Глава 1

– Мадам, посмотрите, что я принес для вас, – с улыбкой произнес мужчина и раскрыл небольшую коробку.

На бархатной подушке лежало необычайной красоты колье, а по обе стороны его лежали серьги с таким же декором. Бриллианты, вделанные в украшения, буквально ослепляли.

– О, граф, это просто великолепно! – воскликнула молодая, очень красивая дама и, подбежав к зеркалу, стала примерять драгоценности.

Граф с улыбкой подошел к даме и помог застегнуть колье. Он нагнулся и поцеловал ее в оголенную шею.

– Вы, как всегда, обворожительны, любовь моя, и эти украшения только подчеркивают вашу красоту.

– Спасибо, сударь, но вы не правы.

– Что это значит? – удивленно приподняв брови, спросил граф.

– Совсем не драгоценности делают меня красивой, а ваша любовь, – промурлыкала дама и посмотрела на него преданным и влюбленным взглядом.

– Пусть так, я дарю вам их в знак своей любви и восхищения и прошу беречь их. Надевайте их как можно чаще, чтобы я видел, что вы еще любите меня. Если однажды на одном из балов на вас их не окажется, я буду знать, что получил отставку, – хитро улыбаясь, проговорил мужчина.

– Что вы, граф, такого никогда не случится. Скорее вы дадите мне отставку, как только я вам надоем. К сожалению, мне нечего вам подарить, чтобы в случае чего первой узнать об этом, потому что все, что я имею, подарено вами, а своего у меня ничего нет. Но, пожалуй, найдется одна вещица, – обрадованно проговорила дама и побежала в спальню.

Она раскрыла небольшую шкатулку и вытащила оттуда медальон на цепочке.

– Вот возьмите, мой рыцарь, в этом медальоне хранятся мои младенческие волосы, он открывается. Матушка говорила, что это мой талисман и он бережет меня от несчастий.

– Любимая, я очень тронут вашим подарком, но ведь талисманы нельзя отдавать.

– Нет, нет, возьмите, я буду знать, что отныне с вами ничего не случится, – и дама поспешила надеть медальон на шею любимому. Тот склонил голову и припал к руке своей возлюбленной горячими губами.

– Я обожаю тебя, – прошептал он. – Сейчас я должен уйти, но после полуночи жди меня. Да, совсем забыл сказать: завтра придет художник, я заказал ему твой портрет. Не забудь надеть мой подарок. Мне пора, милая, жди меня, – еще раз сказал граф и взялся за ручку двери.

– Разве вы не зайдете к Алексею и не поцелуете его? – забеспокоилась молодая дама.

– Я уже заходил к нашему малышу, прежде чем прийти к тебе, любовь моя. Он сладко спит в своей кроватке, и я поцеловал его в пухлую щечку. Кормилица тоже спит.

– Граф, может быть, мне отправить Алешу с кормилицей в деревню? Что-то неспокойно на душе.

– Не волнуйся, Аннушка, все будет хорошо, – успокоил даму мужчина и погладил ее по голове.

– Я очень боюсь, что о рождении Алеши станет известно вашей супруге, ведь она имеет такое влияние. Мне даже страшно подумать, что она с нами может сделать, – дама передернула плечами, как от озноба.

– Не нужно переживать, дорогая, пока я рядом, с тобой и сыном ничего не случится, верь мне, – ответил граф и, еще раз поцеловав даму, поспешно удалился.

Через три месяца после описанных событий дама была убита по дороге на бал в своей карете. На следующий день из дома убитой пропал ее маленький сын Алеша вместе с кормилицей. Слуги видели, что когда дама наряжалась перед зеркалом, то была очень весела и возбуждена. Значит, ничего не подозревала и совершенно не волновалась. На бал она надела драгоценности, подарок своего любимого, но их не оказалось на ней, когда ее нашли. Так начался кровавый путь «Графского подарка».

Глава 2

– Николай Сергеевич, право слово, я вас не понимаю. Вам дают за эти побрякушки вдвое больше, чем они стоят на самом деле. Просто человеку, которого я представляю, очень хочется, чтобы это было в его коллекции. Вы тоже коллекционер, но, насколько мне известно, коллекционируете картины. Зачем же вам нужны драгоценности, это же не ваше амплуа? – убедительно говорил гость, попыхивая сигарой.

– Нет, нет и нет, – категорически заявил хозяин дома и решительно поднялся с кресла. – Эти, как вы соизволили выразиться, побрякушки являются исторической ценностью нашей семьи, и они не входят в мою коллекцию, поэтому о продаже не может быть и речи.

