Советского человека иногда можно узнать по пристрастию к жареной картошке и привычке есть ее прямо cо сковородки. Картошку зачастую выращивали на собственных участках, как дачных, так и предназначенных исключительно для культивирования «земляного яблока», которое с таким трудом распространялось при Екатерине II и стало настоящим спасением для СССР, загнанного на исходе своего существования в жесточайший продуктовый дефицит. Картошка — символ советской кухни: легко и быстро готовится, жарить ее можно на чем угодно: на растительном масле, на сливочном, на свином жире, вытопленном из сала, есть можно без всяких ухищрений — из приправ достаточно одной соли. Она прекрасно сочетается по вкусу с другими овощами, как со свежими огурцами и помидорами, так и с маринованными. Разнообразить ее вкус можно с помощью майонеза или сметаны. А добавление укропа, как свежего, так и сушеного, делает ее блюдом почти изысканным. Жареная картошка, вопреки стереотипам, больше чем гарнир.
Создатель советской пищевой индустрии Анастас Микоян любил картошку, но старался есть ее небольшими порциями, долго и тщательно пережевывая. Крахмалистый овощ не только сытный и вкусный, но и располагает к полноте, а Микоян, который вошел в историю еще и как политический долгожитель, стремился к тому, чтобы его вес не превышал 60 килограммов. Человек, чьим именем назван первый советский мясокомбинат, мясо ел очень редко, одно время был даже вегетарианцем, и не исключено, что употребление мяса в пищу оставалось для него всего лишь данью кремлевским привычкам первой половины XX века: тогда частыми были ночные застолья с генсеком во главе стола и любое отклонение от общепринятых норм поведения могло вызвать подозрения. Одно время Микоян повадился во время таких застолий уединяться и некоторое время отдыхать. Однажды его отсутствие за столом заметил Сталин и потом спросил: «Ты что, считаешь себя лучше других?»
Микоян, конечно, таковым себе не считал. Свою миссию он видел в том, чтобы организовать промышленное производство пищевых продуктов. Концепция была проста: женщина должна минимум времени проводить за плитой, но не чтобы отдыхать, а чтобы иметь возможность больше работать на фабрике. Еда должна быть прежде всего полезной, а уже потом вкусной. Как пишет Ирина Глущенко, первым идеологом новой кухни стал врач-диетолог профессор Мануил Певзнер; истоки его представлений о том, какой должна быть еда, лежали в иудейской традиции кошерной пищи. Но на этом развитие советской кухни не остановилось. Однако ее формирование не пустили на самотек — все элементы были продуманными и соответствовали возможностям пищевой индустрии. Ее системность отражена в «Книге о вкусной и здоровой пище», многократно переиздаваемой и разошедшейся в итоге тиражом 3,5 млн экземпляров. Эта книга — гимн советской кухне.
Автор «Общепита» справедливо замечает: как коммунистическая партия была единственной на всех, так и кулинарная книга — одной для всех. Если в сороковых годах она, подобно фильму «Кубанские казаки», создавала образ идеального будущего, то в поздний советский период, скорее, образ идеального прошлого: возникало впечатление, что когда-то советским людям было доступно все разнообразие продуктов, представленных на ее страницах, а сейчас мы переживаем временные трудности. Это вечное ощущение временных трудностей порождало желание запастись впрок; отсюда и невероятная популярность консервов, и их дефицит: люди покупали не только то, в чем нуждались сегодня, но и на будущее, в котором никогда ни у кого не было уверенности. При этом предназначение пищи, как и много лет до того, оставалось прежним: утолить голод работающего человека, которому требовалось есть, чтобы сохранять работоспособность. Жареная картошка была хорошим подспорьем в решении этой задачи.
