книг и в компании зайца? Какой тут смысл, Лёша?

Хозяин землянки помолчал минуту и сказал:

– Допивайте свой кофе. Пойдем в лес, у меня дрова заканчиваются.

– А Герман? С нами пойдет? – хмыкнул Юра.

– Вряд ли. Набегался, устал. Пусть поспит.

Лёша поднял зайца на руки, потрепал и бросил на диван. Заяц тут же удобно расположился, не обращая внимания на людей.

Они шли по густому, почти непролазному лесу. Вова с непривычки споткнулся и чуть не улетел камерой вперёд – он продолжал снимать.

– Чёрт!

Лёша сбавил шаг и сказал:

– Осторожнее, береги свой инструмент. Тут справа овраг, за деревьями сразу.

Юра тут же придумал вопрос:

– Кстати, об инструментах. А чего мы сюда с пустыми руками поперлись? Ни топора, ни пилы.

– Я стараюсь не портить лес почем зря. Когда строил внутри землянки стены – купил материал. А на дрова, по возможности, сломанные деревья забираю. – пояснил Алексей.

– И чего, мы будем идти, пока не найдем сломанное дерево?!

– Да ты сильно не переживай, их много. А вон, кстати, одно из них валяется. Поможешь донести?

Москвичам лес представлялся недружелюбным. Каким-то серым, несмотря на середину дня, и злым. Казалось, что каждое дерево так и норовит схватить тебя цепкой веткой, только зазевайся. Они тянули свои крючковатые лапы со всех сторон, задевая головы и плечи тонкими веточками-пальцами. Когда Лёша сказал, что они нашли то, за чем пришли, Вова очень обрадовался. Ему вообще казалось, что какое-нибудь старое и опытное дерево схватит его дорогую блестящую видеокамеру и вырвет из рук. Пальцы Вовы побелели, так он вцепился в свой рабочий инструмент.

Юра помог. Они с Лёшей пробрались в совсем уж непролазную чащу и вытащили на тропинку сломанное дерево. Повернулись обратно, в сторону хижины и потопали, держа каждый за свой конец бревна с сучками и лысыми редкими ветвями. Вова внимательно снимал, пятясь. У основания тонкое деревце было грубо сломано. У человека бы не хватило силы на такое, да и зачем? Человек бы спилил, срубил. Это стихия. Ветер, наверное. Ураган…

На выходе из леса Вова наступил на большую ветку, хрустнув на всю округу. Он так и пятился, не видел, куда шагал. Когда услышал хруст, в первую секунду испугался и замер: ногу, что ли, сломал? Потопал, проверяя.

– Тс-с! – вдруг сказал Лёша, останавливаясь и прислушиваясь. – Вы слышали это?

– Да это Вован. Ногу подвернул и застонал. Да, Вов? – пробубнил уставший Юра.

– Не, я не стонал. – оператор наконец-то опустил камеру и тоже прислушался.

Через мгновение они расслышали: со стороны оврага доносился слабый стон.

Лёша так резко бросил на землю свой конец дерева, что Юре чуть не оторвало руки. Он едва успел их разжать.

– Да твою мать! Лёша!

– Прости! – бросил тот через плечо, удаляясь в сторону оврага.

Вова, крепко держа камеру, перешагнул через дерево, валяющееся на тропе, и поспешил следом за Лёшей. Юра посмотрел на них, сплюнул в сердцах, и тоже пошёл к оврагу, черпая снег тонкими ботиночками без меха. Он ведь не планировал лазить по сугробам. Да, задание было изначально странным: навестить бывшего адвоката, ныне отшельника, и взять интервью, но мало ли у них бывает странных заданий!

Лёша тем временем достиг оврага и стоял, не шевелясь.

– Тихо! Не стонет больше… видите что-нибудь?

Вова покрутил объективом камеры, приблизив картинку.

– Вижу. – тихо сказал он. – Вон, под корягой вроде. Только не стонет уже…

И только оператор произнёс это, как стон раздался снова. Лёша кинулся вниз. Несколько раз он чуть не свалился, но кое-как всё же удержался на ногах. Под корягой обнаружилась девушка. Её здорово присыпало снегом. Лёша стряхнул снег с лица. Глаза были закрыты. На щеке царапина, вокруг глаза – синяк. Она больше не стонала. Умерла, что ли? Опоздали?

Лёша на секунду задумался. Можно ли вообще её перемещать? А вдруг у девушки, например, сломан позвоночник? Тогда двигать её самостоятельно опасно. Можно навредить. С другой стороны, сколько она тут уже лежит? Может охлаждение как раз подходит к завершающему этапу, и если срочно не вытащить бедняжку, она скончается. Пока, вроде, жива. Грудь в чёрном пальто с налипшим на него снегом еле вздымалась. Лёша схватил девушку за плечи и поволок из-под коряги. Тяжелая какая!

– Помоги! – крикнул он наверх. – Помогите, кто-нибудь!

