– а потом только сообразил, что в ванране полукругом у почти потухшей жаровни сидят все три женщины. Нагие. Богуславская, мгновенно прикрывшись крыльями, взглянула на него красными, как у кролика, глазами, шмыгнула носом и жалобно попросила на рудложском:– Профессор, отвернитесь, пожалуйста. Я уже ухожу. Только оденусь… Разум возвращался, и Макс замедленно, словно ушибленный, отвернулся к двери. Очень захотелось об эту дверь постучаться головой. Очень.