– У вас же нет детей, Николай Сергеевич. О какой семье вы говорите? Кому вы собираетесь передать эти семейные реликвии? Уж не своему ли племяннику, десятой воде на киселе? И что он станет с ними делать? Думаете, будет так же, как и вы, сдувать с них пылинки? Да он их продаст тут же, как только они попадут к нему в руки. Мало того, сбагрит каким-нибудь аферистам, которые разберут ваш раритет по камушкам и будут продавать частями. А тот человек очень порядочный, у него ваша реликвия займет почетное место в коллекции. Неужели я вас не убедил? – произнес гость, внимательно разглядывая кончик сигары.

– Нет, не убедили, вас совершенно не касается, кому я собираюсь передать то, что мне принадлежит. Одно могу сказать точно: я никогда не продам их, особенно вам. Я крайне удивлен, что вам вообще стало известно о существовании раритета, но что случилось, то случилось. Меня не интересует, из каких источников вы черпаете сведения о наличии у коллекционеров их сокровищ, но я почему-то уверен, что это происходит не совсем законным путем. А сейчас простите, у меня дела, – твердо проговорил Николай Сергеевич, давая понять посетителю, что аудиенция окончена.

– Хорошо, хорошо, – поднял руку гость. – Ну а обменять их вы не желаете? Что бы вы хотели иметь в своей коллекции? Скажите, и это достанут вам в течение одного-двух месяцев.

– Вы что же, такой всемогущий? Вернее, ваш хозяин, которого вы представляете, – усмехнулся хозяин дома.

– Ну, не всемогущий, но кое-что можем, – самодовольно изрек посетитель и опять уселся в кресло.

– Я давно слышал, что та коллекция, о которой вы говорите, собрана не совсем честным путем, но не хотел верить, что в наших рядах имеются и такие люди, – задумчиво произнес Николай Сергеевич и пристально посмотрел на гостя.

Тот усмехнулся одними губами и сказал:

– Мало ли завистников на свете? Сказать можно все, что угодно, а вот доказать это не каждый способен. Коллекцию начал собирать в далекие времена предок теперешнего ее хозяина, дело продолжил его сын, потом внук, ну и так далее.

– Я слышал, что тот предок, который является родоначальником коллекции, был простым пиратом, отсюда и… Вы понимаете, о чем я говорю? Если мне не изменяет память и сведения верны, кажется, в крови теперешнего владельца течет испанская кровь? – усмехнулся хозяин дома. – Он достойный потомок, ваш «мистер икс». Я не хотел вам этого говорить, но ходят слухи, что браслет и перстень «Каролины» находятся в той самой коллекции. Помните, что случилось с их последним хозяином? Его нашли мертвым, а украшения пропали. А диадема, которая была гордостью Якова Абрамовича? Он тоже умер, сказали, что от сердечного приступа, но я мало в это верю, ведь диадемы, так же, как «Каролины», не оказалось на месте. И опять, ходят слухи, что она сейчас находится в коллекции вашего хозяина.

– Вздор, клевета и наговоры, – вскипел гость и вскочил с кресла. – Я не собираюсь перед вами оправдываться, это унизит достоинство человека, который доверил мне вести переговоры, делаю вам последнее предложение – два миллиона. Подумайте, какую вещь вы сможете приобрести в свою коллекцию на эти деньги.

– Нет, – твердо ответил Николай Сергеевич и сделал жест рукой, приглашающий гостя пройти к двери.

– Ну, что ж, счастливо оставаться, – вполне миролюбиво сказал тот и последовал к выходу, – надеюсь, наш разговор останется между нами? Не буду спрашивать, откуда вы почерпнули столь невероятные сведения о человеке, которого я в данный момент представляю, но мой вам совет: никогда и никому не говорите об этом, по меньшей мере, вам никто не поверит.

На пороге он приостановился и спросил:

– Я слышал, что вы летите в Дрезден на аукцион. Хотите отхватить что-то стоящее?

– Надеюсь на это, – сдержанно ответил хозяин и аккуратно прикрыл дверь.

Как только он это сделал, тут же поспешно прошел в комнату и позвонил. Когда на другом конце провода ему ответили, он произнес:

– Здравствуй, дружок. Ты не мог бы ко мне приехать, у меня очень срочное дело к тебе?.. Очень хорошо, я буду с нетерпением ждать.

Из груди Николая Сергеевича вырвался вздох облегчения.