Вова сунул камеру Юре, который как раз добрался до оврага. Побежал вниз. Взяв несчастную с двух сторон, они кое-как выволокли её. И хоть сами несколько раз заваливались в процессе, но девушку не отпустили. Наверху они аккуратно положили её на снег и упали рядом, пытаясь отдышаться.

– Ты чего? Всё это снимаешь? – спросил Лёша у Юры.

– Ну, да. А что мне ещё делать? Я вон снега полные ботинки набрал. Так хоть отвлекся немного.

– Да чего он там снимал! – влез Вова, поднимаясь с земли. – Он камеру-то первый раз в руки взял. Давай обратно! Тащите её скорее в тепло, жаль будет, если мы напрасно так корячились.

В землянке они положили девушку на диван, и Лёша принялся дозваниваться в скорую помощь. Вызвал, кое как описав ситуацию. Диспетчеру требовалась информация о пациентке, а ему о ней ничего не было известно. Потом ещё пришлось объяснять, куда именно ехать. Без адреса. В итоге, Лёша проговорил по телефону минуты четыре. Чуть с ума не сошёл.

– Фу-ух! Теряю навыки коммуникативные, что ли? – он положил телефон и вытер лоб рукой.

– Надо было тебе звонить, Юр. – сказал Вова. – Журналисты хорошо врут. А ты чего-то там му, бу. Сложно придумать имя и возраст человека, что ли?

Он наконец-то отложил камеру и просто сидел в кресле, глядя на девушку. Снег на её одежде таял и стекал на Лёшин диван. Интересно, как он тут стирает вещи? И где берёт питьевую воду?

– Парни, так вы бы разулись! – спохватился Лёша. – И ботинки поближе к буржуйке поставили. А то простудитесь. Будете поминать меня недобрым словом.

– Да уж. Я надолго эту поездочку запомню. – задумчиво сказал Юра.

Врач осмотрел пострадавшую и со вздохом предложил ребятам сходить за носилками.

– Я один в смене. Водитель не потащит.

Они принесли носилки и дотащили девушку до машины скорой помощи, стоящей около трассы. Врач пожал ребятам руки, собрался лезть внутрь.

– Мы сообщим в полицию. Это понятно, надеюсь? – спросил он, прежде чем закрыть за собой дверцу.

– Доктор, а что с ней вообще? – поинтересовался Лёша.

– Судя по всему, сильное переохлаждение. А ещё ЧМТ, гематома с разрывом мягких тканей. Трещина в ребре. Остальное уже в больнице выяснят. Ну, ещё раз спасибо, ребята. Пока!

Он захлопнул дверь, и скорая рванула с места. Лёша думал, почему она так и не пришла в себя за столько времени? И больше не стонала. Вообще не подавала признаков жизни. Ещё в голове крутилась мысль, что за подонок мог избить молодую красивую женщину и сбросить в овраг? От невеселых дум его отвлёк голос Юры:

– Надо ехать. Скоро начнёт темнеть. Всё это, здорово, конечно, и мы герои такие прям, но на вопросы ты нам так нихрена и не ответил. Может ответишь, по-быстрому?

– Устал я чего-то… может завтра?

– Можно и завтра… но как представлю, опять сюда пилить!..

– Смотри! – сказал Лёша, и повернул его немного вправо. – Видишь, виднеется люк в снегу?

– Вижу… на твой похож. Только без шатра.

– Это землянка эколога. Протопим, и можете переночевать тут. А завтра уже и поедете.

– Какого, блин, ещё эколога? – ошарашенно спросил Юра у Лёши.

– Ну, пошли, я дров нарублю по-быстрому. По ходу и расскажу.

Отшельник нырнул в свою землянку и вылез с топором и пилой. Они вернулись к лесной тропе, на которой бросили дерево. Лёша начал ловко срубать ветки и сучья, складывая их неподалёку. Очистив ствол, он взял пилу и начал распиливать дерево. Останавливаясь. Чтобы передохнуть, рассказывал ребятам:

– Приезжал тут по весне эколог. За пробами почвы. Но так проникся, что остался жить на всё лето. Землянку выкопал. Печку притащил, как у меня, только б/у. Но топит хорошо. Так, берите дрова, тащите в его землянку.

И сам первым набрал охапку дров. Юра с Вовой взялись помогать, наплевав на то, что цивильно одеты.

Они спустились к экологу – там тоже было вполне уютно. Не дворец, но переночевать можно. Диван, стол, печка. Свет заведён. Лёша быстро раскочегарил буржуйку.

– Ну, вот. Теперь протопим баню, чтобы вы точно не заболели, а после посидим, выпьем.

– У тебя есть баня?! – округлил глаза Вова.

– Есть. В неё просто нет отдельного входа. Ну, как баня… совсем небольшая каморка. Но мы там рассиживаться и не будем. А одному так вообще нормально.

– А виски у тебя откуда? – спросил Юра. – Хороший.